В первом классе учитель как-то спросила нас, кем мы мечтаем стать. Я почему-то сказала, что хочу быть врачом. И надо сказать, я не была оригинальна — врачами хотели стать многие, больше половины ребят. Странный выбор именно для меня — врачей в моей семье нет, предрасположенности к врачебному делу у меня тоже не замечено. Хотя нет, у меня есть чисто женский дар знать, какую таблетку и от чего нужно принять. Меня всегда слушаются мои мужчины, искренне веря в мой «врачебный дар». Кроме того, крови я боюсь настолько, что когда шприц в вене показывают по телевизору, я зажмуриваюсь или выхожу. В поликлинике я периодически сдаю анализы, а лаборант заставляет меня смотреть в абсолютно белую стену, когда я отворачиваюсь. Я даже внутренне возмущаюсь — могли бы хоть картинку повесить для развлечения.
То, что я хочу стать врачом, я сказала, конечно, для отвода глаз. Правду сказать мне почему-то было неудобно. Хотя почему… Я всегда мечтала стать водителем трамвая.
На трамвае я передвигалась по нашему городу все детство и юность. А сейчас, к сожалению, этот прекрасный и романтичный транспорт упразднён. И только прогнившие рельсы в центре напоминают мне о детских мечтах.
Трамваи в те годы ходили просто ужасно. Я часто оказывалась зажатой между стеклом кабины водителя и другими пассажирами. От нечего делать я глазела на вагоновожатую. Как правило, это была блондинка с перманентом, ее губы были накрашены яркой помадой. На ее кресле лежала какая-то шкура для тепла. На перекрёстках водитель хватала разводной ключ, быстро выбегала из трамвая, ловко переводила стрелки и возвращалась, дыша морозным воздухом. Публика, зажатая собственной массой, досадовала, мол, опять эти стрелки дурацкие. Но вагоновожатую не трогали никакие реплики. Она ныряла обратно в кабину, которая казалась мне уютным будуаром принцессы. Она была выше всяких разборок. Она была богиней рельсов и стрелок.
«А я бы хотела стать водителем трамвая», — мечтательно сказала я бабушке за обедом. Бабушка посмотрела на меня сочувственно. Потрогала лоб. Пощупала пульс. А потом сказала, что они меня растят не для этого. Так мечта осталась просто мечтой.
Когда я была уже взрослой, я приехала «на побывку» в родной город. Трамваи тогда уже почти исчезли, осталась лишь пара маршрутов. Я ехала в такси. Вздохнула, что убрали легенду нашего замечательного города. Сказала, что мечтала водить трамвай в детстве. «Я тоже», — неожиданно ответил таксист. — «Каким счастьем было заглядывать в кабину водителя, когда трамвай чешет по Спартака!» Это улица такая, абсолютно прямая и довольно длинная. Светофоров на ней не было, трамвайные пути находились в стороне от проезжей части. Трамвай разгонялся во всю свою скрипучую мощь. Завораживающе. Значит, нас целое поколение, кто следил за водителем, прилипнув носом к стеклу кабины.
В мою бытность работы в хоре Храма Христа Спасителя я водила знакомство с парнем по имени Гоша. Он тоже пел в хоре, был самоучкой, но с хорошими задатками. Гоша рассказал, что одно лето работал в нашем трамвайном депо, на северо-западе. Приходил в 4 утра, протирал, проверял, выезжал на маршрут. Вспоминал он эти дни ностальгически, я ему слегка завидовала. Он говорил, чтобы я не боялась исполнить свою мечту. И когда-нибудь попробовала водить трамвай. Да где мне. Жизнь крутит по-страшному, вряд ли когда-то выдастся свободное лето для таких романтических приключений.
Мой муж встретился с Гошей спустя много лет примерно полгода назад в храме Всех святых на Соколе. Гоша заинтересованно расспрашивал обо мне. Спросил, исполнила ли я свою давнюю мечту. Муж пожал плечами. Мне кажется, об этой моей мечте он не в курсе.
