Часть 9. предыдущая часть
- Не нужна я тебе Лёша, – равнодушно отвечала Катя, пригласив бывшего жениха в дом, следующим вечером. Опять дождь припустил, не сидеть же им на мокрой скамейке под забором. – Не любила я тебя ни разу! Назло Вовке навязалась на шею. Да, да, не смотри на меня так,- отводила она взгляд в сторону, стыдно, противно от самой себя. - Такому как ты нужна другая...
Он сидел перед ней такой искренний как в тот день у амбулатории – глаза честные, наивные.
Жизнь ломать парню не захотела Катя, а ведь сколько лет мечтала отомстить младшему через старшего, растоптать Вовку, уничтожить его семью. Сейчас толкает её маленькое чудо под рёбра и не хотелось больше ничего плохого вспоминать. Дальше ничего хорошего, мать-одиночка, без гроша в кармане. Злая мамка долго не позволит сидеть в деревне, к детям малым она никогда не испытывала умиления, это Катя помнила по своему детству, так что ждать от неё поддержки не стоило.
Но Лёшка не заслужил такого, встретится ему на пути, нормальная девушка, Катя давно не из таких. Дурная компания её испортила, барабанщик подвальной группы оставил с пузом и уехал в большой город искать славу и признание.
Олю после той встречи на сходке она не видела. Писем Вовке настрочила с десяток, поливая грязью его несостоявшуюся жену. Он даже не ответил ни разу.
Вот и потеряла Катенька сразу двоих и старшего брата и младшего. Последний давно для неё потерян, никогда он не смотрел и не будет смотреть на неё так, как на Олю. А Лёша… просто чудак.
- Я догадывался, ещё на выпускном заметил, больно вызывающе ты себя вела - напоказ, - уставился в пол Алексей, сидя в чужом доме, в девичьей комнате.
Тёть Лида заглянула к ним, лицо твёрдое, морщины на лбу нарезаны ровными глубокими полосами, глаза стального цвета, бесчувственные. Поздоровалась, взглянула недовольно на непутёвую дочь и скрылась за дверью.
- Зачем поверил? – вернулась Катя к их разговору.
- Это не я, а ты в меня поверила. Для всех я был: хорошим сыном, лучшим учеником, отличным студентом и практикантом, работником ответственным и т. д.
- Так и есть, - мило улыбнулась Катя и приподнялась пройтись, ноги затекали, больше ходить надо было.
- Никто не видел во мне мужчину, друга, партнёра, а ты разглядела…
- Да не тебя я разглядела, пойми! Месть мною двигала, это я сейчас вижу, какой ты... Но сделанного не вернёшь, чужого ребёнка я на тебя не взвалю.
- Я про сейчас и говорю. Могла бы врать дальше, всё равно бы поверил, - выдохнул и зажмурился Лёшка. - Но ведь призналась, сказала как есть…
- Что толку? Ничего у нас с тобой не выйдет.
- Выйдет, Катя… - почти выкрикнул он.
- Зачем тебе нужен чужой ребёнок? – смотрела она в его измученные ожиданием глаза.
- Будет мой! Мне ты нужна, ты нужна, Катя! И любви моей хватит, на всех!Не сомневайся. На троих, - поправился он.
- Эх, Лёша… Столько я ошибок наделала, выкарабкиваться полжизни придётся, ещё одну не стану делать! Ты заслуживаешь достойной и порядочной женщины, - она встала у окна и слушала, как глухие капли бьются в окно, стекая по стеклу. Темно на улице – ничего не видно, так и в будущем у Кати ничего не понятно. Ясно лишь одно, ей скоро рожать.
- Давай уедем, Катя! Уедем далеко отсюда, никто и знать не будет, что чужой ребёнок.
- Ты знаешь.
- Катюх, я два года жил мыслями только о тебе. Знал, не дождёшься, на 100% уверен был. Писать перестала, всё думаю, потерял тебя… Хоть и не была ты никогда моей, так, играла. Хотел приехать в глаза твои бесстыжие посмотреть, думал отнекиваться, оправдываться будешь, но ты правду сказала. Прошлое с Вовкой отпустила…
- Отпустила ли? – задумалась Катя и присела рядом с Алексеем на кровать. – Беги от меня Лёша, беги!
- Нет! Не смогу я ни на одну женщину смотреть так, как на тебя.
- Время пройдёт – сможешь! Всё перемелется, - опустила голову Катя.
Он подвинулся ближе и осторожно приобнял её за плечи, она не оттолкнула.
- Уедем отсюда, начнём по новой! И пусть только попробуют, - разгорячился и выпрямился Лёшка.
