Жаль, что потерял себя в Париже.
Кавани перешел в «Боку» – но когда я думаю о нем, представляю только в Неаполе. Время будто остановилось, отдавая должное безграничной энергии, которая заряжала миллионный город и которой, конечно, не пристало стареть. Не знаю, почему так. Эдинсон пробыл в «Наполи» не дольше, чем в Палермо или Париже. Нет никаких чисто физических причин ассоциировать его с футболкой, снятой десять сезонов назад.
Возможно, для объяснения феномена не нужны глубокие бергсоновские размышления – достаточно, что неаполитанский Кавани сам с трудом вписывался в физические законы. Переодеваясь в футболку «Наполи», он облачался в супергеройский плащ. Пересекая боковую линию, оказывался в параллельной реальности.
В этой реальности, разумеется, менялись пределы силы, и Эдинсон получал преимущество надо всеми. В декабре 2010-го «Наполи» принимал «Лечче». Игра не шла. Добавленное время соперники встретили с нулями, и вопреки раскладам, за победой пошли апулийцы. На 92-й Грава в подкате выскреб мяч с линии. Неаполитанцы попытались ответить, захлебнулись в ленивой перепасовке и бросились предотвращать новый пожар.
Именно в этот момент – когда команда настолько обмякла, что разбивалась о центральную линию, – вступил новый форвард. Эдинсон опустился на свою половину, словно поводырь, обязанный перевести остальных на другую сторону, разыграл простенькую двухходовочку и снова получил мяч в 40 метрах от ворот. Помощи не было. Кавани обвел троих и разрядился в девятку.
«Матч был тяжелым, мы еле справлялись, – вспоминал неаполитанец Андреа Доссена. – За минуту до гола Грава достал мяч на линии. И вдруг Эди отсек опекуна на развороте. В том году мы несколько раз забивали на последних минутах, и когда он пошел в обводки, я подумал: «Нет, такое не повторяется». И вдруг гол. Я даже не праздновал – переглядывался с вратарем, сидя на земле, и думал: «Мамма миа, нам удалось».
Трибуны взорвались, разнеся по городу весть о феномене. В «Палермо» уругваец зарекомендовал себя нападающим, которого ценят за объем, а не результативность – неаполитанцы ждали ремесленника, а не героя. Гол «Лечче» стал первым проявлением необычного свойства, по непонятной причине присущего Кавани только в Неаполе: в лучшие дни его класс казался непомерным настолько, что приближался к всесилию.
Два тура спустя Эди продемонстрировал его против «Ювентуса». Туринцы еще не превратились в каток, который уравняет остальную Серию А до серого фона, но относительная уязвимость не имела значения – неаполитанцы не стали ненавидеть врага меньше. Фанаты жаждали крови за каждый евро и каждое скудетто, которые ушли с Юга на Север. Кавани стал первым, кто их насытил. Уругваец ушел с хет-триком, все головой, и полуостров сошел с ума. NapoliToday поставил ему 13 по 10-балльной шкале. Трибуны скандировали: «Мы вернулись».
За один вечер город не только уверовал в истинный Ренессанс, но и нашел его символ. Годы разрухи, минорных лиг и болтанки в середине таблицы наконец завершились. «Наполи» взлетел на 2-е место. Кавани олицетворял возрождение. Его содержательный стиль далеко оторвался от лаконичности старых девяток и сполна воплотил воинственность команды и города. Эди возвращался к своим воротам, забирал воздух на угловом и мчался в атаку, чтобы замкнуть ее. Он был стихийным бедствием, сметающим все на пути – и неаполитанцы радовались, что оказались по нужную сторону.
«Я никогда не забуду любовь Неаполя, – признавался Кавани. – Только из-за неаполитанских болельщиков я отказал «Интеру» и «Ювентусу». Всегда буду им благодарен». Город ответил взаимностью. Когда гастролеры ограбили жену Эдинсона, мафия нашла виновных за несколько часов.
Тому «Наполи» такой нападающий был необходим. Утомительный фартлек Мадзарри не предполагал наступательной феерии. Неаполитанцы начинали атаку длинным пасом и синхронным вертикальным движением, призванным насытить зону и выиграть подбор. Каждый гол требовал чрезмерного приложения силы и рождался из череды затяжных забегов и костедробительных единоборств. Как и все подобные клубы, «Наполи» не управлял игрой и потому слишком зависел от последовательности случайных удач вроде пары выигранных сантиметров в нескольких дуэлях подряд. Девятка, превратившая сверхпроизводительность в норму (во всем – завершении, борьбе, движении), стала его спасением.
Не меньше Кавани выручал без мяча. Мадзарри практиковал 3-4-1-2, заточенную на спринты вперед-назад без центра поля. В середине играли всего два полузащитника. Численное меньшинство подставляло неаполитанцев, и они нуждались в черновой работе атакующей линии. Эди выкладывался больше других. В сезоне-2012/13 он делал 1,8 отбора + перехвата в среднем за матч – это до сих пор один из лучших результатов Серии А среди форвардов. Всего он давал около 6 оборонительных действий за игру – на уровне некоторых защитников.
Подобным объемом Мадзарри позднее утопил топ-карьеру Белотти. Но Кавани колотил вопреки забитым мышцам (если те вообще забивались: однажды он насмешливо попросил секундомер после матча ЛЧ – доказывал, что полтора часа матча не помешают ему пробежать кросс). Он закончил первый сезон с 33 голами во всех турнирах, и когда вся Италия обсуждала явную кратковременность яркой вспышки, как будто намеренно лишил ее слов – уложил «Барсе» через себя на Кубке Гампера. Гол не засчитали, кажется, не столько из-за офсайда, сколько потому, что забивать так лучшему клубу мира как-то противоестественно. Слишком за гранью человеческих способностей.
Эди закончил второй сезон с теми же 33 мячами и впечатляющим крестовым походом против англичан в Лиге чемпионов (4+2 в 4 матчах с «Ман Сити» и «Челси»). На третий год он выбил 38 голов, попрощался с Неаполем 7 мячами в 5 последних матчах и ушел третьим бомбардиром в клубной истории. С его эффективностью (0,75 гола за игру) не сравнился никто. Никто в итальянском футболе не сочетал столько пахоты с результативностью.
Само собой, переход был неизбежен – «Наполи» ни за что не удержал бы такого форварда. Но в день трансфера в «ПСЖ» мы потеряли настоящего Эдинсона Кавани. Слишком долго он играл в оттяжке за Златаном, слишком много славы делил с остальными. Рекорды стали утешительным призом. В Париже он стал простым топ-бомбардиром. В Неаполе символизировал всемогущество на острие атак.
***
Телеграм-канал Андрея Клещенка
Фото: Gettyimages.ru/Giuseppe Bellini, Paolo Bruno