Иногда, беседуя с разными людьми, я искренне удивляюсь их историям — какая разная жизнь, с бриллиантовой многогранностью. В ходе бесед прошу задавать или записывать вопросы. Когда приходит время отвечать, наступает уже их черед изумляться — тех самых, взрослых, сложившихся, со своим внутренним стержнем, системой взглядов.
Пара диалогов запомнилась неоднозначностью и остротой реакций.
— Да жена дура, истеричка! Климакс у неё, наверное. Я ей так и сказал!
— Никогда не поверю, что вы могли такое сказать близкому человеку. Вы, наверное, преувеличиваете.
— Нет. Именно так и сказал. Мне нужен секс, много секса. Я люблю гладить женскую грудь, меня это успокаивает. А она истеричка. Над ребенком трясется, как больная. Я подал на развод.
Я задумчиво:
— Значит, вы с женой ровесники (по 53 года героям истории).
— Да.
— И четыре неудачных протокола ЭКО, когда на половине срока беременность обрывалась? Только пятый раз получился?
Начинает сердиться на меня, на неё, на всех:
— Да! Вы бы знали, как я готовился, как мне было трудно. Лекарства принимал.
Продолжаю задумчиво:
— То есть ваша супруга четыре раза оплакивала погибших детей?
— Я… я не думал об этом….
— Давайте вместе подумаем, что чувствовала мать, которая половину срока носила дитя, радовалась его шевелениям, а однажды всё закончилось. И ей пришлось пройти роды, подавление лактации, консультации генетиков….
— Ну, знаете!
— Не знаю, но могу почувствовать.
— И что теперь делать?
Это самый частый вопрос. Но ответ на него каждый ищет сам, так нужно в этой жизни.
Молодая пара, по 25 лет обоим, развод, детей нет. Он, как бабушка моя говорила, видный мужчина. А глаза грустные, почти со слезами. Она — юная, тонкая, невозможно актуальная что ли. Всё, как у инстадив.
— Ну, так получилось.
— Как вы думаете, что можно исправить? Как-то обсудить без обвинений.
— Что тут исправлять? Он всё время обижается, как девочка.
— Погодите. Объясните мне, пожалуйста. Как это происходит?
Собеседница приводит навскидку несколько примеров ситуаций, где «всем смешно, только ему — нет». И поэтому он странный. И без чувства юмора. И ещё ей нервы мотает своими выяснениями отношений (читай — говорит о своих задетых чувствах, пытается достучаться до близкого и любимого человека). Проще найти другого, нормального.
— Я знаете, что подумала… Вот кто может сформулировать точно — что такое юмор, шутка?
— Это когда весело….
— Точно! Причём, весело всем участникам без исключения, позитив общий, радость от удачной шутки общая. А вот когда смешно всем, кроме одного, на которого эта шутка обращена, это насмешка и попытка задеть чувства. Все вокруг веселятся и смеются, а один, с ожогом на душе, шокирован и растерян. Когда начинает говорить о том, что чувствует и что видит, получает дополнительный удар в виде обвинения в отсутствии чувства юмора и надоедливом выяснении отношений. Как-то так получается, не очень-то смешно.
— Не преувеличивайте!
— Ни в коем случае, просто размышляю, что происходит по обе стороны шутки.
— Нормальные люди всегда понимают юмор.
Припечатала нас всех нежная фея. Я серьезно задумалась о собственном несовершенстве. Предпринимаю ещё одну попытку:
— В отношениях безопасно и комфортно должно быть каждому участнику. Никто не должен сжиматься, ожидая нападения.
— Никто на него не нападает.
— Конечно. Нет. Просто человек так видит обращенную на него шутку. Не к нему, а именно на него. И так остро это воспринимает.
В этой паре женщина искренне верит в магическое «ничётакова». Переложить ответственность на другого, оправдывая себя — тоже защита, тоже история собственной боли. Нужно исцелять, работать с этим. Это путь. Долгий путь.
* Все диалоги вымышлены, ситуации типичны. Никакой дидактики, только размышления. Если бы я была волшебником, то несомненно помогла бы всем понимать друг друга. И беречь близких. Но всех волшебников сожгли ещё в Средневековье. Инквизиция, знаете ли.
