Период глобализации, процветания и относительного политического спокойствия после окончания холодной войны закончился. Будущее формируется прямо сейчас.
Нормальность последних трёх десятилетий глобализации после окончания холодной войны в прошлом. Теперь необходимо понять, был ли этот период аномалией и какой будет «новая норма» в грядущую эпоху.
Вернётся ли эпоха конфликта великих держав, как предсказывают «реалисты» теории международных отношений? Будет ли глобализация, возглавляемая многонациональными институтами, по-прежнему преобладать, несмотря на трагедию, происходящую прямо сейчас в Украине? Кто является главными действующими лицами и силами?
Мир реалистов
Реалисты считают, что определяющими факторами международных отношений являются государства, их лидеры и «система». Система определяется анархией, противоположностью иерархии. Анархия означает, что нет высшей власти, которая в конечном счёте разрешала бы конфликты между государствами. В анархическом мире выживание государств всегда находится под угрозой, что ведет к необходимости наращивания власти и силы. Организация Объединенных Наций и другие многосторонние институты мало что значат и ничего не меняют. Единственные игроки, которые имеют значение — это государства, или, если быть более точным, великие державы и менталитет их лидеров, которые управляют их военной и экономической мощью.
Несмотря на лежащее в основе понятие анархии, реалистический мир упорядочен и упрощен. В нём только две глобальные сверхдержавы, Соединенные Штаты и Россия, обладают способностью многократно уничтожить мир. Китай и Европейский союз уже являются экономическими сверхдержавами. В военном отношении Китай соперничает с США в Тихоокеанском регионе, а Европа увеличивает свои расходы на оборону. Ничто и никто не может нанести мировым сверхдержавам военное поражение или принудить к политическом решениям.
Согласно реалистической модели, баланс сил между этими странами, а также региональными державами, такими как Индия, Япония, Турция, Саудовская Аравия, Иран, определяет международные отношения и глобальную геополитику.
Реалисты предполагают, что Россия и Китай воспринимают нынешний мировой порядок как выгодный США и их союзникам. В ответ Москва и Пекин пытаются создать свой собственный силовой противовес. Помимо Ирана, страны БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), Саудовская Аравия и даже член НАТО Турция в той или иной степени расходятся с политикой США. Создание противовеса либеральной гегемонии могло бы послужить их интересам, по крайней мере с точки зрения сохранения некоторой свободы маневра.
Реалисты утверждают, что это уравновешивание произошло бы упорядоченным и менее насильственным путем через соглашение о нейтральных «буферных» зонах между мировыми сверхдержавами. Это неизбежно означало бы принесение в жертву интересов некоторых небольших государств, ослабление глобализации и падение темпов распространения демократии.
Или, в качестве альтернативы, чтобы противостоять этому вызову, США и их союзникам придётся удвоить военную мощь, экономическую мощь и продвижение демократии. Важной частью такого мышления является ограничение, а не содействие росту своих противников, как это делалось в конце 2000-х годов. Это будет означать жесткое регулирование доступа к рынкам и технологиям в рамках политики стратегической конкуренции путем сдерживания. Третий вариант — это военный конфликт, в результате которого произойдет перераспределение власти.
Такие эксперты, как Джон Миршаймер, один из наиболее радикальных реалистов, уже давно предлагали один из таких способов уравновешивания. Он предсказал, что либеральная гегемония США после окончания холодной войны не сохранится, и самая разумная политика — сбалансировать Китай, объединившись с Россией. Аргумент заключается в том, что не в интересах США поощрять растущую экономическую мощь Китая. Генри Киссинджер, абсолютный реалист, который в 1970-х годах возглавлял сближение США с Китаем, назвал неразумным «объединение России и Китая».
Эти реалисты обвиняли концепцию расширения НАТО в том, что она толкает Россию в объятия Китая, тем самым ослабляя способность Америки сдерживать Пекин. Россия рассматривала расширение НАТО как угрозу безопасности, несмотря на заверения в обратном. Также они говорят, что причиной нынешней войны на Украине является неспособность достичь упорядоченного нового баланса сил. В любом случае, конфликт великих держав в Европе уже начался. Это означает, что баланс сил в Европе может быть определен только на поле боя до тех пор, пока стороны не будут вынуждены вести переговоры либо в результате поражения, либо изнеможения.
