- Значит, я уже совсем отвык от нормальной жизни!» Однако Товиль тоже сказал, что эта труппа извратила классику. Значит, всё в порядке…
В субботу Мава заметил, что не записывает нарушения, связанные с неврозом, а ведь это огромный грех! Как же он собирается победить щекрук? Он никак не мог сосредоточиться и учил материал по частям. Развлекательную часть на понедельник (о Николае Павлове) он так и не выучил до конца… Зато сегодня Итшидо сделал большое дело – завершил школьную поэму. Конечно, он сообщил об этом Татьяне Михайловне, которая очень за него порадовалась… «Радуется! – с досадой подумал Мава. – Но ведь вполне возможно, что при редактировании окажется полный ужас… А что в том сочинении по шахматам?» Дело в том, что Итшидо уже месяц писал одно сочинение. Текст был посвящён шахматной игре. Мава писал в один день проблему, в другой – первый пример… На выходе должно было получиться что-то цельное.
На занятии с Аидой (да, Итшидо решил позаниматься в субботу) произошёл положительный переворот: речевая разминка прошла с небывалым успехом. Стихотворение «Последняя павана» было идеально прочитано и записано на диктофон. План дня Мава выполнил очень рано. В его душе определённо происходило что-то хорошее… Может быть, действуют начавшиеся каникулы? Мава хотел побегать и послушать записи стихов в своём исполнении. Первое получилось, второе – нет. Дело в том, что дождь мешал включить запись с телефона…
- Смотрим передачу с Радужкиным! – объявил Рудольфо. – А потом покажут запись ещё одного концерта… Мне это очень интересно. На самом деле я тоже хотел во вторник увидеть Радужкина вживую, но… дела помешали.
Ничего не поделаешь – придётся смотреть! Когда Рудольфо заставляет, отказаться нельзя… Но потом Мава был очень благодарен старшему эксперту за этот приказ, потому что смог изменить отношение к Кириллу Мечникову… Но, может быть, это сезонное, весеннее? Два года назад Мава прокололся на нём 1 апреля: Екатерина Алексеевна, посмотрев интервью с Мечниковым, сказала, что скоро станет его поклонницей, и Итшидо поверил…
В воскресенье Мава встал в очень хорошем настроении. Ещё бы – ведь сегодня день рождения Жали Андреенко! Мава послушал лекцию Овцебыка о «Преступлении и наказании», а потом долго-долго говорил с Карлой, вспоминая «земские собрания»… Он чуть не заплакал, а потом вспомнил, что нельзя: так плакать, думая об этом, могут только одесситы. Остальные не понимают…
- С Карлой говорил? – насмешливо спросил Товиль по окончании разговора.
- Ну да. А что?
- Да нет… Ничего…
На конкурсе Мава понял, что не надо было накануне ходить к Аиде… Впрочем, разве это для него новость? Ведь нельзя же заниматься накануне экзамена! Здесь то же самое… Аида пыталась вбить в Маву новую интонацию, а он её так и не освоил… У него не было никакого образа! Он делал движения, но все они были заученными… Зачем он такое сделал, да ещё сказал в конце, что сегодня день рождения Жали Андреенко? Позор, позор, самый настоящий позор! Может быть, всё было связано ещё и с тем, что Екатерина Алексеевна мешала выйти вовремя, заставляя наводить марафет? Или с тем, что участников до Мавы было не очень много? Или с тем, что музыкальное сопровождение было не очень хорошо слышно? А в самом начале сел голос… Конкурс стал полезным только одним обстоятельством: по дороге Мава читал сборник «Письма Пушкина к жене».
Когда Мава пришёл домой, Порфирий Вениаминович вовсю ругался… Привык, а ведь Итшидо теперь прежний! Он больше не может это терпеть… Сейчас возникнет приступ… Мава не сможет его контролировать, поэтому понадобится экстренная помощь Товиля…
- Я надеюсь, что в апреле будет конкурс! – заорал Итшидо (он сам не понимал, почему орёт именно об этом). – Это возможно только при одном условии: Гоша выздоравливает! Очень прошу дать знак, что к апрелю всё наладится!
Но никакого знака не было… Тогда Мава начал сомневаться в «Проверке». В тот сентябрьский понедельник, в первый день работы в Венеции, он не обдумывал никаких высоких значений этого стихотворения… Он применял гениальное произведение только к экзаменам… Так зачем же сейчас думать о высоком? К тому же «Проверка» - это не настоящее увлечение Мавы! Он на такое не соглашался! Просто это роковое произведение выбрало его после смерти Топтыгина… Может быть, можно от этого отвязаться? Ещё и Федериго второе место занял… Тьфу!
