Осень 1938 года для всего аппарата НКВД СССР выдалась жаркой. Шли аресты – только не привычные уже народу аресты начальства и партработников всех уровней, а самих чекистов.
Притом угроза репрессий нависла над самим «железным наркомом» Ежовым и над его ставленниками во всех крупных городах и союзных республиках.
А зам Ежова, недавно назначенный Лаврентий Берия, начал перетряхивать следственные отделы, арестовывая особо ретивых. Прокатилась даже череда суицидов среди высокопоставленных служащих НКВД – среди тех, кто «перевыполнял план по поимке врагов народа».
А 14 ноября записку о намерении свести счёты с жизнью обнаружили и в кабинете главы этого ведомства по Украине, комиссара госбезопасности III ранга, депутата Верховного Совета СССР Александра Успенского.
Произошло это после многочисленных внутриведомственных сообщений об арестах руководителей карательного ведомства, притом разных рангов, разной степени ответственности.
Роднило их одно - истовое выполнение директив по поискам и арестам врагов народа и шпионов. А также то, что в большинстве случаев их перед арестом вызывали в Москву. Кого якобы на повышение, а кого и вообще без всякой мотивировки, равнодушно, как на конвейере.
Вот и Успенскому накануне 13 ноября позвонили. Да не кто-нибудь, а Сам. То есть Ежов. И на фоне сообщения о предстоящем вызове украинского главного чекиста в Москву обмолвился «Плохи твои дела…». И Успенский решается бежать, инсценировав перед побегом самоубийство.
Обставлено вроде всё было неплохо: прохожие вечером видели у Днепра высокого мужчину в военном плаще, а на следующий день из реки были выловлены фуражка и китель наркома. Утопился, дескать. Но…
Чекист перемудрил: в «предсмертной записке», оставленной в рабочем кабинете, после слов о том, что он уходит из жизни, было добавлено: «Люшковым не был никогда». Это он упомянул сбежавшего к японцам на Дальнем Востоке своего коллегу Люшкова, руководителя дальневосточного НКВД.
Так вот упоминание этого беглеца вызвало подозрения, что Успенский не покончил с собой, а сбежал. И будет искать способ уйти за границу. По всему СССР был объявлен план поимки особо опасного преступника (каковым Успенский действительно был, уже по роду своей деятельности).
А возможностей скрыться у Успенского была масса! Это ведь НКВД ведал выдачей паспортов, и первое, что сделал Успенский, готовясь к побегу, выправил себе паспорт на имя Ивана Шмашковского, с паспортом серии ЭР и № 552098. Выдачу его провёл через провинциальный загс, так что искать его должны были очень долго.
Он сел в воронежский поезд, но сошёл ещё в Курске. Потом, пока были средства (и немалые!) были скитания до Архангельска, Калуги, поездка в Подмосковье.
Успенскому пришлось хлебнуть жизни простого советского человека, когда тебя, как депутата Верховного Совета, обслуживают не вышколенные официанты в ресторанах, а приходится толкаться в душных буфетах с отвратительного качества едой.
И не селиться в хороших гостиницах по брони, а довольствоваться в лучшем случае койкой в «Доме колхозника». Однако выход им был найден: ему стала помогать давняя знакомая и любовница некая Лариса Матсон, врач-гинеколог, мужа которой, тоже чекиста, расстреляли ещё летом этого же года.
Так что здесь просматривался ещё и интерес женщины в виде мести системе и органам. Они перебираются в Муром, где Лариса, как дипломированный врач, становится заведующей родильным отделением. А «Шмашковский», на правах пишущего на дому литератора, вообще редко появляется на улицах.
Но уже через полгода парочка рассталась после ряда скандалов, причиной которых стала несостоятельность Успенского. То есть деньги подошли к концу. И он ударился в бега снова.
География петляний по стране была обширной, но ему никак не удавалось главное – приблизиться к границам, чтобы в каком-нибудь слабом месте их пересечь.
А потом его посещает «гениальная» идея – завербоваться на золотые прииски, где его точно долго бы не нашли. Однако он не знал, что НКВД всё же напало на его след у Ларисы, а та уже на допросах сообщила следователям, под какой фамилией беглеца следует искать.
Взяли его в Миассе 16 апреля, через месяц после расставания с Матсон. А после суда в январе 1940 года приговорили к расстрелу. За что? Конечно же, за шпионаж в пользу Германии и за участие в антисоветской организации Ежова-Фриновского-Евдокимова, действующей в недрах НКВД.
А вы думали, зачем ведомство так рьяно уничтожало верных ленинцев-большевиков?
Расстреляли также и его жену. А вот сына-подростка не тронули.
Друзья! Понравилась статья - поддержите лайком и не забудьте подписаться на канал, если вы этого еще не сделали! Тогда новые статьи не пройдут мимо вас. Все интересное еще впереди! Благодарю!
