Последнюю свою статью я публиковать не буду. Потому что уж сильно «разогрелась публика». Я напишу ее чуть позже, но оставлю в компьютере. Если будет желание, то выложу ее через несколько месяцев. Все зависит от того, утихнет ваш пыл или нет…
Хочу кое-что пояснить. Нет, я не ищу себе оправданий и не прошу вашей жалости ко мне - я ее не заслуживаю. Просто хочу поделиться мыслями, которые посещали меня при чтении ваших последних комментариев.
Некоторые в комментариях пытаются натравить на меня опеку, полицию и следственный комитет. Чтобы ребенка забрали в детский дом, а меня посадили в тюрьму. Я не боюсь тюрьмы. Если помните, я наоборот в первых статьях после трагедии писала, что хочу, чтобы мне дали реальный срок. Но вам не жалко маленького ребенка? Вы действительно считаете, что ему будет лучше в детском доме? Вы думаете, что там не макают головой в унитаз? Еще как макают! И помоями поливают сверху. Я тоже так делала там с одной маленькой девочкой, когда они часто надо мной издевалась и на мои запреты перестать это делать не реагировала. Зато после того, как я облила ее мочой из тазика, она сразу от меня отстала. И детей там тоже бьют, причем сами воспитатели. Но не всех, а только тех, кто треплет нервы воспитателю и безуважительно с ним обращается. Таких детей у нас в группе заводили в постирочную комнату, обливали холодной водой и били черным резиновым шлангом. А мы все просто сидели, слушали крики этих детей и никому в голову не приходило пойти туда и помешать это делать воспитательнице. Группа у нас была разновозрастная - с 5 по 9 класс. А еще в детском доме случается такое явление, как сексуальное насилие. Старшие дети могут запросто найти себе жертву и удовлетворить свои потребности. Но это случается крайне редко. В детском доме нет домашних условий, там даже нет элементарных бытовых условий. Мыло и стиральный порошок, который нам выдавали на месяц, заканчивались за 5-7 дней. Все остальное время девочки свою одежду полоскали в простой воде. Иногда воспитатели на свои деньги покупали нам порошок. Про туалетную бумагу там вообще никто понятия не имел. Дети вытирали жопу старыми книжками. Мне было жалко эти книжки. Я их брала из туалета, старалась прочитать, а потом относила обратно. Мылись дети в той же постирочной комнате. Ставили таз на пол, надевали на кран тот черный резиновый шланг и поливали себя водой. Тот, кто давно там жил, говорил мне, что где-то в детском доме есть душ. Но он годами не работал. А раньше их водили туда мыться раз в 10 дней, у каждой группы был свой день. Кормили средне. Даже в приемнике-распределителе мне еда нравилась больше. Хотя там в каждом блюде плавало большое количество какого-то оранжевого жира. Никаких вкусняшек нам не давали. Фрукты я тоже ни разу не видела. Один раз за все время в группу кто-то подарил торт. Его разрезали почти на 30 маленьких кусочков – каждому по одному. Один раз в год можно было поесть мороженое. 1 июня его на улице раздавали бесплатно, самое дешевое. Кто-то мог урвать и 3 штуки, а многим не доставалось и одного. Никаких развлечений тоже не было. Игрушки-то, понятно, что таким взрослым детям уже не нужны. Но в группе не было ничего - ни настольных игр, ни головоломок, ни пазлов. Был телевизор. На пару часов по вечерам его включали. А еще вечером на 2 часа нас выпускали на улицу. Там не было забора, рядом находились жилые дома, но никаких площадок с каруселями или спортивным инвентарем не было. Мы просто бегали среди деревьев. Правда, на все лето детей увозили в лагерь за город. Но и там было ничем не лучше. Молодые вожатые – студентки педагогических училищ, как хотели, так и издевались над нами. Знали, что заступиться некому, и пожаловаться мы не можем. Некоторые пускались в бега. И если маленьких еще как-то искали и возвращали обратно, то за старшими никто не бегал. Только перед какой-нибудь проверкой ехали с полицией по уже знакомым притонам и возвращали беглецов. У нас в группе было не принято особо "разговаривать по душам" с воспитателями. Хотя многие девочки обращались к воспитателям исключитель "мама Таня", "мама Лена" и т.д. Но по сути все время дети были предоставлены только сами себе. Там никому нет дела до твоих чувств и желаний. В школе все учились средне, ни про одного я не слышала, чтобы кто-то был отличником. У всех детей судьба была разная. И истории их разные. Многие с повседневным равнодушием рассказывали о своих бедах. Например, как на их глазах отец зарубил мать топором. Они уже смирились с этой болью. И для них это было так обычно, как просто сходить за хлебом. А тех, кто не принимал свою судьбу, отправляли в психушку. Там было много детей убийц и наркоманов. И, если еще сохранились у них какие-то родственники или неполная семья после трагедии, то все они хотели вернуться домой. Даже не смотря на то, что там было плохо. Потому что в детском доме морально еще хуже, там ломают волю маленького человека, делают его жестоким и равнодушным к окружающим. И ни один ребенок не выходит из детского дома со здоровой психикой. Я тоже через год хотела вернуться обратно к своей матери, пусть даже и вновь пришлось бы ночевать в подъездах. Я ходила с этим вопросом к руководству. Но они мне отказали. Ответили, что смогу выйти из детского дома только после 9 класса.
