12 августа 1911 года Маяковский сдал экзамен и поступил в московское Училище живописи, ваяния и зодче-ства. В своей автобиографии он писал об этом так: «…единственное место, куда приняли без свидетельства о
благонадежности»( поступлению предшествовало три ареста и несколько месяцев заключения).
В Училище Маяковский познакомился с поэтом и художником Давидом Бурлюком, который тоже на тот момент являлся учеником этого учебного заведения. Это знакомство во многом определило судьбу Маяковского. Отрывок из автобиографии Маяковского: «В училище появился Бурлюк. Вид наглый. Лорнетка. Сюртук. Ходит, напевая. Я стал задирать. Почти задрались».
А вот отрывок из воспоминаний Бурлюка: «Какой-то нечесаный. Немытый. С эффектным красивым лицом апаша верзила преследовал меня своими шутками и остротами "как кубиста". Дошло до того, что я готов был перейти к кулачному бою. Но случись это столкновение, и мне, с таким трудом попавшему "кубисту" , не удержаться в академии Москвы (за это по традиции всегда исключали). … Мы посмотрели друг на друга и примирились, не только примирились, а стали друзьями, а скоро и соратниками в той борьбе, что закипала вокруг между старым и новым в искусстве и жизни...»
Зимой 1912 года Маяковский и Бурлюк поехали в Петербург на 4-ю выставку «Союза молодежи», в которой принимали участие. В этой поездке Маяковский познакомился с поэтом Велимиром Хлебниковым.
Отрывок из автобиографии Маяковского : «В Москве Хлебников. Его тихая гениальность тогда была для меня совершенно затемнена бурлящим Давидом. Здесь же вился футуристический иезуит слова - Крученых. После нескольких ночей лирики родили совместный манифест. Давид собирал, переписывал, вдвоем дали имя и выпустили " Пощечину общественному вкусу"».
Осенью 1913 года Маяковский начал тесно общаться со «старейшим футуристом» Василием Каменским.
Вот отрывок из записей Каменского,в которых он приводит письмо Бурлюка: «Приезжай скорей, чтобы ударить с новой силой “Сарынь на кичку" по башкам обывателей. Прибыли и записались свежие борцы - Володя Маяковский и А. Крученых. Особливо хорош Маяковский (ему семнадцать лет!), учится в школе живописи со мной. Дитя природы, как и мы. Увидишь. Он стремительно жаждет стобой встретиться и поговорить об авиации, стихах и прочем футуризме. Находится Маяковский при мне неотлучно и начинает делать отличные стихи. Дикий, крупный самородок. Я внушил ему, что он молодой Джек Лондон. Он очень доволен. Рвется на пьедестал борьбы за футуризм. Необходимо действовать Бурно. Лети. Ждем” Я пригнал в Москву и прямо к Давиду Бурлюку на Мясницкую. За столом двое - Бурлюк в малиновом жилете и рядом худой черноватый с «выразительными» очами юноша в блестящем цилиндре. Но одет неважнешки. Бурлюк, глядя в лорнет на юношу, басит : “Это и есть Владим Владимыч Маяковский, поэт-футурист и собще великолепный молодой конь.Мы пьем чай и читаём стихи”».
Отрывок из отчета «Петербургской Газеты» на прения по докладу Н.Кульбина «Грядущий день и искусство будущего» зимой 1913 года: «Первая половина лекции была настолько скучна, что публика начала выражать свое недоумение и неудовольствие. Положение спас молодой человек в безобразно желтой кофте. Он преспокойно уселся посреди эстрады, удовлетворив скучающую публику своим бездарным костюмом и веселой улыбкой».
В феврале 1914 года совет Училища живописи, ваяния и зодчества по-становил исключить Владимира Маяковского и Давида Бурлюка из числа учеников из-за нарушения запрета принимать участие в публичных выступлениях.
Летом 1915 Маяковский познакомился с Ильей Репиным. Он встречался с ним на даче Корнея Чуковского в Куоккале и в «Пенатах» у самого художника. Из автобиографии Маяковского: «Выиграл 65 рублей. Уехал в Финляндию. Куоккала…. Семизнакомая система (семипольная). Установил семь обедающих знакомств. В воскресенье "ем" Чуковского, понедельник - Евреинова и т.д. В четверг было хуже - ем репинские травки. Для футуриста ростом в сажень - это не дело.» ( Про репинские обеды ходили легенды. Под влиянием второй жены Репин стал вегетарианцем и пытался всем привить эту культуру еды. Все его близкие друзья старались приходить к нему на обеды уже сытыми).
Вот одна из историй общения Маяковского,Репина и Чуковского,рассказанная их современницей. Все происходило на даче Чуковского в Куоккале: «Когда все уже сидели за столом, приехал Маяковский. Он читал 3-ю и 4- части своей поэмы "Война и мир". Я ничего не поняла, а его манера читать как-то огорошила. Мне кажется, что у большинства было такое же впечатление. Окончив, он сразу сказал, что хочет узнать мнение каждого отдельности, и стал спрашивать по порядку сидевших за столом. Отвечали как-то нерешительно и неопределенно. Я со страхом ждала своей очереди, но до этого не дошло. Когда Маяковский дошел до Репина, тот, как-то опустив голову и махнув рукой, сказал: "А я ничего не понял". Маяковский очень обрадованно заявил, что это мнение для него самое ценное, и тут же попросил разрешения прочесть еще раз. Не понимаю, в чем дело, но на этот раз впечатление было совсем иное и очень сильное, и все громко высказывали его».
В сентябре 1915 года вышло в свет отдельное издание поэмы «Облако в штанах » с посвящением «Тебе, Лиля». Из воспоминаний Лили Брик: «Когда я спросила Маяковского, как он мог написать поэму об одной женщине (Марии), а посвятить ее другой (Лиле), он ответил, что, пока писалось "Облако" он увлекался несколькими женщинами, что среди них не одна Мария, что образ Марии в поэме меньше всего связан с одесской Марией и что в четвертой главе раньше было не Мария, а Сонка. Переделал он Сонку в Марию оттого, что хотел, чтобы образ женщины был собирательный, имя "Мария" оставлено им, как казавшееся ему наиболее женственным. Поэма эта никому не была обещана, и он чист перед собой, посвящая ее мне... Помню, как затаив дыхание сто раз слушал "Облако" Хлебников и, получив только что вышедшую книгу, стал вписывать в свой экземпляр запрещенные царской цензурой места..»
«В.Маяковский. Флейта-позвоночник. Трагедия, стихотворения,поэмы. 1912-1917». Издательство «Прогресс-плеяда», Москва, 2007 год.