Катя положила ему голову на плечо.
- Завтра же уедем отсюда! В городе общежитие дадут, потом кооператив. На работу выйдешь, быстрее закроем и наше будет!
Катя молчала. Не таким она представляла этот разговор, ждала обвинений, оскорблений, а он с собой зовёт, не отказывается, ребёнка признать хочет. Соглашаться надо, хватать и не отпускать, но томило её что-то, пустота внутри не пускала. Ничего между ними не было теперь, даже чувства мести.
Он ушёл так и не дождавшись ответа. Если бы Вовка позвал, снова предал, оттолкнул, ноги вытер, а потом позвал, пошла бы. Приползла, на коленях. Но он никогда не позовёт и презирать будет, узнает, что брат нагулянного ребёнка воспитывать собрался.
Оттаскала тёть Лида за волосы дочку в тот вечер и не посмотрела, что воды могли отойти в любой момент. По лицу вечернего гостя поняла, зачем приходил, о чём просил, и что ответила ветреная дочка.
- Ты кому дитя рожать собралась?! – ругалась мать. – Разродишься, отряхнёшься и снова гулять побежишь, а мне нянькаться?! Не-е-ет! Мне вас хватило! Сестра такая же, того и гляди вернётся с гостинцем, ещё и с мужем придурком. Нагуляла, будь добра, срам свой прикрыть.
Я вам всё дала что могла, одевала, обувала, терпела папашу вашего, а вы дуры, кидаетесь на кого попало. За такого, как Лёшка держаться надо, а не носом хлюпать. Поняла меня?! – поддавала ей мамка. Катя огрызалась, отбивалась, потом и вовсе закрылась у себя от матери.
Лиду понять можно, муж её бил страшно – воспитывал. Даже по трезвому мог задать хорошенько за недосоленный суп. Она терпела, куда деваться, зарабатывал хорошо, могла позволить одевать и обувать дочек достойно. Золовка работала в городе в торговле, дефицитное всегда могла достать. Надеялась Лида, с жильём поможет отец обеим, как вырастут, но не срослось… Муж умер внезапно прямо у полюбовницы дома.
Дочки от рук отбились, особенно старшая, маму ненавидела, за строгость с детства. Специально зятя привезла, чтобы позлить. Следом Катька выдала номер, а ведь могла отучиться, устроиться в городе, замуж выйти за городского, или за Лёшку, но нет! Загуляла.
На следующий день стояла Катя у дома Алексея в своём широком плаще нараспашку, с большой, серой дорожной сумкой в руках перед собой. Войти или постучаться в калитку не решалась. Любовь Григорьевна заметила её в окошке и шторы поплотнее закрыла, Матвей всё испортил.
- Не к тебе ли? – спросил он у сына заглянув к нему и кивнул в окно. Жена как подстреленная упала в кресло. Матвей мельком взглянул на неё.
Лёшка в прыжке подскочил к окну, на ходу натягивал штаны, спотыкаясь о пороги в комнатах, побежал на улицу. Любовь Григорьевна поднялась из кресла и в слезах, толкнув мужа плечом в дверях, вышла.
Они, конечно, потом поругались. Люба обвинила мужа в сводничестве и ещё бог знает в чём, он терпел весь её гнев, выслушал всё до последнего слова, равнодушно и отчуждённо. Когда выговорилась жена, подошёл и крепко обнял, чтобы не могла оттолкнуть его.
- Ну ты же сама всё видела, - пытался он остановить жену, когда она в сердцах била его по плечам.
Люба обессиленная, обмякла у него на груди.
- Видела… - всхлипывала она, - любит! Любит, как дурак! Ну, ну почему именно Лёшке?
- Он справится.
Алексей с Катей уехали в город. До автобусной остановки он нёс тяжёлые сумки одной рукой, Катя держала его под руку с другой стороны.
Родители спать спокойно уже не могли, со дня на день ждали новостей. Лёша позвонил через неделю после отъезда и бравурно-громким голосом, не помня себя от счастья сообщил:
- Мы расписались.
Люба побледнела, скупо поздравила сына и пошла поскорее от знакомой, у которой телефон в доме был, пока вопросы задавать не начала. Всё село уже обсуждало отъезд Катерины и Алексея, с сочувствием поглядывали на Любу в людных местах. Замолкали вдруг, если она появлялась во время разговора в магазине или в медпункте. Оправдываться ей не за что и не перед кем, но взгляды едкие она ощущала всем телом. Насмешки над сыном всё равно доходили до её ушей, она делала вид, что ничего не случилось.
