Англия, Лондон,
Даунинг-стрит, 10
Премьер-министр прошёлся по кабинету, заложив руки за спину. Его собеседник сидел в кресле, и отсветы камина играли на полном, ставшем после сорока обрюзгшем, лице с характерно приопущенными уголками рта.
- Итак, мы выигрываем битву за Лондон, Уинстон?
Министр покачал головой.
- Бои продолжаются, сэр, но по моему мнению это уже агония. Спасибо Королевскому танковому корпусу – его машины буквально давят синекожих и их боевых пауков на улицах! Если бы не эти парни, нам давно бы пришлось оставить столицу и отступать на северо-запад, к Бирмингему, где сейчас спешно формируются части территориальной обороны.
- Лавочники и клерки с винтовками Мартини-Генри времён афганской войны, которые вы выскребли по всем арсеналам? – премьер пренебрежительно махнул рукой. – Бросьте, Уинстон, вы и сами не верите в то, что говорите…
Других сил у нас сейчас нет, Дэвид. Вы не хуже себя знаете, что до недавнего времени вся продукция военных заводов шла на материк, в Англии оставались жалкие крохи…
- …и теперь мы расплачиваемся за такую непредусмотрительность. Каковы наши потери?
- На улицах Лондона мы потеряли три из каждых четырёх танков и бронеавтомобилей из числа брошенных в бой. Некоторое количество вышло из строя из-за поломок, кое-что можно будет восстановить, но всё равно - победа даётся нашим танкистам дорогой ценой. Как, впрочем, и пехоте, и лётчикам – сейчас никто не жалеет себя. Что касается потерь среди мирного населения – то их ещё предстоит подсчитать.
- Что насчёт пленных?
Острый взгляд в ответ.
- Наших, или?..
- Начните с наших.
- Насколько мне известно, солдат нелюди в плен не берут. Из захваченных районов Лондона поступали сообщения, что они сгоняли гражданских и отправляли их куда-то на своих пауках – в огромных таких проволочных корзинах, привешенных к бокам этих тварей.
- Отправляли? Куда, зачем?
- Мы не знаем, Дэвид. Однако всё это крайне похоже на эпизоды из романа «Война миров». Там тоже марсиане ловили людей, и сваливали в корзины, подвешенные к боевым треножникам.
Хозяин кабинета остановился возле камина и стал глядеть в огонь. Его собеседник слегка поморщился – сам он при этом оказался отгорожен от исходившего от огня живительного тепла. Этой весной в Лондоне было холодно – даже здесь, в резиденции на Даунинг-стрит.
Да, я помню. – кивнул премьер. - Так вы полагаете, Уинстон?..
- Что нелюди тоже питаются человеческой кровью? Нет, не думаю, что аналогия настолько чёткая – но я бы не стал исключать ничего. Во всяком случае, пока мы не проясним этот вопрос окончательно.
- Нелюди могут не сами пожирать пленников, а скармливать их своим боевым тварям, паукам или «меганеврам». – подумав, сказал владелец кабинета. – Уверяют же учёные, что эти твари наполовину живые, а значит, могут нуждаться в животной пище.
- Мне они докладывали, что нелюди используют для их питания особый состав. – буркнул министр. – К сожалению, ни одного паука не удалось захватить в исправном, рабочем, так сказать, состоянии, но изучение останков кое-что нам дало. Можете не переживать сэр – пленники нужны им не в пищу, и не на…хм… корм для своих гадин.
- Да вы, как я погляжу, оптимист, Уинстон. – Премьер невесело усмехнулся. – Что насчёт пленных нелюдей?
- Живым ни одного захватить не удалось. Докладывали о нескольких, взятых в бессознательном состоянии - но когда они приходили в себя, то сразу умирали, причём без всякой видимой причины. Профессор-медик, осматривавший трупы, уверяет, что нелюди, видимо, умеют обрывать свою жизнь усилием воли. Так что пленных у нас по-прежнему нет.