Мне повезло, что я там пробыла всего 2 года. Но неужели вы хотите, чтобы мой ребенок провел там 13 лет – с 2 до 15? Вы не представляете, как это невыносимо – сидеть на подоконнике и смотреть в окно на проплывающую мимо жизнь, на ускользающее детство? И ненавидеть себя самого, свою жизнь за то, что она такая. И просыпаясь утром, задавать вопрос: «Господи, почему я не умер этой ночью?» Это очень страшно, когда маленькие дети не хотят жить… А вот родителей своих никто не винит. Потому что это единственное родное, что есть у них в жизни. И они готовы сбегать из детского дома раз за разом, чтобы вернуться к своим родителям, которые лишены прав, обнять их и сказать, как сильно они по ним скучали…
Возможно, на бытовом плане сейчас в детских домах что-то и поменялось. Я была там в то время, когда страна только-только восстанавливалась после тяжелых 90-х. И я описываю лишь то, что видела своими глазами. Может, в других детских домах было по-другому. Но мне сами дети, которые поменяли не один детский дом, говорили, что этот – самый лучший в городе. Но вот про то, что поменялось что-то в плане психологического воспитания, я совсем не уверена. Детский дом – это некое подобие тюрьмы, где жестоким приговором судьбы каждому ребенку вынесен его срок отбывания наказания. Наказания, в котором они совсем не виноваты. И я никому не пожелаю там оказаться, тем более, своим детям. Вы пишите, что в детском доме ребенок останется хотя бы жив… Да, он будет жив. Но психика его будет сломлена на всю жизнь. Он выйдет оттуда с холодным равнодушием ко всем людям, озлобленным на весь мир. Я предпочла бы лучше умереть, чем столько лет провести в детском доме. Про приемные семьи говорить ничего не буду, я там не была. Но в СМИ публикуют много случаев, где чужих детей не любят и по-тихому издеваются над ними, чтобы никто не узнал. Поэтому нет гарантии, что он попадет к хорошим и любящим «новым» родителям.
Что касается меня, то я уже переосмыслила свою жизнь. Маленький Виталя тихий и спокойный, очень послушный. Он не вызывает у меня раздражения, я его не обижаю и не бью. Я не знаю, как сложится моя дальнейшая жизнь – буду я навсегда одна или же еще встречу хорошего человека. Не хочу ничего загадывать, строить планов, но и зарекаться от семейной жизни тоже не хочу. И, даже если я еще раз свяжу свою жизнь с каким-то человеком, то в первую очередь буду смотреть на его отношение к своему ребенку. Такого ужаса, который я натворила с Андрюшей, я больше повторять не хочу.
