Как-то в архиве, наткнулся на интервью со мной, которое делал Колобаев Андрей. С его ведома, знакомлю Вас с этим интервью. Если понравится, буду рад.
- Анатолий, разве папарацци – это не звучит гордо?
- Начнем с того, что никаких папарацци в России нет! Ведь в нашем понятии это прохиндей, который за огромный гонорар будет целыми днями сидеть в засаде и ждать, пока какая-нибудь бритни спирс заляжет в койку с любовником жены президента США. У нас этого нет и быть не может. А то, чем я занимаюсь, называется скромно: добросовестное отношение к выполнению своих обязанностей. Все! Во-первых, лично мне не интересно, кто с кем спит. А во-вторых, охотиться на это нет смысла - у нас заплатят жалкие крохи. Поэтому я - просто человек, которому надо кормить семью, хороший репортер и не более того.
- Тогда откуда такой имидж?
- Да потому, что большинство фотографов вообще не напрягаются. Они везде аккредитованы, включены в списки приглашенных. А я в своей жизни вынужден был везде пролезать сам. И если уж снимал, то снимал!
Привожу пример. Вечером ужинаем с женой. В новостях сообщают: в 22 часа в Храм Христа Спасителя приедет президент. Через минуту я уже ехал в сторону Храма. Ни аккредитации, ни знакомств. Подъезжаю. Через спецворота не пускают. Общая очередь - толпа в пять тысяч человек. Подхожу: «Люди добрые! Сам я неместный, приехал из деревни дальней…» Меня вперед пропустили. А там металлоискатель - с фотоаппаратом не пустят. Подбегаю к охране: «Наши уже прошли?» Мне: «Где вы ходите, в следующий раз не пущу!» Дальше вижу: староста храма по лестнице спускается. Я к нему: «Выручай, отец! Христом Богом прошу!» И он приводит меня в первый (!) ряд, где в итоге стояли репортеры из «Рейтер», еще двух иностранных изданий и я.
Утром снимки в редакцию привез - у всех глаза на лоб... Случайность? Я считаю, что это может сделать любой. Но большинство просто не хотят лишний раз оторвать от стула свою пятую точку.
- Может, им не хватает интуиции, напора, быстроты мышления, куража?
- Тогда не ходи в репортеры! Сиди дома у телевизора и пиши отчеты о футбольных матчах.
ДИМА ХОЛОДОВ И ДЖОХАР ДУДАЕВ
- В детстве, - продолжает Анатолий Белясов, - для меня, белорусского парня, все журналисты были «инопланетянами». Я был уверен, что фотография, опубликованная в газете, - творение гения, не меньше. Это сейчас я смеюсь: 90 процентов журналистов - либо бездари, либо лентяи.
Я в школе увлекся классической борьбой. Стал чемпионом Белоруссии. Работал тренером, зам. кафедры физвоспитания, преподавателем физкультуры, грузчиком, гитаристом ВИА, аккордеонистом… Обстоятельства так сложились, что когда я женился на москвичке и в 1987 году переехал в столицу, денег не хватало. Работал в «Мослифте» подсобным рабочим. В обед переодевался, шел по детским садам, магазинам и делал групповые фото. Платили по 30 копеек за штуку. Иногда расплачивались мясом, «курями»… Я радостный приходил домой и чувствовал себя настоящим добытчиком. Каждый день брал фотоаппарат «Зенит», садился на велосипед и ездил снимать - красивый снег, закат, веселые сюжеты на улицах. Жена удивлялась: «Посмотри, что печатают! Ты же делаешь лучше». Пошел по редакциям. В «Работнице» мне говорят: «О! Наш человек! Пойдешь в штат?» Тогда у "Работницы" был 26 миллионный тираж.
Меня сразу бросили на командировки. Я мог за сутки(!) съездить в Дагестан, отснять в Табасаране знаменитый ковровый комбинат и вернуться с готовым фотоочерком. Доходило до курьезного. Параллельно со мной туда ездил пишущий журналист, которого так встречали, что потом неделю не могли вынести из погреба... А я не пью, не курю. Сделал работу и - домой. Жду пока «текст» приедет…
Когда в 1990-м стали «сватать» в «Московский комсомолец», я отнекивался: там ведь все асы! Главный редактор Павел Гусев пригласил меня к себе: «Какую зарплату хотите?» «Чтобы, - отвечаю, - на масло хватило, а уж на хлеб сам как-нибудь заработаю».