- Жаль, весьма жаль. А что насчёт их оружия? Что говорят учёные на сей счёт?
- Что так не бывает, сэр.
Брови премьера озадаченно поползли вверх.
- Что же это, по их мнению – магия, что ли?
- Именно этот термин они и употребили.
- Но, хотя бы вкратце, в самых общих чертах – как действует этот их метатель жидкой ртути? Или что позволяет двигаться их полуживым-полумеханическим созданиям?
- Я тоже задал такой вопрос, сэр. – министр развёл руками. - И получил ответ: «невозможно объяснить, объяснить, как работает магия, потому что если вы знаете как, то это уже наука». И дело даже не в оружии и «Меганеврах» - у нелюдей имеются возможности, объяснить которые с рациональной точки зрения попросту невозможно.
- Например?
- Они словно видят то, что творится в наших штабах, сэр. И могут заглядывать за горизонт без всякой воздушной разведки. Или умеют читать мысли наших командиров. Я уже не говорю о способностях управлять погодой – на этот счёт уверенности нет, одни подозрения…
Какое-то время собеседники молчали. Премьер переваривал полученные сведения, министр же наслаждался теплом, благо хозяин кабинета отошёл в сторону и более не загораживал пламя.
- Болтовня, пустая болтовня… - заговорил, наконец, премьер. - Уинстон, вы случайно не знаете – на что мы потратили такую уйму полновесных английских фунтов, вложенных в разного рода университетские фонды?
На обрюзгшем лице возникла улыбка.
- Хм… понятия не имею, сэр. Но я обдумаю этот вопрос.
- Если доживёте, Уинстон. Если мы все доживём.
- Ну-ну, не стоит так уж трагично. Нелюди всё-так отступают, грузятся на свои воздушные корабли и покидают Англию. Те, кто продолжает драться на улицах Лондона – это заслоны, смертники, прикрывающие отступление остальных.
Он грузно поднялся с кресла и шагнул к висящей на стене карте.
- На этот раз мы выстояли, Дэвид, а вот что будет дальше, где они нанесут свой следующий удар, и сумеем ли мы его пережить – ни я, ни кто-нибудь ещё вам сказать не сможет.
Дверь кабинета скрипнула. Премьер обернулся – на пороге возник адъютант. Он протянул патрону серебряный поднос со сложенным вдвое листом бумаги. Тот взял.
- Телеграмма из Берлина. – сообщил премьер, дождавшись, когда дверь за адъютантом закроется. Над Балтикой балтийского побережья обнаружена большая группа летучих объектов нелюдей. Они приближаются к береговой черте в районе Штеттина.
- Летучие объекты? - министр повернулся к карте. - Воздушные корабли, хотите вы сказать?
- И они тоже, Уинстон. Но главное – три летающих острова,
- Штеттин, значит… что же, они движутся к Берлину?
Премьер вместо ответа протянул листок.
- Вот, смотрите сами.
Толстый палец заскользил по карте.
- Да, похоже на то. Значит, летучие острова… видимо, Дэвид, те самые, о которых сообщили с эскадры адмирала Хиппера незадолго до своей гибели?
– Немцы считают именно так.
Премьер кивнул.
- Что вы об этом скажете, Уинстон?
- Только одно, Дэвид…. – он отошел на карте и плюхнулся обратно в кресло. Солидный предмет меблировки скрипнул под тяжким грузом.
- Скажу только одно…. – повторил министр. - Над Англией летучие острова пока замечены не были. Видимо, этим и объясняется та лёгкость, с которой мы отражаем нападение.
Премьер поперхнулся.
- Что?.. Помилуйте, Уинстон, называете ЭТО лёгкостью?
