Рассказ в двух частях
II Часть
Начало истории...
Я проснулся. Почувствовалась духота и отчуждённость. Мать сухо проговорила: «Доброе».
В школу пришёл одним из первых. Сел на скамью и стал смотреть в начало коридора. Люди казались мне странными; хотелось не видеть их вовсе. Словил себя на мысли, что снова грызу пальцы. Я просчитался и раскусил один до крови. Образовалось сочащееся пятнышко.
Вдалеке заприметил Рому. Он подошёл ко мне и поздоровался. Ещё отчитал за мою привычку. Да, она мне тоже не нравится, но на то и привычка. Стали говорить.
Появилась и Катя. Хорошая, наверное, девочка, симпатичная. Может, с ней можно было завести какие-то отношения. А Рома всё смотрит и смотрит на неё.
– Ты бы так язык-то не высовывал, – заметил я ему. Тот поражённым всё смотрел на Катю. Что он в ней нашёл?
Я сказал ему об этом. Рома возражал, что это его дело. Этот глупец ничего из-за чувств не видит!
Начались уроки. Первый и второй прошли, наступила литература. Я обожал литературу. Тексты и смыслы вызывают во мне какое-то движение. А сегодня у нас проверили сочинения по анализу стихотворений. Одно удовольствие было писать рассуждение о Тютчеве.
Очередь долго не доходила до меня. Я ждал трепетно. И вот сейчас она скажет мой результат. Но что… что это за безумие? Как это случилось? Нет, этого быть не может! Старая маразматичка! Да чего ты там не видишь? А, слог не тот! Не привыкла читать таких слов, да? «Оный» и «впрочем» у нас малоупотребительными стали, так сразу и читать не хочется? Что же ты вообще тогда смыслишь?
Я встал из-за парты и забрал свои листки. Мне хотелось биться в припадке злости и кусать себя. Я ещё раз перечитал листки. Но тут же всё было ясно! А, значит, я не договорил, значит, изъяснился непонятно! Что же я за тварь-то такая?! Опять промах, опять не туда! Невыносимый человек, как же ты достигнешь всего того с этим?
Злоба сочилась из всех щелей, но выпустить я её не мог. День в школе закончился быстро – слава Богу – и я стремительно направился домой. Чёткая мысль сидела в подсознании.
Вернулся. Закрылся. Сдерживаться нельзя было более ни секунды. Я бросил всё, стал биться в ярости, проклинал, чуть ли не кричал на себя. Я быстро выдохся. Моё тело бросилось на диван и подушки, я стал стонать и скрипеть, часто и интенсивно дышать, но всё не прекращалось.
«За что всё это? Где я? Почему это так происходит? Глупый и гнусный человек! Мразь!».
Вдруг я встал – силы вернулись – начал метаться по комнате в поисках какого-нибудь предмета. Я ударил себя и проругался вновь. Но мой взгляд упал на письменный стол. Что-то особенное я заприметил на нём среди груды хлама. Я подошёл ближе. В моих руках оказалась цепочка, увесистая и металлическая. Я был без понятия, откуда она – вероятно, нашёл когда-то или мать отдала. Но это было не важно. Я сжал её в руках покрепче.
Раз. Не слишком уверенно, но удар пришёлся по лопатке; почувствовалась сконцентрированная, но рассеивающаяся со временем боль. Два. Удар был более хлёстким и уверенным; было немного приятно. Три. Я вздрогнул от удара по боку. Четыре. Пять. Шесть. Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать…
Я поймал методичный темп. Тело начало потеть. От души и со злобой я бил себя. Но вот я сделал какой-то особенный удар, который заставил меня издать возглас через рот, забитый слюнями. Я отмахнул цепочку, а на шкафу перед собой заметил капельки крови. Я содрогался и трясся. Упал на колени. Медленно дотронулся до немеющей и горящей спины. Чуть ниже левого плеча действительно было лёгкое рассечение. Ещё некоторое время я стоял на коленях, старался отдышаться. Посмотрев на своё орудие, которое будто успело почернеть, я бросил его куда-то в сторону. Я добился своего. Я был наказан за невыполненное.
