А моя подруга Галочка вздыхает. Более того активничает в группе не то реаниматологов, не то реконструкторов СССР. И в этой её компании до сей поры функционирует Верховный Совет! И партийные собрания проводятся. И даже пенсии советские начисляются.
Меня в эту тусовку тоже зовут. Но я отнекиваюсь. А на днях пришло чёткое осознание, почему призыв вернуться в прошлое не находит отклика в моей душе.
Иду я на днях по главной городской улице в библиотеку. Поскольку жара - в руках большущий стакан кваса. А наперерез молодой человек с наружностью уроженца ближнего среднеазиатского зарубежья:
-Дама! Простите...
Судя по обращению не работяга-мигрант, а студент вуза.
-Вы очень похожи на мою маму. А мне бы хотелось сделать ей подарок. Можно узнать ваш размер одежды?
-52-ой!
-Это российский размер, а европейский?
-Я ношу одежду преимущественно российского производства! - не без гордости объявляю я.- И квас пью местный.
-А не могли бы вы пройти со мной вот в этот магазинчик - примерить куртку? Для моей мамы...
Погода отличная. Библиотека подождёт. Почему бы не пойти?
И молодой незнакомец ведёт меня к увешанному воздушными шариками зданию, откуда бодрый голос вещает о распродаже кожаных изделий.
А навстречу уже спешит другой юноша. С модным хвостиком на затылке.
-О, Вы поработаете у нас моделью?
В своё время перепробовала более десятка способов зарабатывания на жизнь, но "модель" в этом списке не значилась.
Юноша с хвостиком одной рукой ловко перехватывает мой квас, а другой берёт с вешалки кожаный жакет цвета детской неожиданности. И подносит мне с большой точностью: тут важно, чтобы кисти рук дамы быстро нашли нужные отверстия.
Затем цепким взглядом охватывает мой силуэт и удовлетворённо констатирует:
-Куртка "шанель" Вас очень украшает!
Если бы рядом оказался главный специалист по моде Александр Васильев, он бы непременно поправил молодого продавца: изделие вообще-то называется "жакет".
Но Александру Александровичу, выступившему на русофобском шабаше у Вайкуле, дорога на историческую родину отныне закрыта.
"Студенту" из ближайшего зарубежья мой вид тоже, судя по всему, кажется удовлетворительным. Впрочем, ему и слова вымолвить не дают. Идёт сплошной поток информации о качестве материала, который как "вторая кожа", о стильности фасона, который имеет давнюю историю, о специальных " дырочках" на бортах, через которые ваше тело дышит. И масса других сведений. Но самое главное - ценник, на котором сумма в 22 тысячи перечёркнута, и взамен - вписана другая. Поменьше.
"Студента" эта метаморфоза с ценой так впечатляет, что он, прервав монолог юноши с хвостиком, вдруг мечтательным голосом заявляет:
-Знаете, мой дядя работает на кожфабрике. И там одни перчатки стоят 15 тысяч, а тут...
А юноша с хвостиком уже подносит мне второе изделие. В его устах это тоже куртка, хотя на самом деле полупальто. Впрочем, какая разница?
После непродолжительного, но одобрительного огляда "куртка" следует за первой в удобный пакет. "Студент" поспешно ( на мой взгляд) расплачивается, используя свой телефон.
-Привет маме! - произносит продавец своим самым тёплым из возможных тембров и всем корпусом подаётся ко мне:
-Дама! Вы поработали у нас моделью и заслуживаете того, чтобы уйти не с пустыми руками.
-Вообще-то я в библиотеку направлялась...- бормочу я, чувствуя себя перед гипнотизирующим взглядом продавца, как кролик перед удавом.
-У нас осталась последняя куртка "шанель", а поэтому цена будет ещё ниже!
Я тщетно ищу взглядом свой стакан с квасом.
А молодой человек уже звонит своей помощнице, чтобы девушка принесла ему ту самую куртку цвета детской неожиданности, которую я первой примеряла для мамы "Студента".
-Мне бы в библиотеку...Книгу поменять...- лепечу я.
-Книга вам не понравилась?
-Почему вы так решили?
-Но если вы хотите поменять, значит, она вам не подошла...
Мне не предоставляется шанса объяснить молодому поколению, что библиотечная книга - это не товар, подлежащий обмену, и в библиотеку люди ходят...
В торговый зал буквально влетает девушка с курткой "шанель" цвета детской неожиданности.
Дубль номер два.
Отражение в зеркале нравится мне всё больше и больше.
Однако голос рассудка противится:
"У тебя два платяных шкафа, набитых вещами. И где ты эту "шанель" будешь выгуливать? В центр выбираешься от силы раз в месяц, чтобы книги в библиотеке поменять..."
Однако молодой тенор жёстко подавляет голос рассудка. Юноша с хвостиком звонит шефу:
-Здесь к нам пришла подруга моей бабушки. У неё скоро юбилей!
В итоге цена за "детскую неожиданность" падает до 13 тысяч.
И здесь я ломаюсь.
Однако загвоздка в том, что у меня нет с собой такой суммы. Через карту Сбера здесь платежи не принимают. Остаётся только телефон.
И я уже готова...
Но тут выясняется, что у моего телефона отсутствует приложение Сбера.
Я вздыхаю с облегчением.
Спасена!
Но тут у юноши с хвостиком открывается второе дыхание.
-Здесь поблизости есть банкомат!- С этими словами он ловким движением укладывает "детскую неожиданность" в пакет и устремляется к выходу.
И это стало его главным промахом.
Потому что сломать меня можно только нежно. А здесь была применена чрезмерная сила.
У подножия лестницы молодой "совратитель" тормозит и с металлом в голосе произносит:
-Гоу! Гоу!
Вторая ошибка!
-Ноу! Гоу эвэй!- раздаётся вдруг из глубин моего подсознания. ( Нет! Иди прочь!)
Юноше с хвостиком хватает запаса английского, чтобы понять: дуэль проиграна.
И он возвращается в центр торгового зала.
Я, в свою очередь, хватаю свой квас и рысью устремляюсь к выходу.
Но врождённый советский гуманизм заставляет притормозить:
-Молодой человек, позвольте мне выразить своё восхищение.
-Приму только соболезнование, - отвечает юноша-продавец с кислой миной. (Его хвостик выглядит поникшим.)
Согласитесь, что у нынешней молодёжи язык неплохо подвешен. Хотя книг не читают и в общественных библиотеках не записаны.
А вернувшись на свой прежний маршрут, я наконец осознаю: почему даже в компании своей подружки юности Галочки не буду реанимировать СССР.
Кто бы из советских продавцов был способен на подобное ОБСЛУЖИВАНИЕ?
Да никто!
Даже работники секретной секции ГУМа под номером 200 подобного рвения не проявляли. А ведь там отоваривалась партийная элита! Остальные стояли за дефицитом в очередях.