КОГДА РАСЦВЕТАЕТ БАГУЛЬНИК
1
В мае, в самом конце весны, в лесу появляется темно-розовый ковёр – расцветает багульник. Глаз радуется, душа радуется. И вот это цветение рододендрона даурского, которого мы, по-местному, называем багульником, ознаменовывает окончательную, хотя и небесповоротную, победу Весны над Зимой. Победу, воспеваемую и в песнях, и в сказках. В эту пору тайга просыпается, окончательно расцветая, распускаясь. И на процесс этот можно смотреть бесконечно. Вот и Фомич долго-долго смотрел на этот радующий душу ковёр. Он вспоминал свою молодость. И первый букет багульника, подаренный своей будущей жене Екатерине…
Это был восьмидесятый год. Год Олимпиады, год смерти Владимира Семёновича Высоцкого, год начала войны в Афганистане (если не считать последних нескольких дней в декабре семьдесят девятого). Иван Буров демобилизовался и ехал домой. Два года службы в РВСН пролетели незаметно и вместе с тем, казалось бы, длились целую вечность. Два года нарядов, самоволок, караулов и подъёмов по «тревоге». Дружбу со своими сослуживцами он сохранит на всю жизнь.
А сейчас он ехал в плацкарте, пил чай из гранёного стакана с алюминиевым подстаканником.
– Девушка, а скоро Татаурово? – пытливо поинтересовался Иван у проходящей мимо проводнички.
– Товарищ солдат, ну что вы, прям, как ребёнок! Десятый раз уже спрашиваете, – улыбнулась в ответ проводница. – Ещё часа два. Потерпите. По дому соскучились? Понимаю.
За тёмным квадратом вагонного окна светало. За четыре дня пути от места службы Иван более-менее нормально поспал всего одну ночь. Всё остальное время кимарил: и спать – не спал, и ходил потом по вагону туда-сюда, как муха по подоконнику после бракованного дихлофоса. Вот и сейчас: улёгся на верхнюю полку и отвернулся к стенке. Буров закрыл глаза. Перед ним, словно на картинке, стояли его родные просторы – горы, тайга и долина речки Волчихи. Широкая долина в нижнем течении, с бескрайними степями и высокими скалистыми горами, камышовыми зарослями и голубыми блюдцами озёр, над которыми кружат вальдшнепы, гуси, лебеди, утки, огари… Иван уснул.
Через мгновение, как ему показалось, его разбудила проводница.
– Вставайте, солдат. Ваша станция. Стоянка десять минут. Поторапливайтесь.
Она говорила негромко. Но и этого хватило Ивану, чтобы по привычке быстро одеться, собрать все вещи, сдать постель и посуду. И вот он уже в тамбуре. На его командирских часах (подарок ротного) было шесть утра. Рядового Бурова первыми солнечными лучами встречала его малая родина.
2
Перрон был пуст. Буров подошёл к кассам. Посмотрел расписание парома.
– До парома ещё два часа. Зайду в вокзал, покимарю. – сказал сам себе вслух Иван, ставя чемодан на большую скамью из штакетника.
– Сегодня парома не придёт, – прожурчал приятный женский голос за его спиной.
Иван обернулся. Перед ним стояла девушка в бордовом лёгком пальто и коричневых сапожках. На ней был цветастый платок. Она щурилась и с интересом наблюдала, какой будет ответная реакция.
– Когда придёт? – сухо произнёс Иван, скрывая своё волнение. Уж больно хороша была незнакомка.
– Не знаю. Сказали, что катер сломался. Завтра с города привезут запчасти. Вот, наверное, завтра и будет. А вы из Турунтаево? – улыбаясь, спросила девушка.
– Нет, я с севера. С Волчихи. Вот отслужил. Еду домой, – всё ещё сдерживая своё набирающее силу волнение, пробубнил Иван.
– А меня Катериной величают. Можно просто Катя, – всё так же улыбчиво произнесла девушка. – Я тоже этим поездом с Иркутска приехала. Здесь у дяди живу, в Татаурово, а завтра мне на работу, в Турунтаево. Тоже думала на пароме, а дальше на попутках. А тут позвонила с вокзала – дядя и сказал о пароме.
– Очень приятно. А меня – Иван… То есть, я – Иван… Ну, в общем, Ваня…– не узнавая себя, промямлил Буров.
– А вы знаете, дядя ведь едет сегодня в город. Груз везёт в тамошний магазин. Может, и меня с вами до Турунтаево довезёт? Я там в детсаду работаю воспитателем. Отправили по распределению после педагогического техникума. Вот уже почти год отработала, – Катерина оказалась девушкой бойкой и разговорчивой. Этим-то и зацепила она Ивана. Своими манерами напомнила ему мать. «Такая же, – отметил про себя Иван, – молотит и молотит, не останавливается».
Но внешне Катерина была совсем другой. Мама Ивана была метисоватая, невысокая. Нет, ну красавица, конечно. Её отец – дед Бурова – был эвенком. А Катерина другая. Похожа на дворянку. Статная, красивая, выше Ивана почти на голову. Тёмные каштановые волнистые волосы, большие «кукольные» изумрудные глаза. Бездонные, но с весёлым прищуром. Она была словно из другого мира. Нет, ну в посёлке тоже было много симпатичных девчонок. А вот эта какая-то особенная, что ли. Иван как бы невзначай скользнул спешным взглядом по упругой точёной фигуре Катерины: даже пальто не могло скрыть её прекрасных форм.
