Сложно избавиться от зависимости любого рода. Нужно иметь силу воли и решительность посмотреть своему страху в глаза. Для начала признать его. После сделать первый шаг и отрезать путь назад. Я несколько раз в жизни делала такие шаги, оставляя все позади. Желание оглянуться было и не один раз. Ведь там все привычно, до боли знакомо (и это не фигура речи).
У меня были сложные отношения с родителями. С самого моего детства они много работали. Но наш дом был, как говорят, полная чаща. Со стороны мы казались очень благополучной семьей: папа был на хорошем счету в торговле - все в дом. Мама - научный сотрудник, уважаемый на работе человек. На какие только кружки они меня не отдавали: фигурное катание, шахматы, карате, танцы, гимнастика - я перепробовала все, но всегда по верхам и нигде надолго не задерживалась. По сути я была предоставлена самой себе. Вечером основной задачей мамы было накормить всех, поели и разбрелись по своим углам. Дома не было слышно громкого смеха, веселой болтовни, шуток-прибауток. Дни рождения и другие праздники мы не отмечали. Мама была не ласковой, холодной, властной женщиной. Хотя с папой она была более мягкой, даже в какой-то степени иногда и подчинялась ему. Меня она все время шпыняла и наставнически указывала, что следует надеть, как нужно себя вести и что говорить. Объятий, поцелуев и ласк я не получала. Родители меня любили, безусловно, как дочь, но это была их своеобразная любовь, понятная только им и совсем не ощутимая мною. Ещё у мамы была одна особенность проявления заботы: она начинала орать, когда переживала за меня. Просто повышала тон при любом удобном случае: упала я, разбила чашку и стою босая вокруг осколков, залезла на высокую горку и боюсь съехать - я слышала ее крики. Повзрослев, я поняла, что у неё такой способ проявлять заботу и переживать за меня.
Своего 18-летия я ждала, зачёркивая дни на календаре. Как-то мама громко и безапелляционно заявила за столом: с 18 лет ты можешь быть свободной от этого дома. И с того момента эта мысль засела мне в голову. Своё совершеннолетие я встречала на лавочке в парке вместе с подругой и двумя коктейлями в жестяных банках. Я с упоением рассказывала ей, как соберу вещи и уйду жить в квартиру, которую мне оставила в наследство бабушка. Ну и пусть она находилась в соседнем доме, но это моя собственная самостоятельная жизнь, вне зоны ответственности и надзора матери. Я люблю родителей, но пришло время стать взрослой. Учеба в институте пока не позволяла работать в полном объеме, но у меня были некоторые накопления, на несколько месяцев скромной жизни должно хватить. После я планировала давать онлайн-уроки английского, не зря на иняз поступила. Окрылённая этими планами я вернулась домой из парка, совсем не рассчитывая на поздравление от родителей. Войдя в квартиру, я почувствовала неладное. Мама лежала в зале на диване, рядом сидел врач и мерил давление. Папа держал стакан воды, отсчитывая сердечные капли. Я испугалась. «Что произошло?». «Видишь, мне совсем плохо» - тихо сказала мама. Папа не поднимал глаза. «Ты, конечно, можешь переехать и оставить меня одну - продолжала она. - Но сколько времени мне осталось - неизвестно» - закончила она. Я посмотрела на отца, он продолжал смотреть в одну точку в стакане и молчать. Я все прекрасно понимала к чему этот спектакль, да и актрисой она была плохой. Самостоятельно жить мне не дадут. Но развернуться, вот так просто встать и выйти я не могла. Чувство ответственности, давящее, будь оно не ладно. Мама ещё месяц проохала, проахала и перестала притворяться больной. После папа потерял работу и на семейном совете было принято решение сдать бабушкину квартиру. Надежда уйти в самостоятельную жизнь рухнула. Я проревела тогда весь вечер.
Через неделю я встретила Михаила. Он был старше меня на 10 лет и казался таким взрослым, самостоятельным и независимым. Был таким, какой хотела стать я. Мы познакомились возле универа. Он приехал за ключами от дачи к двоюродному брату Андрею из параллельного потока. Я налетела на него на ступеньках, еле удержавшись на ногах, и сразу же очутилась в его сильных руках, покрытых татуировками. На мгновение мне показалось, будто я перестала дышать. В ушах стоял гул и все вокруг замедлилось как в рапиде. Я видела только его серые глаза и смущенную улыбку. «Девушка, как же вы так? Вы не ушиблись? - спросил он, помогая мне подняться. А я молча кивала, хватаясь пальцами за его руки, стараясь задержаться в его объятиях подольше. Высокий брюнет, с очаровательной улыбкой и красивыми вьющимися волосами. Он сразу же взял мой номер телефона под предлогом, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке после падения. Мне стало понятно, что со мной уже совсем не все в порядке - я влюбилась. Глубоко и надолго. Через три дня я осталась у Миши ночевать. Он стал моим первым мужчиной. Жил он в однушке в центре города. Типично холостяцкая квартира: одна кружка, одна ложка. Первым делом я навела порядок на кухне и приготовила нам омлет. Видимо, все предыдущие его подружки хозяйственностью не отличались, потому что Миша очень удивился, увидев порядок и горячую свеже приготовленную еду у себя на кухне. Ничего кроме дошика и йогуртов его кухонный стол до этого не видел. Я начала оставаться у него с ночевкой, обманывая родителей, что с однокурсницей готовимся к семинару. В начале мама закатывала мне скандалы, не разрешая ночевать вне дома, даже попыталась снова провернуть историю с болезнью, но меня уже было не остановить - я все равно уходила к нему.