К концу октября пришла телеграмма из города, Матвей и Люба стали бабушкой и дедушкой, у них родилась внучка.
- Ну что, поедем встречать из роддома? - Спросил Матвей у жены бессонной ночью. Она молча лежала, слова не говорила, он чувствовал, она не спит, думает.
- Надо встретить. Мы должны принять его выбор. Завтра схожу к Лидке, спрошу, когда она собирается к ним. Не видел, она в деревне?
- Нет…
- Может, уже и уехала к дочке. Что же, придётся воспитывать, - тихо сказала Люба и повернулась к мужу спиной.
Покупку машины пришлось отложить, молодой семье надо помочь.
Лёша встречал из роддома Катю, словно за своим приехал, точнее, за своей. Подхватил на руки свёрток в простеньком байковом одеяльце ловко, умело, с любовью. Катя улыбалась, но на свекровь взглянуть не смела. Любовь Григорьевна смягчилась, видя сына в состоянии эйфории, он так и не выпустил дочку из рук до самой квартиры.
Родители осмотрели комнату молодожён, переглянулись, видя одну-единственную комнатушку без душа и туалета в квартире. Две железные полуторки вдоль стен с застиранными покрывалами, старый шкафчик, стол квадратный, три табурета и старая кроватка в новеньких пелёнках. Кипа отутюженных ползунков и распашонок лежала наготове рядом, на подоконнике.
- Кухня и санузлы у нас общие на 6 квартир, - хозяйничал в своём первом доме Алексей, переставляя табуретки с места на место, отодвинул стол к стене, чтобы все поместились, предложил родителям присесть.
- Мы, пожалуй, поедем, - спокойно отвечала мама. В дверях показалась Лида, довольная, пыхтела как чайник от радости, с горячей кастрюлей в руках, в домашнем халате.
- Да вы проходите, - проталкивалась она по-хозяйски к столу, - что в дверях-то? Лёша, ты как неродной, маму, папу за стол… Зря, что ли, я старалась. Проходите.
И опять прошмыгнула в дверь на общую кухню. Лёшка не знал, куда себя пристроить, быстро всё случилось: муж, отец, зять… Он ещё не понял, что произошло. Ребёнок запищал в кроватке у окна.
- Что там, Катя? Не нравится Ане кроватка?
Родители переглянулись на пороге.
- Мы решили Аней назвать, красивое имя? – спросил он у мамы. – Да вы проходите, сколько можно вас приглашать, в тесноте да не в обиде. Обещали в семейном общежитии дать комнату, там почти квартиры, но кухня тоже общая.
Опять Лида принеслась с заливной рыбой на блюде и фаршированными яйцами на второй тарелке.
- Алексей, не обижайся, но мы поедем, - строго сказал отец, поправляя куртку, - дома хозяйство, да и ехать почти час. Мы приедем скоро, прямо с утра, заодно помогу тебе здесь, - показал он на узкий старый шкаф за кроватью с покосившейся дверью, не забыл про единственное окно в комнате, занавешенное наскоро простынёй. – Мама привезёт что-то из своего, из приданного. Да, Люба?
- Конечно, конечно, - качала головой Люба, лишь бы поскорее убраться отсюда.
Родители уехали, тёща осталась на несколько дней, дочери подсказать, научить, объяснить, как за малышкой ухаживать. А зятю работать надо! Катя будто другого человека перед собой видела, а не маму, заботливая, улыбчивая, угодить старается зятю и дочери, над внучкой трепетала и от каждого писка ночью подскакивала. Привиделось Кате, наверное, что две недели назад мать чуть ли не пинками выгоняла её беременную к Лёшке.
Только уезжая, Лидия Васильевна строго-настрого наказала дочери беречь семью и мужа. Намекнула: возвращаться с дитём ей некуда, в гости хоть на месяц, хоть на два, но только с мужем.
Ехала в автобусе мама Кати, думала о разном, проехали мимо дома родни новой, успокоилось сердце материнское.
- Ну, хоть Катьку пристроила, - думала она, вспоминая маленькую внучку, - с таким мужиком до гробовой доски не страшно прожить. Этот для семьи в морской узел завернётся, но всё сделает, - припомнила она благоговейную улыбку зятя у родильного дома.
У Лидии Васильевны одни радостные хлопоты на уме, у Бабахиных голова болела от воспоминаний, в какой тесноте остался сын с семьёй в городе.
Продолжение __________
Не забывайте подписываться на мой канал или Телеграм ✨
Имена, фамилии, названия населённых пунктов вымышленные, любое совпадение-случайность.