- Чем ты занимаешься, Мава? – строго спросил Гоша.
- Не твоё дело, - буркнул отец.
- Как это ты разговариваешь? – встрял Порфирий Вениаминович. – Чтоб я этого больше не слышал!
Тьфу! Все контролируют! А у Федериго болит горло… Состоится ли завтрашняя каникулярная прогулка? Если что-то ещё пойдёт не так, Мава пустит в ход подходящие таблетки, и неважно, что он сделал ещё не все дела… Материал о Товиле доучил, но это текущее… В масштабе Вселенной он сделал очень мало…
Неделя 29
В понедельник всё пошло наперекосяк… Началось всё с того, что обещанная прогулка откладывалась. На каникулах даже Товиль «вспоминает», что он итальянец, и становится непунктуальным… Один Мава продолжает жить по часам и раздражается, когда остальные предпочитают другие законы.
- А я не хочу гулять! – воскликнул Федериго. – У меня температура! Гуляйте без меня!
- Хорошо, - неожиданно согласился Товиль. – Будем гулять без Федериго. Хотя нет… Вообще не будем гулять! Помните мою концепцию? Федериго болеет – самое время её реализовать!
- Тогда я напишу о тебе отрицательный отзыв, Товиль, - строго сказал Мава. – Во-первых, Федериго даже не измерил температуру. Странно, что бывший врач не протестует против твоего халатного определения диагноза… Мне же диагноз ясен: Федериго просто не хочет гулять. Во-вторых, если что, нужно оставить дома его одного, потому что здоровым людям обещана прогулка. Мы не хотим терять каникулы!
Лица женского пола, то есть Карла, Фелицата и Екатерина Алексеевна согласно закивали. Температура у Федериго была нормальная, и его погнали гулять вместе со всеми… Прогулка получилась очень продолжительной - Мава почувствовал, что ещё может наслаждаться… Он даже не реагировал на обычные глупости Екатерины Алексеевны, связанные с Гошей… Да, пусть Адамова-Овцебык не уважает Маву и говорит, что Гоша неизлечимо болен! Пусть она думает только об этом несчастном мальчике! В дальнейшем она узнает, как сильно это прискорбное обстоятельство может изменить жизнь… После прогулки Маве уже было не всё равно. Он снова и снова обдумывал эту несправедливую ситуацию… Как же экзамены? Надо терпеть ещё три недели максимум… Надо молиться: может быть, это поможет! Если не поможет, то… всё равно, что дела не закончены!
А Федериго, оказалось, всё-таки заболел… Вот он – знак от Вселенной, которого так ждал Мава! Теперь понятно, что ничего не изменится… Может быть, всё будет только хуже… Да и с записью видео возникли проблемы: Порфирий Вениаминович вошёл в комнату во время съёмки, не обратив внимания на то, что Мава что-то говорит. И на что Итшидо надеялся, когда решился не закрывать дверь?
Видео записано. Теперь пора подумать о дальнейших планах. Когда будет 40 дней со дня смерти режиссёра, можно будет прочитать соответствующее стихотворение «Не ведаю об обострении», а потом завязать со всем этим… И как на такое решиться? За последний год «земская поэзия» стала неотъемлемой частью жизни Мавы Итшидо… Ничего страшного! Теперь нужно от этого отказаться! И от конкурса тоже! Знак дан, и довольно глупо пытаться ликвидировать это всякими молитвами!
Но во вторник Мава проснулся и понял: жизнь прекрасна, не стоит предпринимать решительные шаги. Он будто заново родился… Сегодня Мава всё-таки смог найти выход в молитве, хотя вчера считал это ерундой… Он с большим удовольствием учил Цветаеву и проходил темы. Сегодня он изучил все темы по русскому, которые были на специальном сайте, - ещё одно большое дело! В пятницу Мава пройдёт импровизированный пробник, но будут ли его результаты достаточно высокими? Ну и пусть не будут! Главное, что сегодня очень хочется всех обнимать и целовать, душа поёт! Правда, не очень понятно, почему… Когда Мава подумал, что с Гошей всё то же самое, у него опять возник приступ депрессии, однако Екатерина Алексеевна это почувствовала и повела его в магазин.
- Сначала я выберу платье, - объяснила она, - а потом ты посмотришь джинсы!
