Вот так вот проснёшься утром, размахнись плечо, раззудись рука, выйдешь на крыльцо и вздохнёшь полной грудью. На рассвет полюбуешься, поле с колосящейся пшеницей окинешь взглядом - хорошо-то как. А у забора как раз мужики лениво беседу ведут, козьи ножки уже досмаливая.
- Ты глянь-ко, Петрович, чего делается. - прищурив глаз от едкого дыма, затягивает первый. - А чего делается? - Так ить вон оно чё, Петрович. Раньше-то оно как было? - Как? - Куда ни глянешь - одни супостаты. Вредители, по-нашему говоря. Как скажешь чё не то, так они хвать колья и ну тебя по полю гонять, токо успевай поворачиваться. Не успел, так вообще забить могли до смерти. А щас ты поглянь чё стало. - А чё стало-то? Петрович оглянулся и увидел вдалеке разведёнку Наташку, тащившую свой орущий прицеп за ухо к курятнику и охаживающую его хворостиной в районе портков. Улица по утру была пустынна, Степаныч сплюнул прилипшую к языку крупинку махорки и снова затянулся, спешить было некуда.
- Ты глянь, нагуляла, а теперь мается. - мотнул головой он - Парню батьку надо, а кто ж её порченую возьмёт-то? Петрович от неожиданности поперхнулся дымом. - Это как же так - нагуляла? Ейный же мужик только того года, как помер, земля ему пухом. - мужики суеверно перекрестились - Пил, говорят, вчёрную и телегу свою в каждом посте с баяном писал. Так ить забили его, всей деревней забили. Хоронили, весь самогон с села на радостях выхлестали подчистую. - Нда, было дело. И Игнату под горячую руку чуть красного петуха не пустили. Хорошо, вовремя одумались. - Ну ничё, тут мужики с соседней деревни чё сказали-то. - Петрович крепко затянулся и сплюнул. - А чё сказали? - Так бабам велено рожать теперича, есть мужик али нет. Вот пусть с пузом бегают, времени на пустую болтовню не останется. - Это как это, рожать, а поднимать кто будет? Тяжело жеж бабе одной с дитями-то мелкими. И за коровой походи, и поле пахать по весне надо, да и прокорми-ко ты попробуй такую ораву с пузом-то и без мужика. - Эх, тёмный ты человек, Степаныч. Оно жеж как, бабы-то нынче грамотные сильно пошли, им образованию какую подавай, а нам, мужикам куды деваться? Ты ей слова не скажи, она тебе в ответ два. Вот пусть страну подымают, всё дело.
Мужики вздохнули и замерли, опершись о забор и думая каждый о своём. Солнце уже взошло, пробежавшись лучами по начавшему золотиться полю, вдали на взгорке паслось стадо коров, лениво помахивая хвостами. Деревня замерла, только где-то вдалеке брехала собака.
- Так ить я говорю, теперь-то чё стало. Благолепие вокруг, красота-то какая. - мужики окинули взглядом улицу с огромной лужей по центру, в которой лёжа на боку, похрюкивала свинья. - Слухи ходют, в соседнем Горячем всех баб с голыми титьками ходить заставляют, а мужикам по баяну раздали. И кто без баяна, али из баб одетый на улицу выйдет, тех сперва дрыном по хребту, а потом списку писать заставляют. Говорят, до нас скоро дойдёт. - Списку? - изумился Петрович - Слово-то какое мудрёное, скажиж ты. - А списка та не просто так, а вся из умных слов, потому как надо народ малограмотный образовывать. Окоромя баб, конечно, потому как куды им с пузом-то. - А про что писать-то? - Дак ить понятно про что - кому помидоры правильно ростить, кому что пожрать грамотно, а кто особо провинился - тем про нейросети, прости господи, не к ночи будь помянуты.
Мужики суеверно перекрестились и тяжело задумались. На двери сельсовета белела свежая бумажка с постами, которые нужно было выучить к вечеру и отчитаться на колхозном собрании перед председателем. А кто не выучил - тех батогами прилюдно бить, чтоб неповадно впредь было.