И пошло-поехало. Я прибегал в 8 утра и снимал все подряд, иногда по пять съемок в день. Главред был в восторге. Потому что не было такого места, куда бы я ни прошел, задания, которого бы не выполнил качественно и в срок. Потом с Димой Холодовым начали по "горячим точкам" ездить - Осетия, Ингушетия, Чечня, Абхазия… Пока его не взорвали в 94-м году.
- Говорят, вы дружили.
- Холодов - парень был уникальный. Он не хотел быть журналистом, тем более, военным, а собирался стать детским писателем. И первые свои сказки он мне читал. Мы тогда ночевали в Грозном на какой-то частной квартире, вокруг стрельба-пальба, а Дима все что-то записывал в свои тетрадочки…
В день, когда он погиб, у меня видеокамера с собой была. Мы сидели в лаборатории, вдруг слышим: что-то бухнуло внизу. Звонят: «Холодова взорвали!» У меня сразу тело стало ватным. Я мог запросто сделать снимки - он был еще живой. Я уже вовсю сотрудничал с немцами, японцами, со службой всемирных новостей... Помнишь, мужик-мясник случайно снял всего 16-ти секундную пленку убийства Кеннеди и стал миллионером. А я вышел из конторы, сел в машину и уехал. Вечером телефон оборвали: «Есть хоть что-нибудь?» «Ничего, - говорю, - не знаю, был весь день за городом…» Зато сегодня, когда родителей Димы встречаю, на сердце так спокойно, что на его крови ни копейки не заработал.
- Расскажи, как был снят знаменитый кадр с Джохаром Дудаевым.
- Во время одной из командировок оказались у него дома. Дудаев в кимоно переоделся. А я в тельняшке был. Сидим, беседуем. Вокруг семья, родственники. Он как заладил одно и тоже: «Вот вы, русские, такие-сякие». Меня это задело, я и предложил на руках побороться. Он сразу завелся: «А на что ставить будем?» Я ему: «Если я вас завалю, то Чечня присоединится к России!» Он: «Что-о-о!!! Гляжу: охрана за автоматы. Сунул Димке Холодову фотоаппарат: снимай. Так появился этот кадр.
- Кто в итоге победил?
- Если на полном серьезе, то я бы его за две секунды уложил. Я же левша, а он маленький, щупленький. Но неудобно – Дудаев домой пригласил, стихи читал. Да и живыми надо было выбраться… Минуты две поупирались для вида, я и … поддался. Потом вместе в бане парились, в теннис играли. Вот в большой теннис он действительно здорово играл.
МАЙКЛ ДЖЕКСОН И ДАВИД
- Есть кадры, которыми особенно гордишься?
- Приятно вспоминать, как снял Майкла Джексона и жену Лукашенко.
- Расскажи.
- Джексон дважды приезжал в Россию. Как в 1993-ем он гулял по Красной площади, как Коржаков ему саблю дарил, - снимали все. Мне нужен был кадр, которого нет ни у кого.
Когда он приехал в 1996-ом, все уже слышали о скандале - якобы "он с детьми спит". Возвращаюсь с дачи, картошечки привез. Вдруг звонит знакомый: «Майкл прилетает». «Да ну его», - говорю! Тот: мол, а ты и так не пройдешь. «Что-о-о?»
В Шереметьево - толпа народа, дождик препротивный моросит. Журналистам сказали ждать пока самолет приземлится. "Ну, - думаю, - тут делать нечего". Рядом милицейская «BMW». Подхожу, стук по окошку: «Товарищ майор! Не поможете жертве чеченской войны?» Он: «Ты что - в Чечне был?» Показываю ему фотографию, где мы с Дудаевым. «Залезай!» Оказалось, одни края излазили. Говорю: «Помоги к самолету попасть». «Мы же этого Джексона сопровождаем. Поехали!» Въезжаем на территорию аэропорта. Майор кому-то по рации: «504-й! Подойдет такой усатый, возьмешь с собой» Тот: «А я…а у меня…» «Молчать! Сказал: возьмешь!» Самолет садится. А там уже стоит целая делегация – отряд пионеров и их учительница, встречают Майкла Джексона с хлебом-солью. И полно охраны - недобро глазами так и стреляют в мою сторону. Что делать? А дождик все настойчивее.