- А вы посмотрите на Петроград, сэр, на то, каково сейчас приходится большевикам. Половина города в огне, уличные бои идут уже неделю, а нелюдей становится всё больше. Я говорил с адмиралами - по морю, на плавучих островах, как у Триеста, они прийти никак не могли - наши моряки, обследовавшие то, что от них осталось, сообщали, что осадка плавучих островов доходит до двух сотен футов, а это слишком много для мелководий Финского залива и Маркизовой Лужи. К тому же, сначала им пришлось бы миновать форты Кронштадта и береговые батареи форта Красная Горка и острова Лавенсари с их тяжёлыми крепостными и береговыми орудиями – а они, несмотря на царящий у русских бардак, действуют вполне исправно. Для десанта с воздушных кораблей нелюдей в Петрограде слишком много. Вывод – они посадили где-то в окрестностях парочку летающих островов с многочисленными подкреплениями. Так что да, сэр, похоже, Лондону действительно повезло, причём дважды – нелюди нанесли свои самые сильные удары по главным нашим врагам.
Премьер покосился на собеседника.
- Я понимаю, Уинстон, что вы не любите большевиков лишь немногим больше, нежели бошей. Поверьте, я и сам не питаю к добрых чувств ни к тем, ни к другим, но… они, всё-так люди, как и мы, и все англичане!
Министр иронически хмыкнул.
- Вы так в этом уверены?
-Оставьте, Уинстон, вы ведь так не думаете. Они нам, конечно, враги, но когда на них – как и на нас, не забывайте! – пошли войной силы самой преисподней – мне кажется, следует забыть о распрях… хотя бы на время.
Министр наклонил голову – вроде бы, в знак согласия, но выражение его лица сделалось при этом ещё более неуступчивым.
- Что ж, Дэвид, премьер министр – вы, и вам принимать решения. Замечу лишь, что набег на Лондон более всего похож на разведку боем. В покое нас не оставят, можете не сомневаться.
- Я именно об этом вам и твержу, Уинстон. – премьер прошёлся по кабинету и занял своё место за монументальным письменным столом. - судьба подарила нам отсрочку, и надо использовать её в полной мере. Вы, кажется, говорили о германских цеппелинах с управляемыми торпедными планерами?
- Да, сэр, подготовка закончена, они готовы к бою. Мы пока придерживали их, не желая тратить на не самые важные цели.
- Считайте, время пришло, Уинстон. Пусть цеппелины нанесут удары по уходящим воздушным кораблям нелюдей.
Министр набычился ещё сильнее.
- Не забывайте, Дэвид, на них полно пленных! Сотни, если не тысячи живых людей, которых синекожие похватали на улицах Лондона!
- Я помню, Уинстон. И – советую вам считать их мертвецами. Более того, я молюсь, чтобы это было именно так, потому что если эти несчастные ещё живы – то неизвестно, какие муки ждут их в плену у синекожих. Так что мы, нанеся этот удар, избавим хоть кого-то из них от страшной участи.
Министр поморщился.
- Что ж… в ваших словах есть смысл, хотя и ужасный.
- Времена настали ужасные, Уинстон, и если мы будем бояться запачкать руки, они станут ещё страшнее. И вот что - пошлите побольше наших истребителей для прикрытия цеппелинов. Я понимаю, вам это не по душе…
- Да, сэр, не по душе. Как я уже имел случай заметить – мне не нравится, то нашим пилотам придётся гореть не для защиты Лондона, а отводя угрозу от германских цеппелинов. Но мы пошлём все истребители до единого, все, что у нас осталось. Нелюди ведь тоже понесли большие потери - по всему Лондону и окрестностям разбросаны сотни сбитых, растерзанных «Меганевр», так что шанс у нас есть.
***
Восточная Англия,
Графство Бэдфордшир.
Воздухоплавательная база
Королевского Флота
Воздухоплавательная станция Королевского Флота в Бедфорде имела, как и положено всякой приличной базе подобного рода, поворотные эллинги. Воздушный корабль – штука хрупкая, а из-за своих огромных размеров ещё и чрезвычайно чувствительная к ветру. Сильнее всего это проявляется при работе с дирижаблями на земле. Особенно же - при заводе летучего гиганта в эллинг, и выводе из него. Сами посудите: сначала надо расположить огромный корпус точно вдоль оси сооружения, потом медленно, с помощью тросов и лебёдок, втянуть через широченные ворота внутрь. И хорошо, если это происходит в тихую погоду – а ну, как случится порыв ветра, да ещё бокового, и не дай Бог, в тот самый момент, когда великанская сигара частично будет внутри, а частично снаружи?