- Ох, Катя! Тебе очень идёт это платье! А я бы хотел примерить вот эти…
- Нельзя! – строго сказала Екатерина Алексеевна. – Разве не видишь, что фасон не тот? Ох, вечно тебя учить надо! Примерь-ка лучше вот эти джинсы! Мне кажется, они тебе в самый раз…
Год назад Мава протестовал бы, но сегодня ему пришлось повиноваться… В противном случае он был бы вынужден слушать долгий телефонный разговор Екатерины Алексеевны с Адой, специалисткой по ремонту, да ещё по громкой связи… Адамова-Овцебык очень любила эту Аду, а Мава между тем относился к ней пренебрежительно… Может быть, потому, что специалистка по ремонту слишком общительна? Такие люди как раз нравятся Адамовой-Овцебык, но не нравятся Итшидо…
- Мава, подойди сюда на минутку, - попросила Екатерина Алексеевна вечером.
Однако минутка почему-то очень растянулась, и Итшидо прямо сказал об этом бывшему директору.
- Он прав! – воскликнул Гоша. – АГЭ – это особая проверка! Разве человек может её пройти, если он не следит за временем? Слушайте, а ведь это получается… «Вся жизнь – проверка, а завтра – итог»!
Он понял! Гоша догадался, по какому основному принципу живёт его отец! Наконец-то он связал это навязчивое стихотворение с образом жизни Мавы! Как Итшидо счастлив, что это произошло! Может быть, теперь объяснить, что всё это дошло не в последней степени из-за экзаменов? Может быть, Гоша вообще забыл, что «Проверка» - гимн Мавы Итшидо. Может быть, только сейчас додумался… Мава так возбудился, что даже буквы в его дневнике плясали… Теперь Гоша посвящён, поэтому не может быть никакой депрессии… Раскрыл Мава сыну и суть одного из заданий для подготовки…
В среду Аида на один день превратила своё рабочее помещение в музей Достоевского и провела небольшую экскурсию, после которой все должны были почувствовать себя школьниками и отправиться в «свои» вузы на день открытых дверей… Мава запомнил следующее: Фёдор Михайлович Достоевский родился 30 октября 1821 г. в Москве. Его детство было спокойным и безмятежным. Отец заставлял семерых детей заниматься латынью. После смерти жены он отправил старших детей на военную службу, которая Достоевскому очень не нравилась. В 15 лет Достоевский определился с будущей профессией, решив познать человеческую тайну. Он описывал своё ближайшее окружение, и именно так в будущем возник Макар Девушкин – психологический образ бедного человека. Достоевский вступил в кружок петрашевцев и читал соответствующую литературу. За это его приговорили к 4 годам каторги и 6 годам ссылки с 22 декабря 1849 г. Писать было запрещено, а единственной книгой, которую можно было брать, стало Евангелие. С помощью этой книги Достоевский гадал, открывая её на случайной странице. Он не считал время, проведённое на каторге, потерянным: он, изготавливая более 200 кирпичей, выполняя подготовительный цикл, смог понять психологию преступника и в дальнейшем использовал этот материал в своих произведениях. В связи с этим, конечно, вспоминается «Преступление и наказание» - одно из самых известных произведений Достоевского. И Мава запомнил интересный факт, тесно связанный с этим романом: Берлин, по мнению писателя, похож на Петербург, повлиявший на Раскольникова. Возвращение Достоевского стало его литературной реабилитацией. В 1866 г. ему надо было быстро написать роман. В этом помогла Анна Сниткина, которая впоследствии, 15 февраля 1867 г., стала его женой. Она переписывала его произведения, но иногда вторгалась в личное пространство, чего Достоевский очень не любил. Анна также увлекалась коллекционированием. С детьми сначала не ладилось: Соню потеряли через три месяца после рождения, а Алёшу – через три года. Алёшу Достоевский очень любил. Супругам даже пришлось переехать, чтобы избавиться от воспоминаний… Выживших детей назвали Фёдором и Любовью. Фёдор очень любил сладости, а его сестра прославилась тем, что собирала материалы о писателе. Дети получили литературное воспитание: они знакомились с произведениями Пушкина, Жуковского, Карамзина, Диккенса, Шиллера, а также с Библией. В июне 1880 г. Достоевский произнёс речь о Пушкине, но он уже очень плохо себя чувствовал и знал, что не переживёт зиму. 28 января 1881 г. Фёдор Михайлович Достоевский скончался.
