Найти тему
LiveLib

"Я хочу писать солнечный свет на детских лицах, цветы на зеленой изгороди или улицу после апрельского дождя"

    "Я хочу писать солнечный свет на детских лицах, цветы на зеленой изгороди или улицу после апрельского дождя"
"Я хочу писать солнечный свет на детских лицах, цветы на зеленой изгороди или улицу после апрельского дождя"

Уже давно я большая поклонница творчества Джона Фаулза. Бесспорно, это один из лучших авторов второй половины XX века.

Но именно этот роман мне было непросто читать, потому что в нем воплощено то, что пугает меня до глубины души: когда какой-нибудь недочеловек, аля скопинский маньяк, может лишить тебя свободы, дневного света, свежего воздуха...

Под, казалось бы, простым сюжетом скрываются глубины смысла. Сама композиция романа напоминает лабиринт: роман неоднороден, поделен на 4 главы, причем очень разных по размеру; неожиданная частичная повторяемость информации (сначала мы видим события глазами Клегга, затем - Миранды); нелинейность изложения событий; информационное сужение от части первой к третьей. Можно также отметить особую временную отнесенность композиционных частей романа: начинается всё в прошлом, но уже в последней части герой пишет в настоящем времени.

Перед нами два героя-антагониста в замкнутом пространстве. Фредерик Клегг безликий клерк, прозябающий жизнь на нелюбимой службе, находит отраду в коллекционировании бабочек. Всё меняется, когда он волею случая выигрывает кучу денег... И Миранда, юная красивая девушка-студентка, ищущая свой творческий путь и пугающаяся зарождающейся любви к Ч.В. Автор так сильно погружается в психологию героев, что чтение книги порой напоминает сеанс психоаналитика. Причем форма повествования выбрана максимально личной и откровенной - дневниковые записи. Известно, что Фаулз воспринимал идеи Зигмунда Фрейда, поэтому не случайно мы узнаем, какое было детство у героя, как он рос без родительской любви. Понятно, что это не оправдывает Клегга, но фигура злодея становится от этого не столь плоской и однозначной. Клегга можно назвать "ненадежным рассказчиком", то есть рассказчиком, чьи показания не могут быть достоверными. Мы видим в его рассказе стремление к оправданию своих поступков, он использует эвфемизмы для обозначения плена/смерти. Доверие читателя к нему окончательно утрачивается в 3й части.

Центральным символом романа является бабочка. Это воплощение красоты, изящества, легкости, хрупкости, души человеческой. С этим образом соотносится Миранда. Мне не понятны нападки других рецензентов на героиню: мол, она высокомерная, не особо глубокая и сама еще не художница. Но ей же всего 20 лет! Это юная и невинная девушка, которая еще только начинает жить... У меня эта героиня вызывает искреннее сочувствие.

Лучше понять произведение, конечно, поможет интертекстуальный план. Это и переосмысленный миф об Аиде и Персефоне: ситуация похищения девы в подземный мир, чтобы создать семью. С Аидом Клегга роднит асоциальность, и ненависть к вышестоящим, и особая аура смерти, сопутствующая герою. Клегг убивает природу, восхищается смертью, он коллекционирует бабочек, как и Аид - человеческие души. Это и пьеса Уильяма Шекспира "Буря", откуда взяты имена героев: Фердинанд, Миранда и Калибан. В пьесе Фердинанд - благородный принц, Миранда - поэтичная натура и благопристойная девушка, Калибан же злобный и похотливый дикарь. Фредерик представляется Миранде как Фердинанд. Авторская ирония заключается в том, что Клегг изо всех сил пытается быть Фердинандом, благородным принцем, пытается рассчитывать на взаимную любовь, но Миранда, будучи проницательной, познает его сущность и нарекает его Калибаном. В пьесе Шекспира Калибана не могут научить языку, так как он не видит в этом надобности. И аналогично в "Коллекционере" не получается у героев построить диалог, мы видим проблему тотального недопонимания и диалог глухих.

Конечно, я горячо советую роман к прочтению. Для меня эта книга прежде всего о свободе, внешней и внутренней. Фредерик Клегг, хоть и не находится в заточении, не свободен, он заперт в рамки своего умишка и больной натуры, Миранда же, теряя физическую свободу, внутренне ее сохраняет, оставляет за собой контроль за своими чувствами, на что Клегг вовсе не способен.