Миша был страстным в постели, я летала. Он раскрывал меня как женщину, превозносил, но только в постели. В остальное время он был достаточно сдержан на эмоции. Не говорил мне нежный слов, не интересовался моими делами в университете. А я старалась, чтобы ему было со мной хорошо. Хотела ему нравиться. Миша работал в тату-салоне, был хорошим татуировщиком. Моим любимым занятием было лежать и рассматривать его татуировки на теле, пока он спит. Я взглядом проходилась по каждому завиточку, по каждой линии, изображённых на его теле. Я была безвозвратно влюблена.
Скоро мою тайную любовь узнали дома - соседка увидела нас в парке и сразу же доложила маме. Так громко на меня она ещё не орала. Она называла меня последними словами, не пытаясь даже услышать, что я люблю его и нам хорошо вместе. «Ты хочешь, чтобы я осталась старой девой?» - захлёбываясь от слез, кричала в ответ я. И снова погружалась в поток ругани и безаппеляционных обвинений в разврате. Папа сидел молча на кресле, закрыв лицо руками, всем видом давая понять, что в этом скандале он не собирается принимать никакого участия. Когда мама охрипла от крика, я бегом направилась в свою комнату, схватила рюкзак и бросила туда первое, что попалось под руку: немного косметики, белье, пару кофт и джинсы. Виски пульсировали, в голове застряла только одна мысль: бежать к Мише. Он меня обнимет и мне станет легче. Мы будем вместе навсегда - остальное неважно. Я совершеннолетняя и сама решаю, как и с кем мне жить. Я долго мучила дверной звонок. Миша должен быть дома, но дверь не открывали. Я стучала, чувствуя, как снова подкатывают слёзы. Спустя пару минут дверь открыли. На пороге стоял взволнованный Миша: «Девочка моя, а что ты тут делаешь? Ты же к своим поехала. Разве мы договаривались на сегодня?» - завалил он меня вопросами, не предлагая зайти. Я заподозрила неладное. «А почему ты с рюкзаком? Ты куда-то собралась?» - продолжал допытывать меня Миша. Я молча смотрела на него, что-то в его виде показалось мне странным. «Нет, я пришла к тебе. Вернее, я ушла из дома к тебе» - быстро проговорила я. «Ты не против, если я пройду?». «Эээ, нет, ты знаешь - замялся Миша. Может лучше ты завтра придешь? Я сегодня…» - не успел он договорить, как сзади послышались шаги и женский голос из комнаты: «Ну наконец-то пиццу привезли?». И в коридоре появилась девушка в ночнушке и с распущенными длинными волосами. Она явно чувствовала себя здесь свободно. «А это кто?» - одновременно спросили мы обе. Миша оторопел, замялся, потом закрыл за собой дверь и вышел ко мне в коридор.
«Понимаешь, малышка, тут такое дело, сестра ко мне приехала. Двоюродная. Погостит немного. Так что пока мы временно видеться у меня не сможем. Ну а ты налаживай отношения дома, нехорошо с мамой ругаться» - и он потрепал меня по голове, как соседского мальчишку. Я стояла как вкопанная. Онемела от происходящего. Я все поняла. Абсолютно все. Я перестала быть ему интересной, появилась эта новая. Сестра. Миша закрыл дверь. На лестничной площадке я осталась одна и почувствовала как подступила тошнота. Меня вывернуло прямо у его двери, не специально, конечно . Видимо, меня колбасит от эмоций - день выдался тяжелый. Куда мне теперь идти? Ночь я провела у подруги, не сомкнув глаз, гадая, что мне теперь делать. От стресса я потеряла аппетит, от запаха еды меня мутило. По настоянию подруги я сделала тест. Он оказался положительным. Я ревела белугой. 18 лет, первый курс института, жилья нет, родители меня ненавидят, работать не могу, любимый предал, да и ещё ко всему я беременна. За что мне это все?
Мама подруги оказалась понимающей женщиной. Она оставила меня пожить у них и пообещала помочь с подработкой.
Через пару недель позвонила моя мама и предложила встретиться. Я была в недоумении. Встречу она назначила в бабушкиной квартире. По телефону не стала ничего объяснять, какие-то трудности с квартирантами, решила я. Видимо, меня она позвала с собой для массовки. Хотя сама может спокойно справиться с препирательствами. Я сейчас совсем не в состоянии участвовать в каких-либо скандалах.
Встреча была прохладной. Она пристально смотрела на меня и молчала. В квартире никого не было, ни следа от жильцов. Я прошлась по квартире, не понимая, что мы тут делаем и прервала тишину. «А что мы тут делаем?» - спросила я. Маме было сложно, я видела, как она нервничала. «Смотрю, что нужно купить для ремонта. Нужно обновить квартиру к появлению малыша» - дрожащим голосом сказала мама и посмотрела на меня глазами, полными слез. У меня подкосились ноги, к горлу подкатил ком и впервые в жизни она обняла меня и принялась гладить по голове. Я ревела и не могла поверить, что нет больше криков и ругани, а вот так просто я плачу на плече у мамы, и она меня успокаивает. У нас не было долгих разговоров о том, какую ошибку совершила я или какой подлец он. Просто в тот день мы решили, что в этой комнате будут нежно-голубые обои, ещё не зная, что под сердцем у меня растёт мой самый любимый мужчина на свете. Мой Марк.