Бабушки-старушки, звучит нежно как-то. но не все добрые и ласковые. Свою вахту ежедневно у подъездов «несут» некоторые бабушки-злопыхатели, готовые наговаривать, обзывать и навешивать ярлыки, надо сказать, не самые приятные на своих соседей. В новых микрорайонах, куда переселились по проекту реновации или с силу других обстоятельств, молчат, сидя на лавочках, греют косточки, потому как не знают никого из жильцов. Молчат даже о своём ревматизме и мигрени. А кому это интересно? А вот в старых районах – прямо беда. Сведущие и несведущие о последних событиях двора, типа у кого завёлся сожитель, что купили и несут домой соседи, когда приходит со свидания Машка с тринадцатой - вертят колесо своих жерновов скрипучей разговорной мельницы. Оказавшись случайно на лавочке в одном из дворов старого фонда, а мне надо было по работе встретиться с одним из героев статьи, к сожалению, он задерживался, я стала невольной слушательницей сплетен. «Совет в Филях» возглавляла подслеповато осматривающая всех проходящих мимо - сухонькая старушка в ярко красной курточке с одинаковыми словами на груди и на спине – «Хочу» в английском переводе. Видимо, куртка досталась от внучки. Я так для себя поняла, что старушка хотела много знать, типа детского киножурнала – «Хочу всё знать», не иначе. Когда я присела, бабушки притихли, настороженно меня оглядывая, ожидая вопроса. Но долго молчать и сдерживать натиск переполнявшей их информацией было для них выше сил. Собственно, для этого и собираются здесь. И словесная мельница закружилась. Честно скажу, досталось всем. Вперемешку с известными политиками звучали имена Ивановны, чем-то «насолившей» собеседницам на прошлом «заседании», торговки Гальки, шалопутной гулящей Нинке с третьего этажа, выродка подростка Сашки и многим другим бедолагам. Очередной накат волны сплетен обычно начинался с вопроса, как бы в никуда. Выглядело это так: «Что-то Мишки из сороковой квартиры не видать?» Затем шли предположения, типа уехал, болеет, командировка…» А потом приговор злобной старушонки – «Спился!» И радиоспектакль заканчивался репликами со всех сторон лавочки – «Чтоб ему пусто было», «Все пьют, довели страну», «Что водка делает», «Мишка с детства пил, как и отец…». Сюжет обрастал подробностями. Удивляло многоцветье языка, яркость эпитетов, точность метафор, знание политических, медицинских и метеорологических проблем. За короткое время, быстрее, чем в смартфоне, я полностью овладела информацией о жильцах дома. О самих бабушках тоже узнала. Одна точно была старым работником культуры, потому что ругала кинематограф с развратными фильмами и телевидение с рекламой. Другая – мудрый политикан, потому что подрабатывала дворником, где в зоне уборки находилось важное госучреждение. Вот она слишком ядовито ругала городские власти. Но к ней прислушивались и кивали головами. Авторитет! Вспоминали сталинские времена, когда всё было. После молчания добавляли - Да и сейчас хватает. Когда мне позвонили на мобильник, что ожидаемый мной человек будет завтра, я поднялась и стала уходить, в след зашипели, предполагая: «С пенсионного фонда?», «Что-то выпытать хотела», «Социальный работник к Петровне? А та на рынок с утра пошла». И, наконец, вдогонку убийственный мне приговор: «Да она к Лёшке приходила. К кому ж ещё. А он, кобель и не ночевал, у него таких пруд-пруди. И эта припёрлась», - прошамкала одна из них, ходют и ходют».. «Да-да. Видно по глазам, не иначе, как к нему», - поставив этим точку и нецензурно отругав меня, злобно заключила другая. В общем и мне досталось. Ускорила шаг. Шум города сменил тему.