- Господи, что ж за наказание такое? Орет как скаженный уже почти сутки! Детям спать не дает! Угомонить его надо!
На этом терпение у Веры Тимофеевны лопнуло, и она принялась ругаться.
А ругаться, не используя при этом непечатные выражения и находя синонимы даже к самому крепкому словцу, Вера, учитывая наличие трех детей и мужа, который не терпел, когда она выражалась, умела в совершенстве.
Ее соседка, Софья Павловна, заткнула свои изящные ушки, оттянутые к центру земли массивными серьгами с малахитом. Правда это никакого эффекта не возымело, ведь те, против воли своей хозяйки, желали слышать все, что будет сказано дальше. А как же! Такое и пропустить?!
- Вера Тимофеевна, ваша речь! Это невыносимо!
- Не нравится – не слушай! – Вера Тимофеевна хмыкнула, и покосилась на мужа.
Альберт Петрович Иванов раскладывал длинную лестницу, принесенную дворником, и на «женские глупости» внимания совершенно не обращал. Имидж настоящего мужчины он поддерживал при помощи молчания, памятуя совет своей матушки:
- Альбертик, молчи! За умного сойдешь!
Маменька Альберта Петровича была женщиной широких взглядов и прогрессивных методов воспитания. Нарекая сына, она не стала слушать никого из родственников и подруг.
- Разве что хорошего посоветуют? Имя для человека – это ж все! Как назовешь, так и жизнь к нему повернется! Я хочу, чтобы мое дитя в лицо ей смотрело! И она обидеть его тогда не посмеет!
Почему для решения собственных накопившихся вопросов с неудавшейся личной жизнью мать Альберта Петровича выбрала столь странный способ, история умалчивала. Но имя недоношенному слабенькому мальчишке было придумано, присвоено, и с тех самых пор служило верой и правдой, хотя и становилось не раз причиной насмешек со стороны сверстников.
Альберт Петрович имя свое не любил. Но матери ни разу в упрек не поставил то, что она решила, будто необычное имя может как-то положительно повлиять на его судьбу.
Подростком, глядя на себя в зеркало, он страдал. Какой из него Альберт, если вон он какой – худой как щепка и прыщей столько, что лица за ними не видать?
Однако, мама Альбертика была не только затейница, но и умница. Когда пришло время, она отдала сына в секцию бокса. Там на мальчишку никто косо не смотрел. Хватало таких, как он. А потому, Альберт не только укрепил там свой дух и тело, но и нашел себе друзей. Имя его их не смущало совершенно, и он впервые поднял голову выше, чувствуя за спиной поддержку.
Дружить Альберт умел. Понял, что если хочешь иметь друга, надо не только брать, но и давать. Соблюдать баланс в этом затейливом деле он тоже научился неплохо и пользоваться собой никому не позволял. А потому, спустя какое-то время приобрел определенный вес среди приятелей и местных девушек.
Одной из них и была как раз Вера Тимофеевна.
Верочка в молодости слыла девушкой строгих правил, чем, конечно, завоевала себе популярность у противоположного пола. «Женихи» ходили за ней хороводом, а мать пилила день и ночь, пеняя дочери на то, что она никак не может определиться.
Когда Вера привела-таки домой своего избранника ее мать охнула и села мимо стула, стоящего в прихожей.
- Этот?!
Альберт, которого слова будущей тещи, разумеется, задели, решил не зацикливаться на «женских глупостях» и сделал вид, что ничего не услышал. Он вручил матери Веры букет, пожал руку отцу и расспросил бабушку о здоровье. Был вежлив, предельно внимателен и на вопросы отвечал скупо, стараясь, по возможности, помалкивать.
Будущий тесть его поведение оценил правильно, и порядок в семье был налажен, несмотря на возражения Вериной матери.
Свадьбу играли всем двором, и Вера нежно рдела румянцем, когда подвыпившие гости кричали: «Горько!» каждые две минуты.
С мужем, как она считала, ей очень повезло. Да, неказист с виду. Да, имя немного странное. Зато ее интересы Альберт всегда ставил выше своих. И что бы Вера не учудила, она точно знала – муж, даже если будет очень недоволен тем, что она натворила, всегда за нее заступится.