Некоторые писали, что не верят в написанное, не верят, что бывает такая жизнь. Читая ваши комментарии, мне тоже стало казаться, что все это – страшный сон, который никак не закончится. Или же просто разыгравшаяся фантазия на фоне стресса и депрессии. И я на самом деле не понимаю, как я могла все это натворить… И еще до трагедии я часто задавала себе вопрос: "Как мы смогли за 1,5 года полностью разрушить нашу жизнь, нашу семью? Ведь поначалу было все очень хорошо. Мы жили душа в душу. Нам всем было очень хорошо вместе. Было много светлых планов на дальнейшую жизнь. Куда это все делось? Почему так произошло?" Только теперь я поняла весь ужас происходящих событий, содеянный моими руками. И мне не верится, что все это сделала я… Да, по отношению к Андрюше я всегда чувствовала отсутствие любви. Мне было очень стыдно за это, я постоянно себя ругала внутренним голосом и ненавидела за это. Но сделать ничего не могла… Не могла заставить себя любить. И вы правы – я не люблю никого. Я просто не умею любить. Ни мужей, ни детей, ни животных, и уж тем более, не саму себя. С окружающими людьми я черствая и жесткая, иными словами – сухарь. Мои эмоции давно заблокировались. Точнее, я внешне их никак не проявляю, но внутри меня они все еще есть. Я редко смеюсь над шутками в коллективе. Изредка улыбаюсь для приличия, чтобы не выглядеть странной. Я понимаю шутки, но мне не смешно… Также я практически не проявляю плохих эмоций. Плакать я тоже давно разучилась. Даже теперь, во время и после трагедии, я могу лишь проронить пару скупых слезинок, и то, только в одиночестве. А на людях я молча стою с каменным лицом, с взглядом, устремленным сквозь людей. Многие принимают это за равнодушие. Но внутри себя я в это время подавляю истерику, меня трясет и разрывает от эмоций. Но еще в 17 лет меня прорабы на стройке научили быть сильной и не показывать никому свои слезы. Я тогда несколько раз плакала, когда молодые пацаны-подсобники меня не слушались на работе. Но в глубине души я всегда чувствовала в себе большую доброту, жалось и сострадание к людям, желание им помочь в трудную минуту. И когда нужно проявить эти качества, душа рвется сделать хорошее, она хочет помочь, но тело и мозг бездействуют в растерянности. Потому что я не умею делать ничего хорошего. А точнее боюсь делать. Мне сразу становится страшно, что я поняла ситуацию не так, что люди посмеются надо мной, отвергнут мою помощь. Такое было уже несколько раз. И мне было ужасно стыдно, горько и обидно. Кроме того, я считаю себя человеком с не самым низким уровнем культуры. Я никогда в жизни не материлась. Один раз в молодости пробовала, мне казалось, что это круто - так разговаривать. Но матерные слова застревали у меня в горле, не могли вырваться наружу. И я оставила эту попытку - начать ругаться. И я не могу обзывать людей. Если меня доведут до точки кипения, я могу высказать людям все, что думаю об их поступках и действиях. Но называть людей какими-то словами не могу. С самого раннего детства я всегда была замкнутая в себе. Мне всегда проще было молчать и слушать, чем самой что-то рассказывать. И я с детства очень не люблю тактильные ощущения. Мне не нравится обниматься и целоваться. С мужьями я это делала только в первые месяцы романтических отношений. Потом меня это раздражало. Также я очень редко обнимала и целовала Андрюшу. В основном, это было только в последний год его жизни. Даже когда люди подходят ко мне на слишком близкое расстояние при разговоре, у меня внутри начинается беспокойство, я тут же делаю шаг назад. А люди снова приближаются ко мне. Наверное, со стороны это смешно наблюдать, как во время разговора мы постоянно куда-то перемещаемся... И вы удивитесь, но я довольно часто на улице осуждаю людей. Не вслух, конечно, а в своих мыслях, думая при этом: "Что же они делают? Так же нельзя. Это же нехорошо и аморально!" Это происходит, например, когда я вижу пьяных шатающихся или кричащих людей, падающих на улицах наркоманов, и даже мамочек, которые кричат и раздражаются на своего ребенка. То есть, глядя на других людей, я понимаю, что это плохо, и так делать нельзя. Но почему же в своей жизни я все это допустила? Не даром существует поговорка: "В чужом глазу соринку видишь, а в своем - бревна не замечаешь". Это, как нельзя кстати, сказано про меня.