Последствия ощущаются во всём мире. Реалисты утверждают, что Китай является крупнейшим бенефициаром конфликта на европейском континенте, поскольку альянс, возглавляемый США, тратит больше своих ресурсов и времени на Европу и меньше на Индо-Тихоокеанский регион. Кроме того, утверждается, что Россия выступает в качестве буфера для Китая в его потенциальной конкуренции с альянсом, возглавляемым США. Существует мнение, что Пекин сейчас необходим в роли миротворца в Европе или, по крайней мере, в качестве нейтрального игрока. В то время как все другие великие державы увязли в войне, бушующей в Европе, Китай незаметно усиливает влияние не только в своих ближайших окрестностях, но и во всём мире.
Помимо геополитических последствий, эскалация ядерного конфликта очень реальна, и было бы глупо упускать из виду её опасность, о чём постоянно предупреждают сторонники реалистического взгляда.
Либеральный мир
Для «либералов», которые находится на другом конце спектра взглядов на международные отношения, международные институты в течение последних трёх десятилетий принесли человечеству величайшее процветание. Никогда ещё настолько большая часть мира не была избавлена от нищеты и ежедневных страданий, связанных с голодом, болезнями и социальными лишениями. Принципы рыночной экономики с некоторой долей государственного вмешательства и регулирования промышленности преобладали во всём мире, за некоторыми исключениями. Большинство экономистов возразили бы, что даже Россия и Китай, находящиеся в политическом противоречии с США, проводят свою экономическую политику в целом на рыночных принципах.
Это мировоззрение поддерживается не только доводами, связанными с экономическим процветанием, но и самыми вдохновляющими идеалами просвещения. Люди рождаются свободными, и их права неотъемлемы, и единственная задача государства — защищать их.
Хотя демократия не должна навязываться извне силовыми мерами, её превосходство неоспоримо, несмотря на то, что демократические правительства могли бы быть более эффективными. Необходимость независимости судебной власти, свободы выражения мнений и политической конкуренции не ставятся под сомнение даже теми, кто уклоняется от этого на практике.
Эти принципы и институты, которые их продвигают — такие как Организация Объединенных Наций, Всемирный банк, Всемирная торговая организация и Международный валютный фонд, — сослужили хорошую службу международным отношениям. Эти институты также должны быть более эффективными, но не должны быть отодвинуты на второй план. Пандемия Covid-19 показала, что мир был бы гораздо более опасным и хрупким местом без координации и обмена знаниями со стороны глобальных институтов, утверждают либералы.
Признание превосходства либерализма, основанного на демократии, правах человека и экономической свободе, настолько распространено, что даже жестокие радикалы и автократы формируют свой дискурс в терминах «свобод» и «прав». С этой точки зрения, нынешний геополитический раскол описывается, главным образом, в терминах «демократия против тоталитарного правления» и «свобода против угнетения».
На протяжении большей части последних 30 лет доминирующим мнением или надеждой среди либералов было то, что демократический путь развития возобладает. Южная Корея, Тайвань и Индонезия являются одними из ярких примеров развивающихся демократий.
За последнее десятилетие позиция большинства заметно изменилась. Утверждается, что те, кто связан с национализмом, империализмом, тоталитаризмом и клептократией бандитского типа, выступают против либерализма и хотят его уничтожить. Цель клептократов и автократов состоит в том, чтобы сохранить внутреннюю власть и уничтожить оппозицию во имя суверенитета. Таким образом, никакое количество «буферных» зон или любая другая форма уравновешивания не остановит их агрессию, потому что этим правителям нужен внешний враг, чтобы держать население под контролем.
Для сторонников либерального мировоззрения умиротворение, которое достигается за счёт свободы других, морально невозможно. Тех, кто угрожает существующему мировому порядку, нарушает его и нападает на него, можно сдерживать до тех пор, пока они не потерпят внутренний крах или окончательное поражение в случае возникновения конфликта. Убеждение заключается в том, что не может быть мирного сосуществования с теми, кто хочет разрушить свободный и демократический мир и доминировать в нем.
Этот разрыв гораздо глубже, чем геополитическое противостояние в реалистическом мире. Конечная цель игры — не балансирование, а преобладание одной идеологии над другой.