Альберт Петрович «досмотрел» свою маму, потом тестя с тещей, и очень умно распорядился тем, что осталось им с Верой в наследство. Одну квартиру он продал, купив на вырученные деньги участок за городом. И со временем там вырос небольшой уютный домик «на старость». А в просторной родительской квартире Альберт сделал перепланировку и хороший ремонт. Многое делала сам, не доверяя мастерам и работая даже ночью.
Вера, помогая мужу, не понимала, почему он так спешит.
Причины для этого у него были и веские.
Своих детей у них не случилось и Альберт Петрович предложил Вере Тимофеевне взять ребенка из детского дома.
- Кому все это останется, Верочка? А так, хоть одному да дадим дом и родительскую ласку. При родителях не посмел бы. Знал, что против будут. А теперь мы сами за себя. И решать только нам. Сил у нас еще хватит. Возраст позволяет. Может это и есть судьба наша? Что скажешь?
Вера, которая очень хотела ребенка, согласилась на это с радостью.
Правда, одним ребенком они не ограничились. Узнав, что у взятого ими мальчика есть две родных сестренки, Вера и Альберт решили, что где один, там и трое.
Дети оказались очень теплыми, «своими», но проблемными в плане здоровья. И Вера, работающая медсестрой в детской поликлинике, взялась за дело. Энергии ей и впрямь было не занимать. Прав был Альберт Петрович, когда говорил, что они еще в силах дать детям все, что нужно. Через некоторое время уже никто не мог отличить Вериных детей от тех, кто с родителями рос с рождения.
О проблемах со здоровьем, своих теперь уже, детей, Вера поняла все еще на стадии оформления документов. Ничего здорового и крепкого там не было и быть не могло, учитывая их наследственность. Но и особо страшного ничего не было тоже. Нужен был тщательный уход и длительное лечение, чтобы купировать то, что имелось в наличии. И Вера тщательно взвешивала все за и против до того, как окончательно решила, что возьмет на себя эту ответственность.
О матери тех, кто достался ей не по велению природы, а по зову сердца, Вера все узнала после суда, на котором ту лишали прав на младшую дочь. Внимательно посмотрев на эту женщину, которую так и назвать-то было сложно, Вера отловила ее по дороге домой, затащила в подворотню, и как ни противно ей было это делать, объяснила кое-что о своем понимании этой жизни.
- Еще одного родишь – найду и тогда не обижайся. Муж у меня хороший. Детей и сам поднимет, пока я сидеть буду. А мне срок скостят. Трое как-никак. А то и вовсе оправдают. За таких, как ты, много не дают.
Говорила это Вера, понимая, что несет ее куда-то не туда, но видимо, с той, что в отличие от нее, могла рожать легко и свободно, нужно было именно так и никак иначе. Даже не пытаясь вырваться, она мелко закивала, соглашаясь и Вера решила не откладывать дело в долгий ящик.
- Завтра приду за тобой. Поедем к врачу.
- Зачем это?
- Спираль поставим или еще что. Там решат что нужно. Тебе веры нет, а детям жизнь калечить я не позволю больше. Поняла? И о тех, что моими стали – забудь! Ты им не мать, а чужая тетка. Узнаю, что приблизилась хоть на метр – разбираться не стану, зачем тебе это понадобилось. Усвоила?
Силы и злости в голосе Веры было столько, что возражений она так и не дождалась. Отпустив ту, которая теперь была совершенно не опасна, Вера отряхнула руки и усмехнулась.
- Эх, ты! А еще женщина…
Детей своих Вера любила так, что все в округе только диву давались.
- Вот, где океан нерастраченный! Выпестовала! Не дети, а загляденье! Правду говорят, что не та мать, что родила, а та, что воспитала.
Альберт Петрович, слушая эти разговоры, скромно помалкивал. Его заслуги в том, что дети росли, радуя не только их с Верой, но и окружающих, было не меньше. Однако, он полагал, что в словах окружающих есть определенный резон. Матери всегда достается больше. У него было время и на работу, и на друзей, и даже на баню по пятницам, куда он ходил с друзьями по клубу единоборств. А Вера крутилась как белка в колесе, умудряясь и воспитывать детей, и уделять внимание мужу.