Вечером мать заметила, что со мной что-то не так, но не поинтересовалась. Она вообще мало мной интересовалась. Ложиться спать было больно. Но по-другому быть и не могло. Пока я засыпал, в голове крутился сегодняшний день. Я анализировал, что успел сделать. Стало ясно, что не так уж и много.
«Чёрт! Можно было лучше. Завтра улучшусь»
Наступило утро следующего дня. Спина болела, но я как будто бы забыл, из-за чего. В школе встретился с Ромой. Меньше всего я хотел, чтобы он узнал, что со мной что-то не так. Не получилось.
– Что с тобой? – заинтересовался он вдруг.
– Да так. Вчера неудачно на спину упал, – сказал я, хотя в голове было: «Чудак, да что ты спрашиваешь о том, хорошо мне или нет?».
Рома предложил мне встретиться у школы, видимо, намеревался пообщаться. Глупость какая-то! Он это ещё так дружелюбно сказал. Я не верю ему. Но чем чёрт не шутит? Я согласился.
Этот момент всё приближался. И почему-то с каждой минутой во мне преобладала какая-то новая мысль, которая… боролась с изначальной? Я вдруг проникся откровенностью слов Ромы. Нет же – что за глупости я выдумываю? Я? Со мной? Зачем? Непостижимо! Это не нужно, это бессмысленно.
Уроки давно закончились, а я стоял в смятении на третьем этаже. Два противоречия не давали мне пошевелиться. Идея или нужда – вот оно, схлестнулось! А я смотрел в холодное окно, видел детей, что резвятся на площадке, и думал о прогрессе, о планах.
Но вот одно мгновение, и я стоял у выхода из школы. Нерешимость всё ещё была, но я толкнул дверь и вышел. Недалеко был Рома. Вот мерзавец: стоит и ждёт.
Мы пошли в сторону моего дома. Рома говорил всё какие-то искренние слова. С самого начала мне это стало надоедать. Хотелось безудержно шутить над этим слабым и чувственным человеком. Однако же – почему? Я не понимал.
Когда мы подошли к моему дому, Рома вдруг «высказался»:
– Слушай, позволь напоследок. Я тебе уже говорил, что меня беспокоит… беспокоишь ты в последнее время. Просто… просто давай чаще общаться и видеться. Ты весь прошлый год был странным, а сейчас стал ещё страннее. Просто и по-человечески, ладно?
«Довольно неожиданно с твоей стороны. Знаешь, а мне приятно. Правда, мне ценны твои откровенные слова. Ты, выходит, даже единственный, кто сказал мне это. Ведь любовь и ласку я получал не часто. И мне не хватает человека, всего одного человека, с которым я мог бы делить пребывание в этом мире. А ведь мы с тобой, Рома, похожи. Словом, я согласен с твоим предложением» – пронёсся вдруг кошмар перед глазами. Мысль немедленно была закопана. Я неоднозначно кивнул ему.
Дома мне нужно было позаниматься по учебнику юриспруденции. Я купил его себе сам, чтобы понимать лучше в деле. Но я всё время отвлекался на соц. сеть. Чуть ли не поминутно я заходил туда, чтобы посмотреть, не написал ли мне кто-то. Но всё было пусто. Но это всё глупости, надо заниматься…
Прошёл ещё один день. Под вечер я очень устал. Я сидел в тусклой и маленькой комнате и думал о своей жизни. Это происходило часто со мной. В процессе я всегда, почему-то, не мог найти места рукам, а они всё бегали и бегали. И мне думалось – есть ли у всего будущее? Хватит ли мне сил поднять всё на плечи? По ощущениям я был готов, но на практике ли? Я возложил на себя такую ответственность – не свернуть и не ныть. Я должен был перед самим собой. Ведь во мне сидит такой потенциал, с которым малодушничать нельзя. Да справлюсь я – ведь силён же. А если нет? О, эти сомнения!
Но мои мысли вдруг прервал звук уведомления на телефоне. Я как-то резко среагировал, открыл и увидел… Катю. Передо мной отчётливо было сообщение от Кати, той девочки с параллели.
«Привет, Гриша. Наконец-то, я нашла тебя тут. Давно хотела с тобой пообщаться. Ты интересный парень. Что думаешь?» – таково было содержания её сообщения.