Последствия предугадать несложно. Широченной бок воздушного корабля – считай, тот же парус, на который ветер будет давить с немаленькой силой. Усилие это (с которым люди, занимающиеся буксировкой, сделать ничего не смогут) сперва прижмёт дирижабль к краю эллинга, а потом и сложит пополам, словно перочинный ножик – и хорошо, если речь идёт о малом дирижабле лёгкого типа, вроде британских «блимпов», использующихся для противолодочного патрулирования! Хуже, если в такой ситуации окажется воздушное судно жёсткого типа, вроде кайзеровский цеппелинов – лёгкий каркас, набранный из алюминиевых паутинок-ферм, не сможет противостоять разрушительному усилию, и корпус попросту переломится пополам. Оттого-то ангары и делают поворотными, похожими на поворотные круги в паровозных депо, только огромных размеров. Прежде, чем заводить в такое сооружение дирижабль, его разворачивают «к ветру задом», а уж потом лебёдки принимаются наматывать на барабаны тросы, затаскивая летучую махину под крышу, где её можно ремонтировать, обслуживать, готовить к следующему вылету без оглядки на силу ветра и прочие особенности погоды.
Как и было сказано, в Бэдфорде таких поворотных эллингов было три, но лишь один из них мог вместить такие махины, как цеппелины Z-XII, Z-XIII и LZ-107. Поэтому только один из них, а именно, Z-XII, прятался сейчас по крышей; остальные же, уже готовые к боевому вылету, колыхались возле двух причальных мачт на противоположном краю кажущегося бесконечным лётного поля. Ещё три дирижабля, куда меньше размерами, несущие на борту не кайзеровские кресты, а английские трёхцветные круги, висели возле другой группы причальных мачт, в некотором отдалении от первой.
Обычный цеппелин нес в своём брюхе от полутора до трёх тонн бомб, в зависимости от размеров и особенностей конструкции; но опытный взгляд сразу заметил бы, этот воздушный корабль вооружён совсем не так, как его собратья по классу. Вместо бомб на тележках под его брюхом, между двумя гондолами – носовой, пилотской, и кормовой, моторной - ждали своего часа три необычных аппарата – небольшие сигарообразные бипланы без пропеллера, пилотской кабины и шасси. Группа техников в форме кайзеровских воздухоплавательных сил возились с подъёмником и тросами, подцепляя один из аппаратов к ажурной трапеции; ещё две ждали своего часа.
Офицер – в кожаной пилотской куртке, фуражке с высокой тульёй и крестом ордена «Пур ле Мерит» на шее стоял в стороне в компании британского моряка в звании коммодора. На рукаве англичанина красовался якорь в обрамлении лаврового венка и крыльев, ясное указание на то, что владелец нашивки состоит на службе в Воздушных силах Королевского Флота. Воздухоплаватели (а кем же они могли ещё быть, раз уж оказались в этом эллинге?) негромко беседовали, обсуждая конструкцию подвешиваемых к цеппелину необычных снарядов.
- Я со своим Z-XII впервые принял участие в испытаниях этих крошек ещё летом семнадцатого,. – рассказывал немец. По-английски он говорил медленно, с сильным баварским акцентом. – Дело было в Ганновере; мы тогда сбрасывали торпедные планёры весом в пятьсот и тысячу килограммов. За пару месяцев до этого, весной, было произведено два сброса малых, трёхсоткилограммовых планёров, тоже конструкции фирмы «Симменс», но тогда из этого ничего не получилось…
Пускали тоже вы? – деловито осведомиллся англичанимн.
