Для себя я давно сделала такое определение настоящей любви. Если любишь по-настоящему, то никогда не сможешь заменить этого человека на другого. Можешь жить с ним ли не жить, но никто другой не сможет занять его место. И что уж там, вытерпишь все, что этот человек тебе сделает (или не тебе): любые издевательства (ладно, абьюз), измену, его нищебродство.
Там еще надо учитывать, какие у тебя были родители, и примерно такого же партнера ты себе и будешь искать. Других, хороших, удобных в быту, в упор не будешь видеть.
Давайте, посмотрим, в кого влюбилась Олеся А. И. Куприна, влюбилась, заведомо зная, что человечишка-то так себе, не очень, прямо скажем.
"Ну хорошо, я, пожалуй, скажу, — согласилась наконец Олеся. — Только смотрите, уговор лучше денег: не сердиться, если вам что не понравится. Вышло вам вот что: человек вы хотя и добрый, но только слабый... Доброта ваша не хорошая, не сердечная. Слову вы своему не господин. Над людьми любите верх брать, а сами им хотя и не хотите, но подчиняетесь. Вино любите, а также... Ну да все равно, говорить, так уж все по порядку... До нашей сестры больно охочи, и через это вам много в жизни будет зла... Деньгами вы не дорожите и копить их не умеете — богатым никогда не будете... Говорить дальше? — Говори, говори! Все, что знаешь, говори! — Дальше вышло, что жизнь ваша будет невеселая. Никого вы сердцем не полюбите, потому что сердце у вас холодное, ленивое, а тем, которые вас будут любить, вы много горя принесете. Никогда вы не женитесь, так холостым и умрете. Радостей вам в жизни больших не будет, но будет много скуки и тяготы... Настанет такое время, что руки сами на себя наложить захотите... Такое у вас дело одно выйдет... Но только не посмеете, так снесете... Сильную нужду будете терпеть, однако под конец жизни судьба ваша переменится через смерть какого-то близкого вам человека и совсем для вас неожиданно".
Ну, и мне, как вы понимаете, тоже пришлось выбрать примерно такой же объект из всего богатства выбора. Весной я завязала со знакомствами после того, как мне объявили, что уходят на войну из-за меня. Это еще что за непонятные манифесты, подумала я.
Но тут вдруг всю мою дорогу по Крыму в переписке меня начал сопровождать один парень. Какой хороший, понимающий, подумала я. Он не оставлял меня ни на день. Что я поела, как доехала, как выспалась - день начинался и заканчивался его сообщениями. Такая вот милота дистанционная, и встречаться даже необязательно.
Но в день переворота пригожинского в конце августа он неожиданно признался, что вот, мол, я же это, я - украинский старпер (так я его называла, помните), а не хороший сельский парень с трактором, которым он прикидывался. Возмущению моему не было предела: кому же понравится быть одураченным?
Но это ежедневное внимание ко всем деталям моего нехитрого бытия, конечно же, подкупило. Я-то привыкла уже давно, что я всегда одна. Мало того, когда я приехала в Мариуполь, он смог всяко-разно вырваться из-за ленты на три дня. Даже не спрашивайте, как ему это удалось.
И те три дня в Мариуполе мы провели вместе. Он переоделся в гражданское, чтобы ничем не отличаться от остальных гастарбайтеров (коих там куча), и никто с проверкой документов не подходил ни разу. Хотя вы понимаете, что человека в военной форме будут останавливать на каждом шагу: вдруг это беглец? Короче, адреналин зашкаливал: три счастливых дня было у меня, я их не звала, я их не ждала и все такое... И обстановка кругом еще такая киношная...
Наша переписка стала еще интенсивнее после моего приезда домой. Можно сказать, телефон я почти не выпускала из рук, потому что разница во времени и т. д. Казалось, вот они, идеальные отношения, но все-таки чувствовалась какая-то необъяснимая фальшь (как в военных фильмах, чуть опять не сказала). Это были чувства, искусственно подстегнутые что ли, всей этой нереальной ситуацией вокруг.
И, как вы понимаете, после его приезда в увольнение в августе мы рассорились в пух и прах. Непреодолимые противоречия никак не преодолеть, как оказалось, даже если чувства зарождались на таком адреналине...
