Ему опять снился всё тот же сон. Бабка была в ярости, она кричала на него, ругала за то, что он принёс в дом какого-то уличного котёнка, которого не известно, где подобрал. Она исходила на крик, сотрясая воздух, заставляя сердце Аркаши замирать от страха. Уши просто закладывало от её крика, он не понимал, она кричит потому что считает его ужасным ничтожеством или потому что ненавидит животных?
Он никогда в детские годы не понимал: кричала бабка потому что в нём было большое количество изъянов или просто потому, что у неё плохое настроение?
В какой-то момент, продолжая издавать громкие звуки, она берётся одной рукой за этот маленький, съёжившейся от непонимания происходящего, комочек и швыряет его в форточку, открытую в кухне. Затем цепляется своими длинными пальцами, похожими больше на клешни, и пытается трясти мальчика, заставляя испытывать важные для неё эмоции страха, ненависти, злобы.
Аркаша вдруг словно просыпается, он вырывает руку и бросается вниз по ступенькам. По его щекам текут слёзы от отчаянья и той боли, которую он просто устал уже терпеть бабкином доме.
Затем он видит котёнка, лежащего на асфальте, погружённого в небольшой лужице крови. Аркаша останавливается, он будто застыл возле этого ещё недавно милого котёнка. Затем сорвавшись с места, кинулся бежать прочь.
Он бежит, ветер врезается ему в лицо, кидая то листья с деревьев, то какие-то капли дождя. Потом раздаётся гром, и молния разрезает небо своей яркой полосой, заставляя всех испытывать страх, живущий в сердце мальчика уже много лет. Аркадий вдруг останавливается, разворачиваясь в ту сторону, откуда пытался убежать.
Вдруг он видит перед собой бабку, только не такую, как несколько минут назад, а больную, с чёрными кругами под глазами и совсем тощую, как за несколько часов до смерти.
Она выставляет вперёд руку, произнося свою коронную фразу, которую Аркаша слышал много раз за своё детство: «Да ничего с тебя путёвого не выйдет, бездарь».
Он проснулся в холодном поту, когда же эта бабка оставит его в покое? Почему она ему снится и чего хочет с того света? Аркаша точно не верил в переселение душ, был убеждённым атеистом и имел твёрдое убеждение, что никакого того света не существует. Тело просто умирает и его хоронят, всё, дальше тишина и тьма.
Он никогда бы в жизни не отправился бы к ведьме или гадалке, поскольку считал всё это прошлым веком, а тех, кто верит в то, что с мёртвыми можно разговаривать, причислял к безграмотным людям, не интересующимися наукой.
Зима больше всего благоволила для каких-то важных дел в жизни Аркадия, прежде всего потому, что ему она просто была ближе к душе. Бесконечно белый снег, мягко покрывающий всё вокруг, вводил в состояния покоя, когда он мог лучше думать. Лето он недолюбливал из-за бесконечной духоты и надоедливых насекомых.
Снег хрустел под ногами хирурга, отправившегося на работу, чтобы в очередной раз спасти чью-то жизнь. В последние дни он всё обдумывал одно предложение, поступившее к нему из Москвы и никак не мог принять решение.
Его присутствие каким-то образом изменяло течение жизни в больнице. Аркадия Ивановича побаивались, а некоторые даже вставали, когда проходил главный хирург областной больницы города, другие же уважительно кивали, называя его по имени, но бездельничать в его присутствии не позволял себе никто. В тоже время с доктором было всегда спокойно, если он рядом, то можно решить любую проблему.
Несколько месяцев назад на операционном столе умерла женщина. Она была привезена уже вечером, когда Аркадий Иванович устал, отработав смену и сделав несколько операций за день. Это был очень сложный случай, когда он читал её карточку, то была шальная мысль отдать её в руки других специалистов, отказаться.
Его словно кольнуло ощущение безнадёжности положения. Хирурги не любят таких пациентов, потому что на их карьере это лежит после тёмным пятном всю оставшуюся жизнь. Не так всё плохо, если клиент прожил несколько дней и умер после операции, но, когда смерть произошла в момент оперирования, для доктора это тяжкий крест.
Переложить ответственность на другого он просто не смог, хоть и были такие мысли, и Аркадий Иванович отправился в операционный зал, зная, чем всё закончится.
Именно с того момента и начались эти сны, бабка мучала его, изводила бесконечными замечаниями и рассуждении о его никчёмности точно также, как это делала в детские годы, когда он ещё не мог ей отвечать.
Аркадий Иванович не понимал от чего он больше всего чувствует себя плохо, то ли от того смертельного случая на операционном столе, то ли от всех этих отвратительных снов, от которых просыпался в поту.
Хруст снега под ногами отвлекал от всех грустных мыслей, улучшая самочувствие, а выпитый кофе, сваренный по лучшему рецепту из молотых зёрен его ассистенткой Верочкой, привели его в чувства окончательно.
Просмотрев ночные записи, Аркаша взял свою папку, где были предварительно уже уложены все карты пациентов, и отправился на обход. Малика была его чудом, его, своего рода, спасением. Случай ранения этой женщины был совсем не соизмерим с жизнью и поступи она несколькими часами позже, никто бы не смог её спасти. Зайдя в её палату, он увидел пациентку всё за тем же занятием, она наблюдала за движением города в это раннее утро.
- Медсестра сказала, что вы опять открывали окно? – голос Аркадия Ивановича был тихим и ровным, но по его тону можно было понять, что он начал её отчитывать за такой плохой проступок.
