ПРОДОЛЖЕНИЕ
Замирив кабардинцев под угрозой разорения их селений и лишения имущества, генерал П.С.Потёмкин распорядился объявить о том, что они прощены от имени императрицы Екатерины Великой и соседних горских народов. Одновременно полковник Л.Т.Нагель сформировал крупный отряд правительственных войск, которому предстояло восстановить спокойствие в Чечне и Дагестане. В него вошли в полном составе: Астраханский, Томский и Московский полки, 3 гренадерских батальона из Кабардинского Селенгинского, Томского, 2-го Московского, Астраханского, Ладожского и Бутырского полков с 8 орудиями полевой артиллерии. Кавалерию составили Моздокский казачий полк, а также сотни Гребенского и Терско-Семейного казачьих войск. Они же и составили разведку для получения сведений о противнике, а также информацию предоставляли хорошо оплачиваемые лазутчики и местные старшины, стремившиеся засвидетельствовать свои дружеские намерения.
Первоочередные задачи заключались в том, что следовало убедить, как можно большее количество горских обществ покинуть шейха Мансура и вернуться к мирной жизни. Генерал П.С.Потёмкин в очередной раз подтвердил, что правительство не собирается вмешиваться во внутреннюю жизнь северокавказских народов и их религиозно-духовное мировоззрение. Следовало выяснить возможные пути следования к селению Эндери, в котором работорговцы, не получившие ожидаемый доход от вооруженного мятежа, вывезли семьи и имущество в горы, но решили защищать свое торжище, получившее широкую известность и далеко за пределами Северо-Восточного Кавказа. Не остались без должного внимания и остальные кумыкские общины, а также селение Брагуны, расположенное в непосредственной близости от станиц гребенских казаков. Поскольку их главное богатство составляли стада овец и остальных домашних животных, то следовало разузнать в каких именно местах их выпасают и кто оказывает мятежникам содействие в сокрытии.
Поставленные задачи не представляли из себя больших затруднений для военных, т.к. представители военной администрации беспрерывно получали информацию с правого берега Терека из различных источников. Позднее время года и недостаток продовольствия, прежде всего заготовленных солдатских сухарей, не предполагали проведение масштабных акций в пределах горских селений. Однако полковник Л.Т.Нагель получил приказ демонстративно наводить сразу три переправы через Терек, что вскоре возымело положительное действие на определенную часть буйных голов. Жители Дагестана стали покидать партии шейха Мансура, больше не веря в невероятные возможности чеченского пророка, который не переставал утверждать, что через пару месяцев у него будет новое войско, побольше прежнего, с прибытием к нему очередного посланца, готового творить запредельные чудеса.
Ближайший соратник шейха Мансура кумыкский князь Чапал и тот разочаровался в словах своего наставника, поясняя, что «дагестанцы от тебя отстали: они побиты, ограблены или запроданы, чеченцы тебя презирают, кабардинцы покорились, а наши (кумыки) просят пощады». Получив в ответ, что новое воинство небесное будет в стократ сильнее, но его никто не сможет увидеть, не уверовав в сверх способности имама, известный в своих кругах владетель рассмеялся прямо в лицо и не отдав прежнего почтения вернулся под родительский кров. Вслед за ним лагерь мятежников оставили и почти все кумыки, что дало возможность их князьям приступить к примирению с российскими властями, обещая изгнать смутьяна из своих земель.
Покинутому почти всеми соратниками шейху Мансуру не оставалось ничего иного, как возвратиться к чеченцам, которые отнеслись к нему более чем скептически, памятуя, что ни одно из обещаний имама не исполнилось, а они понесли существенные потери. Разругавших и со своими односельчанами Ушурма отправился к брату жены в селение Шали, попросив земельный участок для построения дома. Обосновавшись на новом месте, он и здесь умудрился испортить отношения заявив, что радуется несчастиям соотечественников, причиной которых во многом являлся сам. По его мнению, это произошло из за ослабления мусульманской веры, взаимных ссор, различных грехопадений, не выполнения распоряжений и неверие в его святость. Подобные утверждения в крайне консервативных обществах, живущими прежними адатами являлось смелым шагом, но не ко времени, т.к. шейху Мансуру не удалось в силу своей малограмотности перетянуть на свою сторону все местное духовенство.
В родных же краях его популярность еще больше снизилась после распространения послания богослова из Табасарани, в котором говорилось, что чудотворцы должны чинить «почтение и послушание», оставляют все мирские прихоти, а не стремятся к обогащению и не призывают к этому окружающих. В заключение подчеркивалось «сие не в поношение Шиха (шейха Мансура)», а для того, что «деяния угодников Божиих и чудотворцев сами по себе доказывают свое достояние». Подобные суждения получили широкое обсуждение и ввиду реальной опасности от действия правительственных войск, горским общинам нужно было принимать срочные решения и не в пользу имама.
Старшины чеченских селений приступили к отправке писем к российской администрации в уверениях миролюбивых намерениях, причины которых были хорошо известны, и никто не питал излишних иллюзий. Соответствующее послание прибыло и из родного для шейха Мансура селения Алды, жители которого и приступили к возвеличиванию своего односельчанина. Хватило их не надолго и оказавшись в затруднительном положении они обратились к генералу П.С.Потёмкину со следующими словами: «Проклинаем заблуждение своё и слепоту, проклинаем виновника нашего смятения, алдинского жителя Ушурме, который, ложно приняв на себя звание Имама, соблазнил нас, падших, на все чинимые нами беззакония. Клянём сами в чистоте сердца нашего и вину свою, и его самого, отрекаемся навсегда от него, сознавая и чувствуя, что не есть он богоугодный учитель, но разбойник и бунтовщик, оказавшийся на наше разорение и погибель, от которой избавлены мы по единой кротости и милостию Всеавгустейшей нашей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны. Чувствуя превысшее милосердие Её, не престанем молить о Её дражайшем здравии и благополучии всего Императорского дому, а ежели кто-либо из нас покусится на новое преступление, да поразит гнев божий того дом и исчадие, и да погибнет на веки всякий из нас, кто нарушит сию нашу присягу». (Сомневающиеся в наличии вышеприведенного документа могут открыть академическое издание “Вопросы истории” за 1998 г. под №2. Статья под авторством А.В.Бирюкова - “Российско-чеченские отношения в XVIII - середине XIX века”).
В свою очередь шейх Мансур лишившись поддержки народов Северо-Восточного Кавказа и кабардинских князей не намеревался проживать, как частное лицо и продолжал направлять пространные послания к закубанским владетелям с призывами не прекращать набеги на российские поселения и разжигать пламя газавата. Черкесские князья еще продолжали внимать подобным нотациям, отвечавших их собственным взглядам и продолжали верить в святость чеченского пророка, в отличие от собственного народа. Не случайно вскоре шейх Мансур отправится на Северо-Западный Кавказ, где и попадет в руки российских властей при захвате турецкой крепости Анапы. На допросах ему пришлось дать многие ответы, которые никак не вписываются в выдуманные рамки “национально-освободительной войны” и которые не все востребованы в современном историческом сообществе.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.