Владимир Маяковский. Величайший поэт ХХ века. Замечательный художник. Бунтарь, хулиган, нарушитель всевозможных традиций и канонов. Тончайший лирик, невероятно ранимый и одинокий внутренне человек. Он покинул этот мир всего в 36 лет, по современным меркам очень рано, но, читая его произведения, создается впечатление, что его жизнь охватывала многие десятилетия - слишком уж мощно, масштабно, вселенски глобально звучат выходившие из-под его пера строки. И по-прежнему творчество Маяковского во всей его фантастической многогранности, жанровой, художественной, смысловой, глубоко волнует, будоражит воображение и, по большому счёту, остается загадкой.
За окнами август - месяц, не единожды отмеченный биографами поэта. Так, в августе 1906-го, когда семья перебралась в Москву, Владимир поступил в четвёртый класс Пятой московской гимназии. А спустя всего три года, он встретит последние недели лета в заключении - 16-летнего юношу арестуют за революционную деятельность: он был в числе тех, кто помог бежать 13 политкаторжанкам из Новинской тюрьмы. Одиннадцать месяцев проведёт Маяковский в одиночной камере №103 Бутырской тюрьмы. А переведут его туда из Мясницкого полицейского дома аккурат 18 августа.
Родился же Владимир Владимирович тоже летом, 19 июля 1893 года, в Грузии, в селе Багдади, расположенном неподалёку от Кутаиси. Его отец, Владимир Константинович Маяковский, был лесничим - из запорожских казаков. Скончался неожиданно, причиной смерти стала нелепая случайность: уколол палец ржавой иголкой, сшивая бумаги, и в итоге - заражение крови.
Мать Владимира, Александра Алексеевна, была кубанской казачкой. После гибели мужа на её плечи легли все бытовые тяготы: надо было поднимать троих детей, денег практически не осталось.
"После похорон отца - у нас 3 рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было", - вспоминал впоследствии поэт.
Собственно, с этого момента и начинается спектакль «Маяковский. Городской мюзикл», который Театр Луны на Малой Ордынке (художественный руководитель - народный артист РФ Евгений Герасимов) показал в Государственном Кремлёвском Дворце в честь 130-летия со дня рождения Владимира Владимировича Маяковского.
Следуя пунктирно за событиями биографии Маяковского, режиссер-постановщик (он же музыкальный руководитель) Александр Рыхлов, тем не менее, создаёт объёмную и многомерную - в плане хронологии и эмоционально-психологического плана - сценическую композицию, отсылающую к основным вехам в судьбе поэта и людям, с которыми эти вехи так или иначе были связаны. Здесь и знакомство с Давидом Бурлюком, Велимиром Хлебниковым и Алексеем Кручёных, и знаменитый бунт против «эстетики старья», которой решили противостоять новоявленные футуристы, они же будетляне (обитатели будущего). В спектакле цитируется манифест новой творческой группы, который называется весьма недвусмысленно: «Пощёчина общественному вкусу». О чём же там говорится?
«Только мы - лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве…. Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. – нужна лишь дача на реке. Такую награду даёт судьба портным.
С высоты небоскрёбов мы взираем на их ничтожество!»
Уже позднее Маяковский так объяснит в своей автобиографии рождение нового литературно-художественного течения:
«У Давида гнев обогнавшего современников мастера, у меня - пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм».
Он с детства тяготел к новым веяниям, еще ребенком, в Грузии, бегал на сходки, участвовал в митингах, посещал занятия в группе, которую вел придерживавшийся новых взглядов студент. И, разумеется, революцию Маяковский принял сразу и безоговорочно, посвятив ей свой талант, всю свою жизнь. Тем мучительнее ему было впоследствии осознавать, что локомотив истории, похоже, начал поворачивать не туда и что он со своей бескомпромиссностью в вопросах построения нового общества уже приходится не ко двору. Замечательно передано в спектакле Театра Луны состояние Маяковского, когда на его выставку «Двадцать лет работы», проходившую в Доме печати в начале февраля 1930 года, не пришёл никто из представителей литературных организаций. Официальных поздравлений Маяковский тоже не удостоился. Крушение идеалов, внутренняя пустота, взрывающее душу одиночество - до рокового выстрела, раздавшегося 14 апреля, оставалось чуть более двух месяцев…
Конечно, дело было не только в политической ситуации, хотя и её роль нельзя недооценивать в судьбе поэта. Но он действительно оказался бесконечно одинок: практически все единомышленники в эмиграции, ни с одной из любимых женщин так и не удалось создать настоящей семьи - никто из них не был готов разделить с ним его мир. В спектакле прочерчивается всего лишь две любовные сюжетные линии: история взаимоотношений с Лилей Брик и с актрисой МХАТа Вероникой Полонской, последней, кто видел Маяковского живым. И хотя в постановке не упоминается ни о Софье Шамардиной, ни о Марии Денисовой, ни о Татьяне Яковлевой, которым посвящены поистине бессмертные строки, ни о матери единственной дочери поэта Элли Джонс (Елизавете Зиберт), тем не менее, сама суть коллизии, внутренняя драма Маяковского передана достаточно точно.