Сценарии
В докладе за октябрь 2021 года для Geopolitical Intelligence Services я предположил, что нынешняя ситуация гораздо опаснее, чем стратегическая стабильность эпохи холодной войны. Прошлое определялось доминированием США и Советского Союза в их собственных чётко разграниченных сферах влияния в Европе. Угроза гарантированного взаимного уничтожения предотвратила крупную войну между двумя противоборствующими лагерями. Следовательно, острая конкуренция не вылилась в прямой военный конфликт. Войны велись на периферии и между прокси-странами.
Однако теперь просвещённый пацифизм уступил место милитаристскому национализму. Неядерное оружие получило большее распространение и мощь, несмотря на то, что ядерное оружие никогда не применяется. Я предположил, что дипломатия должна быть направлена на предотвращение крупной войны.
Сейчас ситуация в Европе, определяемая крупным военным конфликтом, уже вне дипломатического решения. Независимо от основной причины, все стороны в Европе готовятся к затяжному конфликту даже после окончания трагической войны на Украине. Европа воспринимает Россию как свою главную угрозу, и это восприятие может не меняться в течение десятилетий.
Россия находится в гораздо более тесных отношениях с Китаем, хотя у этих стран пока нет окончательно сформированного военного союза. Например, Центральная Азия уже стала ареной тихого соперничества между Китаем и Россией, что является признаком того, что интересы двух держав совпадают не по всем вопросам.
Конфликт на европейском театре военных действий означает, что США увеличат своё присутствие, в том числе в военном отношении, на континенте. Союз с США гарантирует безопасность Европе, тем самым ограничивая попытки далеко отклониться от политики США, в том числе в отношении Китая.
Возглавляемый США альянс в Индо-Тихоокеанском регионе резко увеличит свой военный потенциал, чтобы уравновесить Китай. Такого же наращивания, несомненно, следует ожидать и от Китая.
Общий объём торговли может снизиться не так быстро. Однако гораздо меньшая взаимозависимость в таких важнейших областях, как цепочки поставок, технологии и обмен рабочей силой, уже становится реальностью. Скорее всего, это будет означать не создание «занавеса», разделяющего конкурирующие лагеря, а скорее демонтаж «односторонней зависимости», как выразился канцлер Германии Олаф Шольц. Этот подход также называется «снижением риска» в нестабильных областях.
В целом, наилучшим результатом будет «конкуренция, а не конфликт». Потенциал для вооруженного конфликта всегда существует, если державы не прибегают к осторожной дипломатии. Это уже произошло в Европе и может произойти в Китае и США. Причины могут быть разными.
В связи с войной России на Украине укрепляется мнение, что единственный способ предотвратить ещё один конфликт — это запугать противоположную сторону демонстрацией силы и неизбежностью невосполнимого урона. Неконтролируемая гонка вооружений создаёт риски случайной войны. Мир, напичканный оружием, просто более опасен, чем мир с меньшим количеством оружия.
В то время как на Западе нынешний геополитический раскол описывается в основном в терминах «демократия против тоталитарного правления», «свобода против угнетения», Китай, Россия и другие рассматривают Запад как необоснованного монополиста на определение ценностей. Этот взгляд способствует убеждению, согласно которому обе стороны борются за своё выживание, пытаясь уничтожить друг друга. Таким образом, роль дипломатии заключается в попытках создать каналы коммуникации, способные предотвратить войну. Дипломатия — это искусство установления мира. Кроме того, в игру вступают новые силы, которые могут сделать эти традиционные теории устаревшими.
Конфронтация, не говоря уже о войне — это не только мобилизация ресурсов, но и общественная поддержка. Фрагментация мнений, вероятно, сделает маловероятной длительную общественную поддержку по какому-либо вопросу. Однако не только официальные правительственные институты формируют социальные нарративы и иерархии и определяют политический ландшафт, как это было всего десять лет назад. Современный мир всё больше основывается на социальных сетях, которые выполняют эти функции вместо правительств, даже в странах, пытающихся их контролировать.
Длительная социальная мобилизация в поддержку каких-либо войн или конфликтов маловероятна. Войны во Вьетнаме, которые вели США, и в Афганистане, которые вел Советский Союз, являются примерами того, когда общества разочаровывались в решениях правительств.
Только такие проблемы, как деградация окружающей среды, ядерная война и глобальная пандемия, создадут уровень социального единства, необходимый для совместных действий. В глобальном масштабе появятся новые игроки, которые будут столь же влиятельны, как и государства. Таким образом, нынешние лица, принимающие решения, возможно, играют в устаревшие игры «великих держав» и «демократии против автократов», поскольку формируется новый мир.