«Я наговорил перед тем боем то, что не должен был. Это было неправильно. В итоге я оказался слишком эмоциональным. Я никогда не скажу, что собираюсь кого-то убить, проклинать или что-то в этом роде. А тогда я говорил об Исламе: «О, я убью этого парня, я сделаю то-то и то-то». Я никогда в жизни такого не говорил. В итоге я реагировал на то, что было сказано с их стороны на пресс-конференции. В этот раз я просто хочу быть собой. У меня нет ощущения, что я был там, но я сделал все, что мог, я вел войну. Теперь я хочу быть готовым на 100 процентов морально, психологически и физически»