- Нет, мой старинный знакомец, Людвиг фон Зеггерс. Он командовал тогда L-35. Дело было в Йютербоге; его корабль получил повреждения при швартовке уже в конце испытаний и Людвига перевели на L-32, а в ноябре семнадцатого его корабль погиб над Северным морем…
- Я слышал об этой истории. – кивнул англичанин.- Последний ваш флотский цеппелин, который нам удалось сбить. Парни с эсминцев потом выловили из воды хвостовую часть – там было то ли трое, то ли четверо уцелевших. Они рассказывали что пулемётчики сумели подстрелить атаковавший их гидроплан – поплавковый «Шорт», взлетевший с гидротранспорта, сопровождавшего эскадру - но пилот пожертвовал собой и врезался в цеппелин, отчего тот переломился пополам.
_ Храбрый малый. – сказал немец после небольшой паузы.
- Да и ваши ребята им не уступят, мистер . – согласился собеседник. – В небе трусов вообще не держат, не та профессия. Но расскажите поподробнее об устройстве этого вашего «торпедного планёра» - теперь-то это уже не секрет?
- Теперь не секрет. – немец усмехнулся, не сликом-то весело. – Собственно, ничего особенно заумного там нету. «Torpedogleiter» – управляемую на расстоянии крылатую торпеду - создали инженеры фирмы Siemens–Shuckert для борьбы с вашими надводными кораблями. Предполагалось, что деревянный планёр, сброшенный с цеппелина, пролетит около восьми километров, управляемый по проводу, после чего снизится и при касании воды из него выпадет торпеда – обычная, флотская, тридцатипятисантиметровая.
- Восемь километров, говорите? – англичанин недоверчиво хмыкнул. – Не думаю, что на таком расстоянии оператор, наводящий планёр, сможет что-нибудь разглядеть!
Для этого фирма «Карл Цейсс» изготовила специальным бинокуляры. Да вы их увидите, такие же установлены на моём Z-XII. Но ваша правда: первые пуски были неудачными, провода перепутывались, рвались, и мы потеряли несколько планёров. Да и потом выяснилось, что точное наведение на таких расстояниях представляет немалую проблему, но с ней как-то сумели справиться.
- Что ж, воздушные корабли нелюдей нненамного уступают размерами дредноутам Королевского Флота. – сказал англичанин, внимательно наблюдая, как германские техники подвешивают под брюхо цеппелина второй планёр. – Скажите, а вы как будете пускать планёры – сразу три, залпом, или по одному?
- По одному. Залпом, может, было бы и лучше - но тут есть опасность, что провода перепутаются. К тому же операторам будет непросто отличить свой планёр от остальных, а потому – только по одному, и только после того, как предыдущий достигнет цели.
- Какой заряд взрывчатого вещества несёт одна торпеда?
- В этих планёрах торпед нет. – ответил немец. – Мы же собираемся стрелять не по надводным кораблям, а по воздушным – значит и торпеды ни к чему. Вместо них каждый из планёров несёт почти тонну тринитротолуола.
Техники закончили крепить третий планёр, отогнали в стороны тележки. Другие техники закрепили на носу воздушного корабля трос; прозвучала команда, и пыхтящий паровой трактор поволок цеппелин из эллинга.
- Что ж, мистер Этингер… - англичанин проводил гигантскую сигару взглядом. – Не пройдёт и двух часов, как мы увидим этих крошек в действии.
- Вы будете сопровождать нас, коммодор? – осведомился немец.
- Не совсем, друг мой, не совсем. – англичанин покачал головой. - Три наших дирижабля типа R пойдут впереди, на удалении в три мили, и несколько в стороне. Я командую ведущим, R-102; в гондолах наших кораблей установлены шестифунтовые облегчённые орудия – они специально приспособлены для стрельбы по воздушным целям осколочными и зажигательными гранатами, и, я надеюсь, мы дадим нелюдям прикурить ещё до того, как вы пустите в ход свои «Torpedogleiter». Думаю, нелюдям понравится.