Вижу: чуть поодаль стоит известный дирижер военного оркестра, генерал-майор. Стоит прямо под дождем, мокнет. Я сразу зонт выхватываю и к нему: «Золотые руки России надо беречь!» И зонтик над ним раскрываю. Охранник посмотрел: дирижер хлопает меня по плечу, смеется. «Наверное, - подумал охранник, - тоже музыкант, ноты переворачивает», - и прошел мимо. И тут Джексон спускается по трапу. Я выхватываю фотокамеру и, как из автомата Калашникова, в упор: та-та-та-та-та-та-та! Бегом в «BMW». Проезжаем мимо заграждения - там журналистов человек триста. Стоят, давятся. Я им помахал рукой: чего, мол, стоите, все уже закончилось! Так и поехали - мы на первой машине, Майкл на второй…
Приезжаем в музей Пушкина, а там яблоку негде упасть. Вижу: идет Шаптай Калманович, организатор культурной программы Джексона. А у меня с ним шапочное знакомство. Я: «Шаптай Генрихович, возьми. Классные снимки сделаю!» Он охране: «Этот со мной» Пустой музей. Идем по лестнице вчетвером: Калманович, Джексон, его менеджер-переводчик и я. Вдруг Майкл стал статую Давида разглядывать, аж рот раскрыл. Замечаю: он стоит аккурат между давидовых ног. Падаю на колени и как резанный ору: «Майкл! Блю скай!!!» Он поднимает голову, его глаза встречаются с «хозяйством» Давида. Щелк!
Еще один любопытный штрих к этой истории. Я сделал 15-20 лучших фотографий и повез Джексону в гостиницу – на набережной возле Кремля. Постучал, вышел охранник. Я говорю: «Презент для Майкла». Он отнес снимки ему в номер, через несколько минут выходит – в руках приличная стопка долларов. И протягивает мне. «Ноу, - говорю, - это рашн презент для Джексона». В этом же 1996 году на всероссийском конкурсе «Серебряная камера» мне за этот снимок дали приз как «За лучшую фотографию года».
ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА БАТЬКИ ЛУКАШЕНКО
- Как-то говорю коллегам: спорим сниму жену Лукашенко? - продолжает Анатолий, - Те посмеялись: это не-воз-мож-но! Я знал, что супруги вместе не живут, хотя и не разведены. Когда он стал президентом, все корреспонденты выстроились к ней в очередь, а она баба простая, деревенская, как наговорила: «Ах, Сашка, такой-растакой» Он приехал к ней в деревню под Могилев, и... с тех пор она для журналистов просто «умерла».
Короче, поспорили. В Минске меня предупредили: «Запомни: даже, если тебе удастся с ней встретиться (что маловероятно), но как только ты отойдешгь от ее дома на двадцать метров, тебя моментально скрутят спецслужбы, а потом объявят международным террористом".
Что я делаю? В Могилеве даю знакомому мужику 600 рублей и беру его с собой. На случай, если меня повяжут, он должен вывезти как угодно - в трусах, носках или ботинках - все кассеты и передать куда надо.
Приезжаем. Деревня - таких в Белоруси больше просто нет. Все дома свежевыкрашены, дороги – как правительственные трассы, школа - в немецком стиле (якобы подарок Александра Григорьевича!). И на каждом шагу - по милиционеру. Полный улет! Знаю, что жена Лукашенко работает в райсовете – заведует распределением путевок среди ударников. Подхожу к райсовету в полвосьмого утра. Осмотрелся - тихо. В 8.15 врываюсь к ней в кабинет с криком: «Здравствуйте! Я - журналист из Москвы!» Она чуть не упала. Сидит за столиком, бумажки в руках трясутся. «Я з журналистами, - говорит, - не обшаюся. Тем более, з российскими!» Наклоняю голову: «Галина Родионовна! Если вы найдете хотя бы один русский волос на моей голове, клянусь, тут же ухожу!» Начал бить себе в грудь, что мамка у меня в Могилеве. Мол, может, мы с вашим Сашкой в юности вместе в хоккей играли… (Дело в том, что мы с Лукашенко - одногодки, он в Могилеве институт заканчивал, а я - школу.) Она бедная аж растерялась: «Ох, як вы усе закрутили…» Я дальше: «Он вам в любви признавался, стихи писал?» И она начала читать мне стихи, которые ей посвятил Лукашенко, типа: «Была весна, травка пробивалась к солнцу и я тебе повстрэчал…» Стала рассказывать, как однажды он шел к ней на свидание и провалился под лед, что иногда разрешает приехать в Минск - повидать сыновей. Короче, раскрыла все семейные тайны.
