Дмитрия Кузьмина из Казани наградили орденом Мужества посмертно. На СВО он ушел, оставив карьеру тренера в фитнес-клубе. Дома его ждали жена и трое детей. За плечами Дмитрия была служба в ВДВ, вероятно, именно верность братству десантников и своей Родине не позволили ему остаться в стороне. Подробности жизни Героя – в репортаже «Татар-информа».
«Нас сплотила служба в ВДВ»
Дмитрию Кузьмину было 45 лет. Он погиб 8 ноября. Прошло уже больше полугода, но супруга и старший сын, которому 20 лет, до сих пор не в силах делиться с кем бы то ни было своей болью. Поэтому рассказать о герое решился его близкий друг – Дмитрий Морыженков, член Союза десантников РТ.
«С Димой мы знакомы очень давно, еще в юности ходили вместе в спортивный клуб “Мотор”. Поначалу не общались, но нас сплотила служба в ВДВ. Первым в армию забрали меня, через три года его. Когда он вернулся, я узнал, что он тоже служил в ВДВ. Так и стали общаться, вместе встречались 2 августа. После митинга в парке Горького он ехал домой, жарить шашлыки, нас все время звал, а нам хотелось по городу погулять. Ему такой отдых не особо нравился», – вспоминает Дмитрий.
Друг рассказывает, что у Дмитрия были большие успехи в спорте, тренер делал на него ставку.
«Он даже когда приехал из армии в отпуск, тренер ему выделил хорошее дорогое спортивное питание. Мы так возмущались», – смеется он.
После возвращения из армии юноша еще больше окреп – успешно участвовал в соревнованиях, чем радовал тренера. Сначала троеборье, затем штанга. Спорт Дмитрий совмещал с работой на заводе. А потом с головой ушел в свое увлечение и превратил его в работу – стал тренером. Тренерской карьере он посвятил больше 20 лет своей жизни, рассказывает друг бойца.
«Я помню, как он на 2 августа пришел со своей девушкой. Решил показать ей, как отмечает свой день десантура. А впоследствии она стала его женой. У них родились трое детей. Мы до сих пор поддерживаем с ней связь. Их дочь, самая младшая в семье, моя крестница», – поделился Дмитрий Морыженков.
Дмитрий говорит, что друг был хорошим семьянином, много работал и развивался, постоянно учился и совершенствовался.
«Я всегда удивлялся, как он все успевает. Он изучал, как общаться с людьми, на соревнования ходил. Веса он поднимал очень большие, помню, на штанге было очень много блинов. Толчок, рывок, и он все это поднимал. Сын старший тоже увлекся спортом. Помню, провинится, и Дима ему: “Давай отжимайся”. Младший сын у него, наверное, будет программистом, ему 14 лет, а у него уже свой сайт. А дочка, как я приду к ним, кричит: “Дядя Дима, смотри, как я могу”, – то на шпагат сядет, то еще какой трюк покажет», – улыбается Дмитрий.
«Видимо, потому, что он такой крепкий, ему доверили пулемет»
О том, что друг решил вступить в ряды батальона «Алга», Дмитрий узнал за неделю до его отправки.
«Сначала их отправили на подготовку, мы с ним созванивались. А потом, перед отправкой “за ленточку”, он взял обычный кнопочный телефон. Познакомил меня со своим сослуживцем и сказал: “Дима, вот этот человек будет тебе фотографии отсылать”», – вспоминает Дмитрий.
Видимо, потому, что он такой крепкий, ему доверили пулемет, рассуждает друг бойца. Позывной он взял “Испанец”.
«Многие спрашивали, почему. А он в последнее время увлекался фехтованием ножом, ходил на какие-то курсы, тренировки. А этот спорт пошел из Испании», – объясняет Дмитрий.
Новость о том, что у друга тяжелейшее ранение, Дмитрий получил вечером в одну из пятниц октября.
«Тогда были разные версии. Сначала говорили, что их бросили в каком-то направлении, они не успели окопаться и по ним прямой наводкой била артиллерия. Потом выяснилось, что они были в каком-то здании, – кто-то же блиндажи копает, а они находились в заброшенном здании. И по ним танк отрабатывал. Я еще узнавал, как далеко может бить танк, оказалось, что два-три километра. То есть его даже не видно, а он по вам целится», – рассказывает Дмитрий Морыженков.
«У него ноги были до костей порваны осколочным ранением»
Позже Дмитрий узнал, что в тот момент, когда друга ранило, двое бойцов погибли сразу.