«А может, я на солнышке перегрелся? Уж слишком она какая-то привлекательная!» – опрокинул на себя ироничный душ Буров и тут же, внутренне встрепенулся.
– Это хорошо! – перебил девушку солдат. – Вас, Катюша, мне сегодня Бог послал. Ох, как не хочется ещё сутки здесь торчать! Где там ваш дядя? Пойдемте! – отчеканил Иван, уже узнавая себя.
Тут Катерина замолчала и, смущённо улыбнувшись, почти шёпотом сказала: «Ну вот, видите, как вам повезло»…
3
Спустя час они ехали на ЗИЛе через город. Потом – на перевал. Машина потихоньку ползла в гору. Движок грелся. А дядя Катерины, которого она ласково называла дядь Колей, оказался мужиком весёлым – этаким вечно улыбающимся добряком-толстяком, хотя и немногословным. На шутки и смех своей племяшки он говорил одну и ту же фразу: «Ну прорва! Вот рассмешила, лиса! Ха-ха-ха!» Отчего Катерина ещё пуще заливалась почти детским смехом. Слушая племянницу, он только и делал, что кивал да поддакивал, когда девушка рассказывала о своей безоблачной, беззаботной жизни, постоянно переспрашивая дядю, как бы дожидаясь в ответ поддержки и подтверждения: «Да же, дядь Коль?»
– А вот у нас большой сад. И огород большой. Сейчас папа возит чернозём. А мама всё присматривает, куда же его распределить, чернозём-то. А у вас дома есть сад или огород? – тараторила всю дорогу девушка. – У вас, наверное, красивые места? Я читала. Там высокие кряжистые горы, хребты – пики со снежными шапками-ледниками, дремучая тайга, которая полна диких зверей, а в озёрах водится много всякой разной рыбы. А над озёрами кружат всякие гуси-лебеди, да?
Иван вспомнил свой сон в полудрёме сегодня под утро в поезде. А Катерина продолжала расспрашивать:
– Я вот не видела ни одного дикого зверя: ни волка, ни медведя, ни лису, ни даже зайца. Вот у нас, у дядь Коли, кролики есть. Зайцы, наверное, такие же? Да же, дядь Коль?
– Тайга – она, как бы точнее сказать… Она разнообразная. В ней всё есть, – прервал журчащую речь Катерины Иван. – Она – кормилица, Тайга-Матушка. У неё есть Хозяин. Ну что-то вроде Бога. А может, это и есть Бог? Так вот, когда мы приходим к ней (ну там – зверя добыть или ягод набрать, орехов), то просим у Хозяина разрешения. Мол, разреши нам брусники взять. Или мясо дома закончилось: козёнку бы добыть… – начал рассуждать Буров.
– А как узнать, разрешил Хозяин или нет? – задалась вопросом Катерина, не скрывая своего интереса и удивления. – Может, не разрешил, а?
– А вот если набрёл на курень брусничный, набрал полное ведро ягодки – и хватит: домой. Или, например, выскочили на тебя несколько косуль, а ты стрельнул, попал в одну-то, и, как положено, всё аккуратно сделал, остальных отпустил с богом. Главное – не жадничать. Хотя это очень сложно. Сложно справиться с этим великим соблазном. Представь, как сложно оторваться от брусничного ковра или остановиться стрелять по зверю. Азарт! Но нет, нужно вовремя остановиться. Некоторых алчность охватывает, и начинают палить без разбору. Подранок, не подранок – без разницы. Тут уже мозг затуманен, и человек не в силах себя остановить. Тогда Хозяин начинает наказывать. Как минимум, в следующий раз фарту не будет.
– Чего, чего не будет? – переспросила девушка.
– Фарту. Удачи, то бишь, – с важным видом подытожил Иван.
– Ох, как же вы интересно рассказываете, Ваня! Прям, захотелось в ваши места. Очень, – вздохнула с тоской Катерина.
– Милости просим, – улыбнулся Иван.
ЗИЛ подъезжал к детскому садику Турунтаево.
– Катерина, позвольте, я вас провожу, – предложил Буров.
– Не стоит, не нужно. Тут рядом, – смущенно ответила девушка.
– Всё-таки я вас провожу. Подождите-ка! – Иван подбежал к высоким кустам багульника. Нарвал охапку розовых цветов и, подойдя к Екатерине, тихо сказал: «Это вам, Катя. Я очень рад нашему знакомству. Может, ещё увидимся».
– Ну, конечно. Обязательно. Если будете в наших краях – заходите в детсад. Найдёте меня, – улыбчиво ответила Катерина, – а за букетик благодарю! Приятно.
Девушка скрылась в тенистой ограде детсада.
4
«Хм, «прия-а-а-тно», – повторил про себя Иван Фомич. – Столько лет пролетело, столько зим. А ей всё «прия-а-а-тно!» Это хорошо, что он в мае цветёт. Аккурат в каждую годовщину нашего знакомства с Катериной. И в магазин не надо бегать. В цветочный, – подшучивал про себя над женой Иван, вспоминая их первую встречу. – Ох, прорва! Люблю я её!»
Иван Фомич ещё долго стоял и смотрел на тёмно-розовый ковёр багульника и окрашенные багрянцем горы, на облака, опалённые опускающимся за горизонт солнцем. «Закат, – прошептал Фомич. – Закат… Как же красиво и как грустно…» – ещё раз подумал он и направился к посёлку, прижимая к груди букет багульника.
02.06. – 31.07.2023 г.