Но нужен же еще и снимок. Выскакиваю в коридор, а там мужичок с папочкой. Беру его под локоток: «Задание государственной важности. Галина Родионовна хочет фото со мной на память. Не подведи». Подвигаю ее на стуле и крепко так по-мужски обнимаю… Готово!
Потом она меня научила, как ее дом поснимать, объяснила, где сидят чекисты, где посты, где надо ползком, где бегом. Платочком помахала, слезу смахнула, а через неделю вышла статья «Любимая женщина батьки Лукашенко» с фотоочерком.
КАДР СТОИМОСТЬЮ 5 МЛН ДОЛЛАРОВ
- Самый большой твой разовый гонорар.
- За съемку «внутренностей» дома Татьяны Дьяченко на Николиной горе. Как я туда прошел, а главное, как ушел незамеченным, - это отдельная история, но я там отснял все: и полы паркетные, красоты (и цены!) несусветной, и краны золотые в туалете. Даже в погреб успел залезть. Французы из «Пари-матч» негативы посмотрели: «Сколько хочешь?» И тут же выложили за пять кадров 10 тысяч долларов…
Ты спрашиваешь: какой самый большой гонорар? Когда я предложил снимок Джексона с Давидом агентству «Рейтер», там испугались печатать. Показали его адвокатам Джексона, а те заявили, что «обуют» «Рейтер» на 5 миллионов долларов, если это будет опубликовано. Вот как мой друг Майкл оценил один мой кадр.
- Какие проблемы подстерегают фотоохотника в России?
- Любые. Как-то мой старый известный коллега (не буду называть фамилию) полетел с олигархом Абрамовичем к нему на Чукотку. Два раза нажал на кнопку камеры, Абрамович спокойно встает и говорит: «Все, съемка окончена». Тот: «Да как же так - я пролетел 10 тысяч километров?!» «Я сказал "окончена"!» И ушел. А ты, хоть плачь.
Не знаю, как на западе, но в условиях России самая большая проблема – сам фотограф. Меня убивает, когда приходят молодые: «Да я за 50 баксов и объективом не шевельну!» Я никогда не спрашиваю, сколько мне заплатят. Сначала еду, снимаю, а потом уже разбираемся.
Иногда по тридцать минут жду одного кадра. Например, чтобы поймать закатанные глаза пьяной Пугачевой, я ждал 35 минут. Вываливающийся язык Ельцина караулил 40 минут. Руки-ноги затекли, но я знал: один раз вывалился, значит, вывалится еще. Надо только ловить момент. Газете не нужен банальный кадр, а нужно живое действие, желательно нестандартное. И еще. В России фотограф должен быть готов ко всему, а значит, должен быть целенаправленным, жестким, взрывным, обязательно актером. Обязательно! И важно, чтобы не «мешком» был. Потому что репортажная съемка - это самый высший пилотаж.
- А телохранители-беспредельщики у наших поп-звезд есть?
- Самые отморозки - у Киркорова. Им бесполезно объяснять, что у них своя работа, у нас – своя. Но если Пугачева пришла пьяная, чьи это проблемы? Пять тысяч зрителей, она лыка не вяжет, начинает целоваться с Фетисовым через стеклянное ограждение хоккейной площадки, а затем дерется с охранником, который ее не пускает в правительственную ложу... Потом наши шоумены обижаются, что их, мол, "не так" снимают. Ведите себя нормально!
- Фотоаппараты били, пленки засвечивали?
- Да ты что! За фотоаппарат, который кормит мою семью, я горло перегрызу. Это, как жену забрать.