Конечно, без проблем не обошлось. И основной стало то, что все вокруг знали, что дети у четы Ивановых – приемные. Нет-нет, да и находился доброхот, который пытался рассказать малышам «правду». Вера от этого совершенно теряла голову и «зверела». Связываться с ней или Альбертом такие «причинители добра» опасались, а потому старались поймать детвору на детской площадке или тогда, когда родителей не было рядом.
Но если девочки Веры поднимали рев, ничего не желая слушать, то сын кидался в драку и Вере не раз приходилось оттаскивать его от какой-нибудь старушенции из соседнего дома, которая возмущенно кудахча, грозилась натравить на Верину семью опеку.
- Рискните своим здоровьем! А я на вас заявление в прокуратуру накатаю! Будете знать, как разглашать тайну усыновления.
Тут Вера немного кривила душой. Никакой тайной усыновление детей, конечно, давно уже не являлось. Да и как ее сохранишь, если мамаша живет в двух кварталах и все об этом знают.
Они с Альбертом снова и снова задумывались о переезде.
- Там никто нас знать не будет. Дети наши и все тут. А откуда взялись – так про то не дознаются.
Альберт, взвесив все за и против, согласился с доводами жены, понимая, что спокойной жизни на прежнем месте не будет.
Они потихоньку собирали вещи, подыскав себе домик у моря, как давно мечтали, когда случилось то, что привело их во двор, под раскидистый клен, растущий под окнами детской.
А началось все с того, что Аленка, младшая дочка Веры, притопала к ней среди ночи и, всхлипывая, потеребила за пятку.
- Мам! Мама!
Вера, которая давно уже привыкла спать «вполглаза», тут же вскочила и еще не разобравшись в чем дело, сгребла ребенка в объятия, прижавшись губами к ее лбу.
- Где болит?
- Нигде! Мам, там котик плачет!
Вера, уже привыкшая реагировать на выдаваемые детьми «сюрпризы», в этот раз «зависла».
- Кто плачет?
- Котик!
- Где?
- Там!
- Исчерпывающая информация…
Вера, тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, еще раз пощупала лоб дочери и, вздохнув, легонько похлопала наблюдавшего за ними мужа по плечу:
- Спи, спи! Я сама.
В детской она невольно подпрыгнула на месте, чуть не уронив дочку, когда увидела, что старшие дети не спят, а сидят, прижавшись друг к другу на кровати и прислушиваются к тихому вою за окном.
На кошачий, этот вой был похож мало. Кто-то выводил странную песню на низких, почти басовых нотах. И от этого пения невольно начинали вставать дыбом волоски на руках и противные мурашки устраивали какой-то бешеный забег, унося сердце куда-то в район левой пятки.
- Что это? – Вера спросила почему-то шепотом, но тут же осеклась, понимая, что пугает детей еще больше.
Одернув себя, она опустила Аленку на пол, и, включив свет в детской, распахнула окно.
Клен, росший под окнами, был старым и раскидистым. Густая листва скрывала того, кто издавал странные звуки, но на Верино: «кис-кис», откуда-то сверху отчетливо донеслось возмущенное: «мяу».
Определив, что за зверь так напугал ее, Вера решительно захлопнула окно и уложив детей, скомандовала:
- Спать!
- Мама, а котик?
- Котик покричит-покричит, да и пойдет гулять дальше.
- Он плачет!
- Я тоже сейчас заплачу! Спать хочу – сил нет. Аленушка, котики хорошо умеют лазить по деревьям. Он может сам спуститься, если захочет.
- А если он не сможет?
- Тогда папа утром его снимет. Хорошо?
Вера, подумав немного, улеглась рядом с младшей дочерью и запела тихонько, заворковала, зовя сон. Аленка, свернувшись калачиком, устроилась поудобнее, прижалась к матери и уснула раньше, чем Вера успела понять, что же так ее смущает в тихом вое за окном.
Кот и кот! Весна на дворе! Вот только выл хвостатый совсем не так как было положено влюбленному коту. Он звал. Но вовсе не кошку.
Вера, поняв это, тихонько поднялась и пошла в свою спальню. Альберт не спал.
- Уложила?
- Ага.
- Что там?
- Кот какой-то на дереве. Воет. Надо бы его снять, что ли.