- Мне так хотелось хоть немного, хоть глоточек свежего воздуха, приятного ветерка, хотелось ощутить морозец на своём лице, - Малика улыбалась, радуясь появлению доктора в палате.
- Скоро мы вас переводим в палату этажом ниже, там будут послабления для вас, но в любом случае, пока вы под нашей ответственностью, простывать мы вам запрещаем.
Доктор присел напротив Малики, чтобы заглянуть в карточку ещё раз, проверяя не падало ли давление ночью, и не поднималась ли температура во время его отсутствия.
- Вас опять мучали эти сны? – Малика всматривалась в бледное лицо доктора, чуть тронутое бесконечной усталостью и какими-то мыслями, не отпускающие его ни на минуту, мучающие и приводящие в безнадёжное уныние.
По тому, как держится доктор, Малика прекрасно понимала, что больших усилий нужно этому человеку, чтобы держать себя в руках. Того и гляди, закончится всё сердечным приступом.
- Откуда вы знаете? – он осёкся, вспоминая, когда мог высказать какие-то слова по поводу личного, но не пришло ничего на ум, - с чего вы взяли?
- Вы думаете, что это ваша бабка вас пытается свести с ума? Не, не так всё это. Она мертва и больше не может причинить тот вред, что в детстве вам причиняла, а вы вот сами точно можете это делать. Вы теперь всё делаете вместо неё, уничтожаете себя собственными руками, - она смотрела на доктора, замечая, как тот меняется в лице, не понимая, откуда она взяла всю информацию, которую он так тщательно скрывает ото всех.
- Не понимаю вас, - он сказал уже совсем тихо, еле слышно, не зная, как реагировать на слова пациентки.
- Мама вас очень любила, умерла рано она. Вы и ваша мать оба являетесь жертвами сумасшествия одной и той же женщины. Мать ваша пить стала, чтобы уйти от проблем, а вы не лучше, истязаете себя, - она заметила, как вена у виска сильно забилась, оповещая поднятие давления в организме Аркадия Ивановича.
- Так, ну всё, - он начал вставать, отправляясь к двери, - что-то вы себе придумали, может это последствия операции.
- Сядьте, - Малика сказала чётко, повелевая над доктором, не давая ему выбора, чтобы он мог сказать что-то против.
- Вы меня знаете? – робко спросил Аркадий Иванович.
- Я вас вижу, - она посмотрела ему в глаза.
Аркадий отпрянул немного назад, убирая свой взгляд от зелёных глаз Малики, которых он словно испугался на мгновение.
- В пятилетнем возрасте вы попали из ада в рай. Вам повезло больше, чем вашей матери, потому что вы первые годы своей жизни провели в любви. Мать была непутёвой в глазах окружающих, часто пила, но любила своего единственного сына больше всего. Но вот сама она росла в детские годы именно в тех условиях, в которых вы позже оказались. У неё была тяжёлая жизнь. А сейчас о важном, бабка ваша снится, вы думаете, что это она к вам приходит?
- Я не верю во всё это, может вы где-то узнали обо мне? – голос его дрожал.
- Можно не верить открыто в мир мёртвых и ведьм, но думать об этом в тайне. Вы убеждены, что она вас со свету сживает. Это не так, не она это. После её смерти, вы словно взялись выполнять её роль, истязая себя. Вы всегда требовали от себя слишком много, работая на износ.
- Я люблю свою работу, я спасаю людей.
- Аркадий, я ведьма, я вижу вас. Вы тоскуете по матери, у вас часто бывают мысли, что если вы могли бы спасти вашу мать, то она была бы живой, вы себя корите. У вашей матери свой путь, вы не могли влиять, а бабка была сумасшедшей, она за это и поплатилась, вижу, что умирала в муках страшных.
На щеке, всегда спокойного и уверенного в себе доктора, показалась слезинка, он опустил голову, словно пряча свою боль ещё глубже, чтобы никто не смог её оттуда достать.
- Это не бабка вас сживает, нет ей дела до вас, это вы сами, вы внутри себя считаете свою кандидатуру недостойной. Вас же давно вижу приглашают в какую-то более в серьёзную клинику в большом городе, но вы отказываетесь. Вы себя не любите, считаете, что вас не за что любить, поэтому в 38 не женаты, а поклонницы есть вокруг и всегда были. Сердце ваше шалит уже несколько недель, случилось вижу что-то плохое, в чём вы не виновны, но вините себя. Если так пойдёт дело, то через месяц сердечный приступ вас ожидает. Я сама не смогу вам помочь, потому что сил нет вовсе, но вы к моему брату отправитесь. Он вас отведёт в место силы, оно на реке. Вы умоетесь родниковой водой, посидите у костра, поговорите с матерью и бабкой, а вода всё унесёт и принесёт покой. На кладбище к обеим женщинам сходите, помяните, вижу давно не были, я бы даже сказала, никогда.
Малика замолчала, высказав всё, что хотела, а тем временем Аркадий посмотрел в сторону окна, не в силах сказать ни слова от нахлынувших его чувств.
- Не был я на кладбище. Похоронами бабки занимался, но туда не ездил, да и к матери тоже не ходил. Не знаю, не хочу, устал, больно мне.
- Пройдёт всё, я обещаю. Легче будет.
- Нет, не верю я во всё это, - доктор, будто опомнившись, собрался с мыслями и тут же стал вновь тем, кем и должен быть в данной палате, - оставим всё это Малика. Не знаю, откуда вы всё это знаете, но сейчас важно ваше здоровье. Завтра вас переводим в общую палату, вижу, что вы идёте на поправку.