КОБЗОН НА ОБЛОЖКЕ
- Наш общий знакомый писатель Саша Терехов сказал о тебе такую фразу: «Встреча с Анатолием Белясовым (особенно для его «героев») становится небольшим «землетрясением». «Герои» на снимки не обижаются?
- Никогда. Ни Илюмжинов, которого я заставил «уголок» держать, ни отжимающийся от пола, как солдат-первогодок, министр обороны Павел Грачев, ни давящаяся котлетой Валентина Матвиенко… У меня «железное» правило: никогда не перехожу граней, за которыми - пошлость. За всю жизнь мне только один раз было неудобно перед уважаемым мной человеком. Это когда я "раздел" Иосифа Кобзона. Главный редактор газеты "Совершенно секретно" Артем Боровик попросил меня снять его на обложку. Я уговаривал Кобзона дня три. Убеждал: «Иосиф Давыдович, все вас обзывают мафиози, а мы хотим показать настоящего мужика, сильного, надежного».
Кобзон заказал фитнес-зал в отеле «Рэдиссон Славянская». Я его фотографировал в бассейне, с татуировками, с золотыми цепями, на тренажерах, с гантелями, в боксерской стойке. Мог даже без парика или голого снять, но существует же предел… Сдал съемку и уехал на свою выставку в Белорусь. Выходит газета: на обложке Кобзон в одних плавках и слоган: «Кобзона раздели в подворотне». Ужас! Возвращаюсь специально к юбилею Юрия Никулина. Иду и думаю, как бы туда прорваться. Поднимаю глаза: навстречу идет Иосиф Давыдович с двумя охранниками. «О! - кричит, узнав меня. - Вот он, провокатор!» Достаю пачку фотографий - всю серию, бах ему. «Я же не хозяин газеты!» Он внимательно пролистал, улыбнулся. Достает пачку денег: «Сколько я вам должен?» Отвечаю обиженно: «Иосиф Давыдович, я еще в 1965 году на ваши концерты ходил». «А что вы хотите?» «Возьмите меня с собой в «Метрополь» на банкет к Никулину». Инцидент был исчерпан.
ТАБУ И МЕЧТЫ АНАТОЛИЯ БЕЛЯСОВА
- Если бы ты занимался тем же на западе... Задумывался на эту тему?
- Родину не выбирают, но так скажу. Если бы я делал абсолютно то же самое там, был бы пусть не миллионером, но очень богатым человеком. Но я живу в России и ездил на войну за копейки, потому что человек я такой. Кроме того, нужно поддерживать имидж профессионала. Если начнешь халтурить, жить за счет старых заслуг, имени, - все - это гибель. Хотя то, чем я занимаюсь, работа вынужденная. Была б моя воля, - снимал только детей, любовь, красивые цветы, деревья, бабочек, пчел и прочую прелесть.
- Какие бы кадры не стал снимать ни за какие деньги?
- Я был на всех взрывах в Москве, был в «Норд-Осте». Снимал умирающих больных в лепрозории, все крупные авто и железнодорожные катастрофы. Нет морга, где бы меня не знали. Морально это тяжело, но - снимал. Единственное, что не сниму ни за что, - это мертвых детей. Для меня это табу. Ну не могу! И еще никогда не стал бы снимать гибель наших солдат.
- Главная мечта Анатолия Белясова.
- Всерьез заняться документальным кино. У меня есть уникальные фильмы, но я хочу переключиться на документалистику полностью. Это такая потрясающая штука - все настоящее. Вот у меня есть фильм о дебилах и олигофренах в закрытом детском доме. Они поют, танцуют, стихи читают… Это так трогательно, что мир заново переделать хочется. Какие судьбы! Я снимал фильм о зараженной радиацией деревне в Могилевской области, в которой живут три бабки - 84, 80 и 79 лет. Когда они мне в три голоса пели народную песню, я камерой показывал их руки - это нельзя смотреть без слез. Никакой фотографией не передать!
- И последний вопрос: если бы составлял личную книгу рекордов, что бы назвал своими главными достижениями?
- Во-первых, то, что вообще стал фоторепортером. Начинал с нуля и сам себя сделал. Горжусь тем, что выхожу из дома, и мне никто в лицо не плюет. Никого не сдал, не подставил, на чужом горе денег не заработал.