Особая ценность постановки в том, что она практически целиком базируется на стихах Маяковского и воспоминаниях о нем, оставленных Лилей Брик, ее сестрой Эльзой Триоле, Осипом Бриком и Вероникой Полонской. Ну а жанр мюзикла позволяет «досказать» языком пластики то, что выходит за рамки словесно возможного. Надо отдать должное хореографу-постановщику Жанне Шмаковой: предложенные ею решения оказались ёмкими и психологически точными. Что же до исполнителей главных ролей, то Андрей Школдыченко (Владимир Маяковский) был великолепен и по праву снискал овацию зала. Достойную пару с ним составила Янина Студилина (Лиля Брик), да и весь актёрский ансамбль справился с поставленными задачами вполне достойно.
У большинства наших современников Владимир Маяковский ассоциируется, в первую очередь, с революционными стихами. Например, такими:
"Глаз ли померкнет орлий?
В старое ль станем пялиться?
Крепи
у мира на горле
пролетариата пальцы!
Грудью вперед бравой!
Флагами небо оклеивай!
Кто там шагает правой?
Левой!
Левой!
Левой!"
(1918, "Левый марш")
Или такими:
"Довольно грошовых истин.
Из сердца старое вытри.
Улицы - наши кисти.
Площади - наши палитры.
Книгой времени
тысячелистой
революции дни не воспеты.
На улицы, футуристы,
барабанщики и поэты!"
(1918, «Приказ по армии искусств»).
Между тем непросто найти в мировой поэзии столь же наполненные энергией боли и отчаянья строки, написанные, что называется, на разрыв аорты:
«Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
Выдумалась ты, проклятая?!»
(1915, «Флейта-позвоночник»)
Спустя тринадцать лет у него вдруг вырвется - посреди, казалось бы, сугубо политического размышления-памфлета:
«Любить -
это с простынь,
бессонницей
рваных,
срываться,
ревнуя к Копернику,
его,
a не мужа Марьи Иванны,
считая
своим
соперником».
(1928, «Письмо товарищу Кострову»)
Так вот, когда смотришь «Маяковский. Городской мюзикл», начинаешь осознавать - буквально на интуитивном уровне - как в этом невероятном человеке, художнике уживалось столько всего, казалось бы, взаимоисключающего. На самом деле, если вдуматься, звучащее в начале спектакля стихотворение «А вы могли бы?» во многом даёт ответ на этот вопрос. Потому как в нём, словно в фокусе, сошлись одновременно безграничная фантазия, нестандартный взгляд на бытие, бунтарский дух, трепетная ранимость и осознание собственной обречённости на вечное одиночество:
"Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?"
(1913)
Предсмертная записка, оставленная Владимиром Маяковским, была короткой и простой:
"Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. Если ты устроишь им сносную жизнь - спасибо".
Сегодня нам трудно представить, что советская власть, точнее определенные и достаточно многочисленные её представители, фактически наложили запрет на творчество Владимира Маяковского - и в конце его жизни, и в первые годы после его ухода. И только когда в 1935 году Лиля Брик обратилась с письмом к Сталину, в котором просила вождя посодействовать в пропаганде наследия поэта, а тот оставил резолюцию: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи», произведения Владимира Маяковского начали издавать миллионными тиражами.
Он, Маяковский, конечно, догадывался, что его стих «дойдёт через хребты веков и через головы поэтов и правительств», но, увы, не застал своего литературного триумфа.
Финал спектакля решён лаконично и неоспоримо: слова предсмертной записки и… разлетающиеся во все стороны над сценой страницы рукописей, подброшенные вверх (или отброшенные от себя?) рукой поэта, решившего, что ему уже пора перешагнуть черту.
«Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?
Значит - это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!»
(1914, «Послушайте!»)
Звезда Маяковского освещает путь уже не одного поколения. Потому как без нее в симфонии мироздания наметится диссонанс. А ещё потому, что нам всем она совершенно необходима.
P.S. Спектаклю «Маяковский. Городской мюзикл» предшествовала официальная часть, которую вели Ирина Пудова и Родион Газманов.
Выступавшие с главной сцены страны официальные гости - в их числе были директор Департамента информации и печати МИД России Мария Захарова, депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ Александр Хинштейн, третий секретарь посольства Республики Куба в Российской Федерации Адриан Ривас Гуттьерес - делились своими размышлениями о значении поэзии В.В. Маяковского в современном мире и читали его стихи.
С видеоверсией спектакля вы можете ознакомиться на платформе ГКД «Медиакульт»
Марина Долганова, пресс-служба Государственного Кремлёвского Дворца.
Фото: Алла Четверикова.