- Сейчас? – Альберт Петрович даже привстал, готовый пойти и тут же исполнить просьбу супруги.
- Да что ты! Уймись, ради Бога! Еще чего не хватало! Среди ночи лезть куда-то! Утром снимешь, если сам не слезет.
Кот продолжал выть и утром. Вера, стоя под деревом руководила мужем, и вполуха слушала, о чем говорили соседки.
- А это не Дениса Михайловича кот?
- Это которого?
- Из третьего подъезда.
- Ох, ты, батюшки! Это не тот, что…
- Он! Царствие ему небесное… Квартиру опечатали, а кота на улицу выкинули. Наследников-то нет. Кому он теперь нужен?
- Горе-то какое! Вот так живет человек, а потом нет его. А животное осталось. Жаль животинку. Пропадет почем зря. А ведь хозяин его любил. Сколько раз видела, как он ему пакетики с кошачьим кормом в магазине покупал.
- Ничего! Теперь мышей есть научится. Кормить-то некому!
- Откуда у нас мыши?
- В подвале найдутся.
- Так подвал заварили на днях. Решетки на окна поставили, чтобы коты не лазили туда. И куда ему теперь?
- А вы его к себе возьмите! – Вере надоело слушать, и она решила вмешаться.
- Раз такая умная, то сама и бери. А мне некуда! У меня собачка.
- И у меня!
- А у меня внуки!
Софья Павловна, криво усмехнувшись, молвила, поправляя сережку:
- А вы, Вера Тимофеевна, его усыновите. Одни больше, другим меньше…
Вера невольно вздрогнула и сжала кулаки, но тут соседки, которые радужно ахнули в ответ на слова Софьи, накинулись на советчицу так, что она сочла за благо ретироваться.
- А что я сказала? Что я сказала-то? – ее возмущенные возгласы еще долго слышались из подъезда, куда ее загнали соседки.
А Вера застыла, не в силах понять, почему люди бывают такими вот странными. Ведь что по сути они с Альбертом плохого сделали? Детям дом дали? Растят их, ничего не жалея и надеясь на то, что смогут помочь и направить так, чтобы жизнь у них сложилась? Разве это плохо? Так почему же их семья покоя никому не дает. Откуда столько жестокости?
Альберт Петрович добрался-таки до кота, тихий вой перерос в надсадный вопль глубоко обиженного существа, и Вера встрепенулась.
- Ты его осторожненько! Он и так натерпелся, бедняжка.
- Я постараюсь.
Кот оказался куда умнее людей. Поняв, что Альберт Петрович зла ему не желает, он позволил взять себя за шкирку и отцепить от ветки.
Вера, приняв у мужа кота, обняла его, как когда-то детей.
- Ох ты, горемыка! Досталось же тебе!
Кот, словно почувствовав, что попал, наконец, к той, кому не все равно, что с ним дальше будет, тихонько взвыл снова, утробно и горестно, но Вера тут же оборвала его.
- А ну! Хватит реветь! Ты теперь не сирота казанская, чтобы так жалиться! Пошли домой! Там дети одни! И не смей больше плакать! Им и без тебя досталось! Нечего расстраивать лишний раз.
Кот, словно поняв, о чем она говорит, вцепился в Верин халат и притих. А она придержала лестницу, помогая мужу спуститься, и скомандовала:
- Домой! Будешь блины на завтрак жарить, пока я с вещами разберусь до ума. Пора нам.
Альберт Петрович погладил кота, посмотрел внимательно на жену, и кивнул.
- Пора!
Большой белый внедорожник, доверху набитый вещами и игрушками, вырулит на трассу, и рыжий кот ошалело притихнет, свернувшись калачиком на коленях новой хозяйки, когда детвора во все горло запоет: «Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота…». И Вера подхватит песню, поглядывая на мужа, который будет давиться от смеха, ведь наличие музыкального слуха никогда не входило в перечень достоинств его жены. И только когда взгляд Веры станет совсем грозовым, Альберт Петрович спрячет улыбку и подпоет, старательно не попадая в ноты:
- Вот, компания какая!©
Автор: Людмила Лаврова
©Лаврова Л.Л. 2023
Все текстовые материалы канала Lara's Stories являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
Друзья, подписывайтесь, пожалуйста, на мой канал в Телеграм