А еще, возможно, причина моей холодности по отношению к людям и к своей семье – это отсутствие женственности. У меня с детства преобладает мужской характер. Мне не нравится женская одежда, она мне кажется жутко неудобной, я чувствую себя в ней некомфортно. До 18 лет я носила только мужскую одежду, но потом поняла, что это некрасиво. А женскую выбирать так и не научилась. В магазинах меня тянет постоянно к стилю «унисекс». Еще мне не нравится общаться с женщинами. Поэтому у меня никогда не было подруг. Мне интересно разговаривать только с мужиками. У меня много мужских привычек по жизни. У меня даже походка мужская. Мне часто об этом говорят, что женщины ходят виляя бедрами, а я же при ходьбе шевелю плечами, у меня походка «вразвалочку». У меня даже голос немного грубоватый, совсем не нежный и ласковый. Мне Леха несколько раз говорил, что у него ощущение, что он живет с мужиком. Увлечения у меня тоже преимущественно мужские. Мне не интересно шить, вязать, выращивать цветочки, заниматься домом без крайней необходимости. У меня совершенно отсутствует вкус и фантазия. Я много раз пыталась украсить дом к Новому году, либо же просто создать уют в повседневе, но каждый раз это получалось нелепо. Также я каждый праздник стараюсь красиво подать блюда, но у меня это получается безобразно. Я ни разу в салоне красоты не делала маникюр, брови, ресницы. Я считаю это «ненужной бабской ерундой». И даже, если бы мне предложили это сделать бесплатно, я бы отказалась. Но вот с ориентацией у меня всегда было все в порядке. Мне еще с детского сада нравятся только мальчики. И инстинкт размножения в определенные периоды жизни тоже срабатывает согласно законам природы. Вот только сам этот процесс я не очень люблю. В редких случаях, да. Но не чаще 1 раза в месяц. Поэтому жить с мужьями, которые от меня это регулярно требуют – это мука… И мне не понятна частая фраза про «штаны в доме» из ваших комментариев. Что вы имеете ввиду? Если интимные отношения – то мне это не надо. Я прекрасно могу жить без этого годами. Когда я завожу новые отношения, то в первую очередь ищу собеседника, с которым можно проводить много времени, друга, с которым можно ходить гулять или выезжать на природу, помощника, который помогал бы мне решать бытовые проблемы. Ну и последние 2 мужа мне нужны были в роли нянек для моих детей, чтобы можно было вырваться на работу вечером или в выходные дни. Из-за денег я никогда и ни с кем не сходилась. Потому что со всех моих мужиков нечего было взять.
Вы выложили скриншоты, где я действительно переживала, что Виталя от меня уйдет. Я уже и забыла про это. Тогда я и вправду переживала, как останусь с двумя детьми, кто будет с ними сидеть по выходным, и как я одна буду платить ипотеку. Теперь я кусаю локти. И понимаю, что лучше бы я осталась с двумя детьми в общаге, без таунхауса и всякой поддержки. Но это понимание пришло слишком поздно… Теперь я в состоянии даже платить ипотеку, живя в экономии. И теперь я по выходным езжу на работу с маленьким ребенком. Потому что сначала Виталя и его мама брали ребенка на каждые выходные, даже с ночевкой. Потом, когда ремонт в общаге закончился, бабушка поняла, что Виталю я брать к себе жить не собираюсь. И она отказалась сидеть с ребенком. Его берет Виталя. Сначала он брал его каждое воскресенье, потом раз в 3 недели, а теперь раз в 5-6 недель. Я уже к этому привыкла и не рассчитываю на его помощь. И теперь я вижу, что вполне могу обойтись и без денег на ипотеку, и без нянек для детей. Жаль, что я не переборола этот свой страх раньше. Я все надеялась, что после переезда в большую квартиру мы разойдемся там по комнатам и всем станет легче, мы перестанем раздражать друг друга. Оставалось потерпеть еще полгода. Хотя, когда Виталя часто кричал в начале 2023 года, что хочет уйти от нас и развестись, то в душе я и сама этого очень хотела. С радостью восприняла бы его уход. Как жаль, что нельзя ничего вернуть…