Конечно, Мава пошёл на филологический факультет (пояснение: я ещё не отредактировала этот момент. Он должен сменить театральный на филологический из-за Гоши), и в специальной графе эта информация должна была быть указана. Однако преподавательница сообщила ему о некоторых проблемах:
- Почему ваша заявка не соответствует перечню экзаменов?
- Очень даже соответствует! – возразил Мава.
- Да? Что-то я не вижу в вашей заявке английского языка…
- При чём тут английский? – удивился Мава.
- При том, что его надо сдавать на филологический факультет!
А Мава не сдавал английский, когда поступал на филологический… Ну и дела! Тогда он не будет прикрепляться ни к какому вузу! Неужели это запрещено правилами? Екатерина Алексеевна стала утешать Маву, но он только отмахнулся:
- Это-то меня нисколько не волнует. Меня волнует только 12 апреля. Не знаю, что ещё предпринять, если к и этому дню ничего не получится…
- Ты о Гоше? – строго спросила Адамова-Овцебык. – Не надейся! Он никогда не будет ходить! И тебе, как и полагается по твоему долгу, придётся остаться с ним!
«Ни Одессы, ни свободы! – со злостью подумал Мава. – Вечный гнёт этого мальчика… И чем я заслужил такое наказание? Мне обещали совсем другую жизнь! Долго это будет продолжаться? Ох… Хорошо ещё, что Порфирий Вениаминович завтра уезжает… Без него как-то поспокойнее будет!»
- Ты пишешь пьесу «Соловьи-волшебники», - утвердительно произнёс Гоша.
- Пишу, - согласился Мава.
- Какое действие?
- Пятое!
И почему-то этот ответ очень не понравился Гоше… Что не так? Как угодить этому умному мальчику? Похоже, никак… На любую фразу он может ответить словами приговора:
- Я мечтаю перевернуться на другой бок.
Замечательные мечты у человека, который ещё совсем недавно ходил на костылях! Неужели он так сказал только из-за загадочного пятого действия? Может быть, всё ещё к лучшему…
В четверг была первая годовщина смерти Льва Абрикосова, и Мава хотел опубликовать на специальном поэтическом сайте своё стихотворение об этом замечательном деятеле… Итшидо знал принцип работы этого сайта и специально предложил новость заранее, чтобы успеть к памятной дате, но его расчёт оказался ложным… Стихотворение целый день висело в предложенных. А завтра уже никто не будет читать об Абрикосове… По этой причине Мава удалил публикацию. А сегодняшние планы по подготовке были безумными: Итшидо изучил всю теорию о Маяковском и Есенине, необходимую для экзамена. В какой-то момент ему пришлось прерваться на пробежку. Выполнив план подготовки, Мава пошёл заниматься сценической речью. Сегодня это шло очень хорошо! Может быть, потому, что он начал с Абрикосова? Начал с Абрикосова, а потом стал выбирать стихотворение на украинском языке для конкурса. Но когда он будет – этот конкурс? Может быть, в мае, а, может быть, в далёком будущем… Поняла ли Екатерина Алексеевна, от чего это зависит?
Из-за тяжёлых мыслей Мава не мог наслаждаться искусством, а ведь Рудольфо повёл экспертную команду «Русса» на две оперы Римского-Корсакова: «Моцарт и Сальери» и «Кощей Бессмертный». Маве было стыдно, но первую оперу он ещё как-то воспринимал, а на второй отключился… Может быть, потому, что он уже не ребёнок? Он сразу знал, что первая опера понравится больше: это же Пушкин!
После этого оперного вечера Итшидо вновь задумался о низком жанре… Он больше не может проводить свои лекции: времени слишком мало. Но нужно закрыть сезон, иначе получится уход по-английски! В первый понедельник апреля Мава расскажет о Паулине Рябинченко и объяснит ситуацию. И это не будет первоапрельской шуткой! А дома ждал неприятный сюрприз: у Гоши поднялась температура.
В пятницу завтракали на кухне: все боялись сидеть с больным мальчиком. Это омрачило торжество Мавы, до завтрака набравшего 86 баллов за пробный экзамен по русскому языку… К тому же Гоша шепнул отцу, что вставание совсем прекратилось. Если так дальше пойдёт, то придётся мучиться больше года!
- Прогулка! – объявил Товиль. – Федериго очень нужен новый стул!
Во время этой деловой прогулки Мава думал о пробнике: «86 баллов… Но реальный ли это результат? Официальной проверки со стороны Товиля не будет… Правда, почему я сомневаюсь? Я очень уверенно написал сочинение и совершенно точно получил за него максимальный балл! Правда, некоторые темы я, оказывается, ещё не прошёл… Очень странно! На сайте должно было быть всё! Значит, буду устранять пробелы… И почему так интересно было проходить ту тему, которую я по каким-то причинам пропустил?»
