Всем привет! Меня зовут Оля, и вы на моём канале Автор на минималках! Хочу представить вам своё первое самостоятельное произведение Кровавая метка. Удачного прочтения!
Предыдущая часть здесь. А если вы ещё не читали Пролог, то советую начать с него.
Глава 4. Усадьба Варженевских
3 сентября 1979 года
За окном светило яркое осеннее солнце, и Алисе никак не сиделось дома. Она всё просилась на улицу, но мама её не отпускала, из-за чего та начинала ныть и капризничать.
— Ну, сжальтесь, матушка, — просили домашние. — Отпустите дитятку.
Наконец, Анна не выдержала, накинула на Алису платок, велела принести плащ и перчатки.
— Что вы, госпожа? Посмотрите, какая тёплая погода... — твердили горничные, но она была неотступна.
— Делайте, что велят! — вмешалась Дарья Петровна.
Принесли плащ, и когда уже Алиса была укутана с ног до головы, мама шепнула ей на ухо:
— На солнце не смотри, лицо под лучи не подставляй! И к обеду возвращайся.
Алиса кинула в ответ и вышла на крыльцо. Перед ней открылся золотой коридор аллеи. Она сбежала по ступенькам и оказалась возле фонтана. Он уже был отключен, и струя перестала бить, но вода ещё стояла в его чашах. По ней словно кораблики плавали опавшие листья. Алиса ещё немного побродила по саду и побежала на задний двор, где располагались баня, конюшня и ещё некоторые хозяйственные постройки.
Там вовсю кипела работа. Кучер Фёдор чинил телегу, Агафья и Авдотья доставали из погребов вкусности к обеду, Дарья Петровна давала дядьке Ефимычу указания затопить баню, а Сенька уже рубил дрова для этого.
— Можно, я вам чем-нибудь помогу? — обратилась Алиса к Дарье Петровне.
— Ну что ты, Алисушка! Пойди лучше поиграй с Катенькой и Егоркой. Вон они у реки.
Катенька и Егорка были детьми служанок, поэтому, как и они, жили в усадьбе. Алиса любила играть с ними в догонялки, но возле реки было много открытого солнечного пространства, и ей нельзя было туда идти. Она немного приуныла, но тут к ней подбежал любимый пудель Леонид. Он лизнул её руку и потянул за полы пальто к террасе. Алиса, засмеявшись, пошла за ним.
11 сентября 1893 года
— Так как вы считаете? — спросил граф Киселёв.
— Что, простите? — переспросила Алиса, только пришедшая в себя после яркой вспышки в голове. — Не могли бы вы повторить?
— Я говорю, что за время вашего отсутствия практически ничего не поменялось.
— Да, пожалуй, вы правы, всё по-прежнему...
— Моими стараниями, — похвалился граф. — Ведь по завещанию я был назначен при вас попечителем и должен был распоряжаться всем имуществом до вашего совершеннолетия. Когда мне не удалось найти вас во Франции, я сперва решил продать усадьбу, но потом подумал: всё-таки Сергей с Анной не мне её завещали, значит и не мне ею распоряжаться. Просто распустил прислугу, оставил вон только одного Ефимыча сторожем. — И он указал на бегущего к ним от ворот запыхающегося мужика.
— Значит, сейчас дом пустует? — спросила Алиса.
— Что вы! — воскликнул граф. — К вашему приезду я специально постарался разыскать всех прежних слуг и вернул их сюда.
В этом момент двери как раз распахнулись, и на крыльцо выбежала средних лет темноволосая женщина в простом платье.
— Ох, радость-то, какая! — закричала она, чуть не плача. — Хозяюшка в дом вернулась.
И уже подскочив к Алисе:
— Алисушка, да какая взрослая-то уж стала! Прям не узнать.
Она хотела уже броситься ей на шею, но Алиса отступила назад на шаг от неё и холодно произнесла:
— А вы ничуть не изменились, Дарья Петровна.
— Да ладно уж, не изменилась... — пролепетала она. — Годков-то слегка прибавилось.
"И даже не слегка!" — подумала Алиса. Она понимала, что вся эта радость её была сильно наигранной. Дарья Петровна — ныне сорокалетняя незамужняя женщина, дочь разорившегося купца — когда-то работала экономкой в их доме. Анна знала её с детства, и, когда отец умер, оставив Дарье в наследство большое количество долгов, приютила её, пригласив работать в их дом. Дарья, конечно, добросовестно исполняла свои обязанности, но была слишком уж самолюбива и изворотлива по натуре. Она превосходно умела льстить и лукавить хозяевам, при этом строгость и суровость были её тяжёлыми рукавицами, в которых она держала всю прислугу в доме. Дарья Петровна часто самовольно раздавала указания, а винила потом во всём других. Многие её даже побаивались. К тому же её слабостью были спиртные напитки, так что иногда она подворовывала вино из погребов и не могла на следующий день работать.
— Прошу вас в дом, — любезно пригласила она. — Всё готово к обеду.
— Я бы с удовольствием, но у меня очень много дел, — произнёс граф Киселёв, — я ведь всё-таки статский советник. Поэтому вынужден откланяться. — И уже обратившись к Алисе. — Если у вас будут какие-то вопросы или пожелания, я всегда буду рад вас видеть у себя.
— Григорий Александрович, — взволнованно сказала Алиса. — У меня есть к вам просьба.
— Всё что угодно.
— Не могли бы вы помочь мне устроиться работать в Охотничье Бюро?