Многие спрашивают, зачем я это пишу? И почему так мало даю информации про Андрюшу, про его диагнозы, походы по врачам и т.д. Напоминаю. Мне в храме дали почитать книгу священника Андрея Ткачева «Как пережить смерть ребенка». И там было задание – описать всю свою жизнь с самого начала, чтобы понять свои ошибки, что я сделала не так, и многое давно забытое вспомнить. Там, конечно, не сказано, что это нужно выкладывать в интернет на всеобщее обозрение. Но писать и просто сохранять в компьютере мне не интересно. Скорее всего, я бы это занятие уже давно бросила. Вот даже эту последнюю статью, которую я не собираюсь публиковать, мне совсем неохота писать ради себя самой. Я итак эти последние полгода очень хорошо помню. Но я все равно найду в себе силы и напишу ее. Мне очень хочется сделать это побыстрее, чтобы наконец-то с этим покончить. Потому что каждая статья мне дается с большим трудом, для ее написания нужно прикладывать большие усилия. Обычно я пишу вечером, уложив ребенка спать. И, когда статья уже сформирована до конца, я потом часов до трех ночи не могу уснуть от переживаний. Часто вытираю об подушку вытекающие из глаз слезы и борюсь с нарастающей внутри истерикой. И это даже, не читая еще ваших комментариев. От них мне не становится легче, даже наоборот, но они помогают адекватно смотреть на вещи, не закрывая глаза и не оправдывая многие мои поступки и события. Многие говорят в комментариях, что я пишу без эмоций, скучно, не интересно, простыми сухими фактами. Во-первых, если я буду рассуждать над каждым своим поступком, то из без того огромная статья станет в 2 раза больше по объему, затрудняя и утяжеляя ваше чтение. А во-вторых, писать эти статьи мне очень тяжело. Представьте себе, что вы сидите в кабинете отдела полиции и собственноручно пишете чистосердечное признание во многих своих преступлениях разной степени тяжести, которые совершались по прошествии уже давнего времени, и про которых полиция и понятия вообще не имела. Гораздо проще было бы промолчать и выйти из полиции абсолютно "чистым", либо же понести наказание всего лишь за одно незначительное преступление. Но нет, вас настолько мучает совесть, что вы вот уже на 10 листах расписываете, все, что делали за последние 20 лет своей жизни. Заранее при этом зная, что за все придется ответить. И что за каждое, даже маленькое преступление, вам судья накинет еще годик-другой... Вот также и я при написании этих статей заранее знаю, что ничего хорошего от вас в свой адрес не услышу. Но все равно пишу в надежде, что мне станет хоть немного легче. Поэтому хороших эмоций в этих статьях быть не может. А от плохих, боюсь, что мне станет морально еще хуже...
Когда я начала описывать свою молодость, то действительно стала вспоминать давно забытые события. И мне стало от этого жутко. Мне за многое стало стыдно. И я по 2-3 раза в месяц ходила на исповедь в храм и в этом каялась. Я не сразу вспомнила и осознала все свои грехи. Осознание приходило постепенно, неделя за неделей. Все прошлые годы, когда я исповедовалась перед причастием в храме, моя исповедь была «чистой формальностью». Я рассказывала что-то батюшке просто потому, что надо что-то сказать. Но настоящее раскаяние в грехах пришло ко мне только сейчас. Такого сильного покаяния я не испытывала никогда в жизни. Когда стоишь пред аналоем, дрожащим голосом начинаешь все рассказывать, глотая слезы, делая долгие паузы, чтобы не разреветься, когда немеет все тело и подкашиваются ноги, когда находишься как-будто уже не здесь, не видишь и не замечаешь ничего вокруг, тебя окутывает как бы чернота вокруг, а перед глазами только крест и железная обложка с иконой на Евангелие. И если, исповедав другие грехи, я получаю облегчение на душе, то раскаяние в том, как я обращалась с Андрюшей, не приносит мне облегчения. Я каялась уже несколько раз. И буду еще каяться. Но легче не становится. Уж слишком сильно чувство вины. Возможно, пройдет время, боль от потери притупится, я научусь заново жить в сложившихся обстоятельствах, но вот чувство вины, скорее всего, останется со мной на всю жизнь. И я не знаю, как мне искупить эту вину...
В этих статьях я поэтому и писала только про себя, потому что мне нужно было разобраться в своей жизни. А про Андрюшу я хочу написать отдельных цикл статей, где подробно расскажу его проблемы, успехи и достижения, походы по врачам, интересы и тому подобное.
И напоследок я хочу попросить прощения у читателей, что так сильно разочаровала вас... Мне очень жаль. Нелегко видеть, как многие, кто писал мне теплые комментарии поддержки чуть ранее, в последних статьях разносят меня в пух и прах. Мне жаль не себя, я это заслужила. Мне жаль ваши разрушенные светлые чувства по отношению ко мне. Мне жалко вас, что я заставила вас испытать такие противоречивые чувства. И повторюсь еще раз. Если кто-то жалеет сейчас, что помог мне материально после трагедии, то я верну ему деньги. Пусть напишет мне об этом. Потому что я не хочу вызывать вашу ненависть еще и этими своими действиями...