Когда члены экспертной команды «Русса» подошли к магазину, Итшидо подумал: «А ведь Федериго подчиняется! Хотя я прекрасно вижу, что не нужен ему никакой стул… Вот я бы так не смог! Я бы растерзал этого Товиля на куски!»
- Кто вам больше нравится, молодой человек? – спросила продавщица у Федериго, перед этим узнав у Товиля, в чём особенность этого клиента. – Шварц, Гранин или Пантелеев?
Но Федериго только начинал знакомиться с русской культурой, поэтому не мог ответить на вопрос: он никого не знал. Профессиональная некомпетентность помогла приобрести товар… «Вот и хорошо! – подумал Мава. – Правда, это плохо, потому что Товиль – психолог… Он наверняка сразу догадается о причинах этой неудачи! Бедный Федериго… Теперь его ждёт скрытое наказание…»
За что такая несправедливость? Когда члены экспертной команды «Русса» пришли домой, Гоша застонал, и это отрицательно повлияло на Маву… Итшидо подвергся воздействию сильного приступа. Ему захотелось совершить плохой поступок… Отложить на утро? Нельзя: возможно, утром будет не то настроение, как уже произошло на этой неделе. Тогда придётся вспомнить вдову реального артиста… Мава всё-таки не будет умирать: он просто пойдёт в безлюдное место и покричит! Именно так иногда поступает знаменитая женщина…
В субботу Мава заметил, что никак не может контролировать свой невроз. Только сегодня он узнал, что это называется щекрук и это не просто дурная привычка: нужна консультация специалиста. Может быть, обратиться к Товилю? Нет, глупо: итальянский психолог раскроет все глубинные причины ковыряния щеки и, возможно, объявит о провале Мавы Итшидо… Зато другой невроз не проявлялся целых 8 часов 35 минут: будущий эксперт только в 14:35 вспомнил о «Проверке», хотя раньше вставал с ней… Но, может быть, он просто слишком увлёкся дополнительными действиями по набору баллов? Ему было интересно подбирать малоизвестные термины, а потом разбираться с творчеством Цветаевой и Мандельштама. В перерыве Мава вспомнил Людмилу Чипсову: сегодня была восьмая годовщина её смерти. Итшидо написал стихотворение по этому поводу. В процессе творчества он постоянно плакал, потому что Гоша болел той же болезнью, что и Людмила Чипсова… Мальчик обещал двигаться сегодня, но так и не выполнил своё обещание. Это привело к очередному приступу Мавы Итшидо.
- Спокойно, Мава! – воскликнул Товиль, словно почувствовав это. – Вот коляска! Именно на ней Гоша уедет!
- Два-три дня – и сяду! – подтвердил Гоша.
Хоть какая-то конкретика! Похоже, не надо было об этом думать… Буквально через мгновение Гоша произнёс:
- Через какое-то время буду дома.
Но наступит ли оно – это какое-то время? Мава надеялся. Высшие Силы понимают, что он всё-таки хочет на конкурс… Товиль сводил всю команду в филармонию. Что там было? Итшидо не помнил… Он и не винил себя в этом: когда в семье такое происходит, нельзя наслаждаться искусством! Но зато во время концерта Маве пришли в голову строки об Алёне Апрельской… Сначала никакого посвящения не планировалось! Итшидо просто хотел обыграть известное, но странное с точки зрения логики стихотворение «Цветочки», а потом пошло-поехало… Упомянул Мава также Радужкина, Мечникова и даже Меча, хотя Меч – это совсем другое направление «земской поэзии»… Татьяна Михайловна оценила это стихотворение.
В воскресенье Мава провёл пробный экзамен по экспертной подготовке по литературе. Он набрал 84 балла, если оценивать строго, и 91 – если нестрого. Но он всё равно был недоволен, ведь какая-то теория упущена… С завтрашнего дня начнётся другой, более интенсивный план!
В последний день каникул Аида снова повела членов экспертной команды «Русса» в музей. На этот раз она превратила своё рабочее помещение в музей Шаляпина, но ей не повезло: Мава был в Москве, и ему было с чем сравнивать.
- Не надо было нанимать импровизированных сотрудников, - сухо сказал он. – Я понимаю, что здесь не может быть подлинных вещей, как в Москве, но остальные недостатки существенны…