«А Диму очень сильно зацепило – у него ноги были до костей порваны осколочным ранением. Товарищ его рассказывал, что Дима не чувствовал ног. Их погрузили в “Урал” и везли два часа до медроты. Представляете, что такое ехать в “Урале” и истекать кровью? Это ведь не так – перетянул и всё, жгут ведь нужно постоянно менять», – рассуждает друг бойца.
Дмитрию рассказали, что его друга сразу же отправили на операционный стол, чтобы оказать первую помощь. Чтобы он дожил до госпиталя, его нужно было обезболить, перевязать.
«Я спросил у человека, который сообщил мне о ранении, где Дима. Он сказал, что сам он получил легкое ранение и находится в госпитале в Севастополе, а куда Диму увезли, не знает. Потом мы связались с военкоматом, обзванивали госпитали. Так в поисках прошли суббота и воскресенье. Я не находил себе места: “жив – не жив”. В понедельник мне звонит его старший сын и говорит, что отца привезли в госпиталь Бурденко в Москве», – вспоминает он.
Оказалось, что на пути в госпиталь документы Дмитрия потерялись. Именно поэтому родным не сразу сообщили, где он находится, вспоминает друг.
«Другой боец рассказал, что военник ему привязали к руке. Получается, когда их привезли в первый госпиталь, видимо, он весь в крови был и военный билет красного цвета. Может быть, срезали одежду, чтобы обработать раны, и так военник потерялся», – рассказывает он.
Потом выяснилось, когда в московском госпитале Испанец пришел в себя, он назвал номер своего телефона, который оставил дома, вспоминает Дмитрий.
«Врачи написали сообщение на этот телефон, что Дима находится в Москве, в госпитале имени Бурденко, что при нем нет документов. Старший сын тут же взял все бумаги и улетел к нему ближайшим рейсом», – рассказывает Морыженков.
Когда сын прилетел, Дмитрию уже сделали сложную операцию на позвоночник, извлекли осколок. Оказалось, что ему раздробило позвонок, поэтому он и не чувствовал ног. Осколок пробил и легкое, рассказывает друг бойца.
«Его ввели в медикаментозную кому, видимо, чтобы он не умер от болевого шока. Сначала он был стабильно тяжелый. Потом у него начались проблемы. Были гнойные раны, почки не справлялись, он был на диализе. Но ему становилось хуже, сначала ампутировали только ступню, а потом обе ноги до колен. Думали, что это его спасет. Но легче не становилось, раны постоянно кровоточили. Он угасал. Я иногда думаю, если бы был обычный человек, он, наверное, сразу бы погиб от таких ран. А Дима за счет своего крепкого организма так долго продержался. Месяц – это очень много с таким ранением», – рассуждает Дмитрий.
«Дядя Дима, плохие новости… папа скончался»
Испанец подписал контракт на четыре месяца, и ровно столько он продержался, говорит друг.
«Помню, звонок от его сына: “Дядя Дима, плохие новости. Папа скончался”. Я сначала вообще не мог говорить. Сказал, что перезвоню», – вспоминает он.
Даже сейчас, спустя восемь месяцев, Дмитрию сложно говорить о смерти друга.
«Я сначала пришел в себя, потом узнал подробности. Тогда на его жену вышел сотрудник военкомата, сказал, что похороны будут за счет государства. Они стали обговаривать детали. Супруга попросила, чтобы его не сразу на кладбище отвезли, а возле дома дали попрощаться соседям. На прощании было очень много людей. Все, кто в “Моторе” занимался с ним. Даже люди, кого я последний раз видел только на тренировках лет тридцать назад. Из Союза десантников приехали ребята, из “Алги”», – вспоминает Морыженков.
На поминках боевые товарищи Дмитрия рассказывали: «Сообщили, что возможно какое-то движение, – Испанец брал пулемет и часа два, не отрываясь от цели, ждал, чтобы сразу среагировать».
Он остался героем для своих детей, жены, друзей и всех, кто его знал. Посмертно его наградили орденом Мужества. Награду передали семье.
«Дима был потрясающим человеком. Не верю до сих пор, что так случилось. Мы с ним всегда друг друга выручали, помню, баню ему строили, крышу ставили. Я удивлялся, он ведь не строитель. Человек постоянно развивался, не сидел на месте, в нем было столько жизни, столько энергии. Почему он не сказал мне, что решил поехать на СВО? Не знаю. Наверное, думал, что я его отговорю», – размышляет наш собеседник.
– А вы бы стали отговаривать?
– Нет, – опустив голову, ответил близкий друг.
Елена Фенина