Граф Киселёв немного подумал и ответил:
— Я поговорю с их руководством, но ничего большего обещать не могу.
— Большего я и не смею просить... — поблагодарила его Алиса, и сделала глубокий реверанс.
Граф поклонился ей в ответ и направился к экипажу. Уже через минуту он скрылся за поворотом.
— Так что? — растерянно спросила Дарья Петровна. — Приказывать накрывать на стол или как?
— Я не голодна, — задумчиво ответила Алиса и, поднявшись на пару ступенек, обернулась к экономке. — Не обижайтесь, Дарья Петровна, но вы в моём доме надолго не задержитесь. Я не стану как мать терпеть ваши выходки, поэтому впредь прошу так вольготно не разговаривать со мной в присутствии уважаемых людей. — И она отправилась в дом.
Заходя в него Алиса обратила внимание на ручку входной двери. Она была сделана целиком из чистого серебра. Даже здесь её родители подстраховались: в дом не мог просто так войти вампир. Для этого он должен быть в перчатках, как она, или ему должны открыть дверь сами хозяева. Но как только Алиса переступила порог, то сразу отчётливо почувствовала запах крови. Нет, не свежей крови прислуги, а старой въевшейся запёкшейся крови. И это был не приятный аромат, от которого во рты сразу возникал привкус крови, а, наоборот, очень противный, вызывающий только тошнотворный эффект.
Прихожая, в которой она очутилась, была просторной. Стены её были расписаны под мрамор, на потолке висела хрустальная люстра, пол был застелен ковром. По бокам имелись два больших прохода в соседние комнаты. Алиса помнила, что справа находятся гостиные для приёмов, а слева — столовая. Прямо напротив входа была резная деревянная лестница, ведущая на второй этаж, где находятся личные комнаты хозяев.
У самого входа стоял старый небольшой диванчик, а на стене была деревянная вешалка для верхней одежды. К Алисе подскочили молодые горничные, которые помогли ей снять пальто и сменить уличную обувь на домашние тапочки. Одна из горничных показалась ей очень знакомой. У вампиров превосходная память, поэтому Алиса не сомневалась, что наверняка знает её.
— Катя? — спросила она.
— Так точнос, — ответила девушка, сделав небольшой реверанс.
— Я рада тебя видеть, — искренне ответила Алиса.
Катенька была для неё отдушиной детства. Когда родители ездили к кому-то в гости, то редко брали её с собой, а даже если это и случалось, ей тяжело было общаться с другими светскими детьми. Она была закрыта от них, а по-другому вести себя и не могла. Поэтому Катя была её единственной подругой, хотя это слишком громко сказано. Не подругой, а именно отдушиной, потому что воспринимать её наравне с собой Алиса уже тогда не могла.
— Отнесите мой чемодан в мамину комнату, — велела она. — И подайте ужин к восьми часам вечера. До этого времени прошу меня не беспокоить. Я буду в маминой библиотеке.
Что где находилось в доме, Алиса помнила превосходно, поэтому помощь ей была не нужна. Она уже направилась к лестнице, как заметила посреди прихожей небольшой столик с букетом хризантем — любимыми мамиными цветами. Сколько она себя помнит, здесь всегда была эта ваза и эти цветы. Причём они всегда были свежими, потому что их каждое утро привозил папа к маминому пробуждению.
Сейчас же цветы выглядели очень старыми, высохшими давным-давно. Алиса даже подумала, что они наверное стоят тут с того самого дня, как оборвалась жизнь её родителей. Ей захотелось прикоснуться к ним, словно к памяти, и как только она это сделала, они открыли перед ней прошлое...
5 ноября 1881 года
На полу лежало два тела: мужское и женское, а между ними расплывалась лужа крови, пропитывая большой ковёр. Это зрелище было ужасно. Оба тела были бледны, у обоих на шее имелось повреждение сонной артерии, а точнее два прокола, из которых медленно вытекали остатки крови. Особенно привлекала внимание кровавая метка, словно выцарапанная на правой руке обоих тел. Она представляла собой странный незамысловатый узор из креста и ещё нескольких угловатых линий. Пульс на центральных сосудах отсутствовал, дыхание отсутствовало, признаки жизни отсутствовали.
Один из трупов — мужчины лет 35 в парадном фраке и уже накинутом на одно плечо пальто, — лежал у самого входа. На его лице застыло удивлённое выражение. Никаких других повреждений, кроме приведшего к смерти не было. Входная дверь была приоткрыта. Это означало то, что впустил в дом убийцу именно он.
Женский труп лежал чуть поодаль возле прохода в гостиную. По виду женщине было лет 30, она была моложе мужчины, одета в голубое бальное платье. Это позволяет говорить о том, что пара собиралась к кому-то на вечер. В отличие от мужского, на женском имелись многочисленные повреждения: порезы, гематомы и ссадины. Глаза её были открыты, заплаканы, а зрачки максимально расширены. На лице застыло выражение ужаса.
Её некому было защитить: мужчина явно был убит раньше, а у женщины убийца хотел что выведать. Он издевался над ней, даже можно сказать пытал. Но узнать ничего не вышло: она не сказала ничего... скорее всего ничего. Тогда он расправился и с ней.
Почему в доме не оказалось слуг?
Было воскресенье — их единственный выходной. Трупы обнаружила пожилая женщина, работающая в этом доме только на следующее утро.
Куда же тогда собиралась пара, если к ним даже не приехал экипаж? Или на экипаже, который они ждали, приехал убийца? Какую тайну женщина унесла с собой в могилу?
Ответов не было...