Фильм казанского режиссёра Ильшата Рахимбая – его первая полнометражная работа, снятая по мотивам пьесы татарского драматурга Мансура Гилязова.
В ролях: В. Сухоруков, И. Добронравов, Екатерина Агеева и другие.
Действие происходит в кряшенской деревне Сарсаз Кул. Расписные ворота, двери, стены, цветастые занавесочки, салфеточки, вышивка. Национальные мотивы в оформлении видеоряда бросаются в глаза. Вызывающая декоративность? Есть такое. Но это не раздражает. Это вписывается в тональность, в художественную палитру фильма и подчёркивает трагичную двуликость, обманчивость того, что происходит на экране
Для справки.
Кряшены – это субэтнос волжских татар. Их ещё называют крещёными татарами или татарлар. Сами кряшены имеют особое мнение по поводу таких определений. Но это тема другого разговора.
По странному совпадению за неделю до знакомства с фильмом я кое-что интересное подсмотрела.
Представьте. Старый, заброшенный, но с богатой историей парк, засушливое лето, полдень. И старик, сгорбленный, седой старик поливает старые-престарые деревья. Шаг у него тяжёлый, видно, что ноги еле держат, на лбу пот, руки дрожат. Бродит между деревьями с пятилитровой бутылкой и поливает корни. Оказалось, живёт рядом, там и воду берёт.
Я ему говорю:
- Этой сосне 256 лет. Её ещё Екатерина Великая посадила. Воды вашей ей мало будет.
Он даже не улыбнулся. Серьёзно так:
- Сколько могу. А кто ещё, если не я? Дождя месяц не было.
Вот и в фильме. Возжигает главный герой Микулай с односельчанами гигантскую свечу в своей деревне, словно рождает новую звезду. Это чтобы пилот самолёта, который каждую ночь пролетает над деревней, не сбился с курса. А кто, если не они?
Герой вообще живёт по принципу - а кто, если не я?
- Как они без меня? Они не смогут.
Это он об односельчанах, когда приехавший в деревню сын зовёт его в город.
Самое обидное, что свеча зажигается, но ответной реакции от неба ноль. Похоже, никто не замечает – ни свечу, ни деревню.
Будто их и нет на этом свете.
Будто от них ничего не зависит.
Здесь надо уточнить, что фильм «Микулай» - никакой не триллер, как заявлено в аннотации.
Это полная метафор и символических перерождений трагедия. Трагедия одинокого человека, который был вынужден заменить жизнь на грёзы и заселил опустевшую деревню деревянными куклами.
- Я всего лишь хотел, чтобы все были счастливы, - говорит он, вдруг осознав: - Здесь нет жизни. Куда она ушла?
А какая жизнь может быть у чурок с глазами? Зато не ропщут и есть не просят. Мало что понимают? Велика беда! Нашли чем удивить.
Душевную муку Микулая, его разочарованность и растерянность можно понять и без всякой мистики. Когда жизнь, которая была рядом, уходит, ускользает или предаёт, рассудок пытается создать симулякры, как копию того, что не существует на самом деле.
И тут мне стало страшно. Разве это не наша действительность? Как часто при общении в интернете люди рождают виртуальных персонажей с сочинёнными на коленке характерами, внешностью, судьбой? Разве это не те же деревяшки из фильма, которые превращаются в людей лишь в воображении? Наши виртуальные сети – это настоящий симулякр, и мы бросаемся в него с головой не от хорошей жизни, а от отчаяния и с надеждой, что там, в зазеркалье есть тот, кто поймёт. А натыкаемся на те же дрыны, пни и сучки.
Так и деревня Микулая, которую давно оккупировали коряги с соломенными мозгами – тень той, которая когда-то жила, работала, гуляла на свадьбах, рожала детей. Все уехали или умерли.
Грустно. Грустное кино.
Оказывается, чтобы тебя заметили, чтобы узнали, что ты не чурбан и желаешь кому-то счастья, недостаточно просто носить воду (вспоминаю своего старика), нужно принести в жертву самое дорогое.
Например, жизнь тех, кого создал. Это для других – они ненастоящие, а для Микулая – целый мир, который держал его на этом свете, которым он дорожил и считал своим долгом быть в ответе и за него.
- Спаси нас, - просит его жена Нащтук, вернее, её подделка. Даже подделка наконец поняла – деревянным быть нельзя. Нельзя прикинуться шваброй и ничего не чувствовать, ни о чём не задумываться. Лучше исчезнуть.
Микулай поджигает свой мир, своё иллюзорное благополучие, своих нерождённых и в то же время мёртвых детей, жену, родителей. Сжигает, очищая и спасая их. В этом огне соприкоснулись жизнь и смерть, истина и обман, сила и слабость, бесчувствие и страсть. Подарить миру свет и тепло хотя бы так – посмертный выдох деревянных кукол. И о, чудо. Наконец-то! Пилоты откликнулись. Такая вот дорогая цена.
Финал у фильма – бело-голубой. Как небо и облака. Чистый, как рубашка, в которую переодевают Микулая. Покойный, как руки, сложенные у него на груди.
Такая горькая, болезненная нота. Неужели для того, чтобы тебя поняли, надо умереть? И там, на небесах, ты, возможно, будешь счастлив, и увидишь счастливыми тех, кто тебе дорог.
Только это его финальное счастье… Не симулякр ли это?
Думаю, каждый решит сам.
Подводя итог
Игра Виктора Сухорукова, его какая-то трансцендентальная пафосность – стопроцентное попадание в тему, без него фильм бы не состоялся. Сухоруков здесь – настоящий колдун, прекрасный и безумный манипулятор с невыносимо печальными глазами, который заставляет доверять всему, что делает его герой.
Восхитительна в фильме операторская работа, и некоторые кадры можно сравнить с живописью. Цвет, рисунок, композиция – все упруго, мощно, эмоционально совершенно, играя полутонами и переходами.
Но фильм сложный, болезненный. Это точно. Некоторые, наверное, просто махнут рукой и не досмотрят. А мне он понравился. Потому что похож на сон, на путешествие по подсознанию, на прогулку по мирам, которые часто кажутся недоступными.
У него несколько слоёв и смыслов, и какой выплывет на поверхность при просмотре, зависит от самого зрителя. Это субъективность, которая мне всегда нравилась.
А из подсознания, как известно, очень много интересного можно выудить.
При желании.