Но что это за содрогания внутри меня? Кончики пальцев пульсируют – с чего вдруг? И я ответил ей и провалился в бездонную яму общения. Я писал ей, сумел выговориться. Но вдруг поймал себя на мысли – глупости! Пустая и ветреная – зачем я с ней общаюсь? К чему и для чего? Я тактично закончил с ней диалог. Под конец она упомянула, что хотела бы завтра встретиться со мной утром.
Очередное утро. То ли из-за недосыпа, то ли из-за эмоций, но встал я подавленный. Мать это заметила.
– Ты чего-то грустный. Всё в порядке? – спросила она, сымитировав интерес.
– Всё… неплохо, – ответил я.
Тогда она сделала кивок. Наверное, поняла.
В школу я пришёл один из первых. Каким-то странным удивлением я выразился, когда увидел и Катю. Обычно она приходила позже. Заметила меня и подбежала.
– Гриша, вот и ты! Я тебя ждала. Как у тебя дела?
«Да что вы всё за меня переживаете?!» – хотел я сказать злобно, но я ответил:
– Вполне себе.
– Мне понравилось вчера говорить с тобой. Ты особенный. Я хотела бы с тобой дружить. Мне кажется, что это было бы отлично.
Эта её странная интонация. Она что-то замышляет. Игра? Быть может. Но зачем? А если её намерения серьёзны? Нет, вряд ли. Но если я соглашусь? Да, пожалуй. Чем чёрт не шутит.
– Хорошо, давай попробуем.
– Отлично! Я в тебе не сомневалась. А как у тебя с Ромой?
– С ним? Ну, мы с ним в хороших отношениях.
Ах, моя наглость. Но я принял правила игры. Я теперь окончательно убеждён, что это игра.
– Мне кажется, он на меня запал. Понимаешь, о чём я? В общем, мне нужно это проверить.
– И как же?
– Да просто выйдем у школы и подождём его. Я всё сделаю сама.
Чудной и сомнительный план. Мне даже интересно.
– А для чего тебе это?
– Развлечься. Думаешь, я не знаю, что я одна из самых красивых девочек в школе? На меня так смотрят – знал бы ты. И мне нравится… играться с этим. Ну, так, – считаю забавным. Так ты согласен?
Авантюрное решение. И я согласился.
По ходу дня Катя несколько раз подходила ко мне, подмигивала и намекала, что всё должно состояться. Рома пару раз замечал наше странное поведение. Его реакция изумления и непонимания были смешными. С каждой минутой всё более и более мне жаждалось «проверить» его. Злоба и смех взяли разум.
Но день в школе закончился. Катя с каким-то трепетом ждала меня у раздевалки. Мы вышли вместе, прошли дальше и встали чуть наискось от школы. Расстояние было около пятнадцати метров.
– Забавная у тебя идея, – похвалил я Катю.
– Спасибочки. Ты милый. Я раньше в тебе этого не видела.
И она сделала короткое движение ближе ко мне. Но что со мной происходит? Я радуюсь? И чему же? Что меня полюбили? Это счастье так бежит по телу? Непривычно.
– Он скоро должен выйти. Уже совсем скоро, – заметила Катя.
Мы постояли ещё пару минут в ожидании. Становилось холоднее, но что-то согревало меня и не давало замёрзнуть. И вдруг Катя коснулась меня. По телу пробежала дрожь. Я стоял вполоборота, но это действие заставило меня повернуться к ней полностью. И я увидел вожделение на её милом лице. Она проникновенно смотрела на меня, говорила глазами: «Гриша, ты у меня такой один». Я ощутил приятный вкус безе на своих губах. И я расплылся. Меня любили? И мне не верилось. Я дрожал как новорождённый зверёк. Во мне задохнулась всякая мысль. И не хотелось ничего.
Но в моменте я осознал масштаб ужаса. Меня передёрнуло. Я тонул, но понял это тогда, когда уже ушёл на дно. И сколько времени прошло? Сколько секунд длилось моё предательство перед самим собой? Господи, что я сотворил! Я немедленно отстранился от Кати. Её лицо выражало грубую ухмылку. Я повернул глаза в сторону и понял, из-за чего. Рома уже удалился довольно далеко. По его шагу я понял, что он взбешён. И будто бы мало было мне горя, Катя неожиданно сказала:
– Ха-ха, получилось! Он наверняка злиться сейчас. Это так смешно!
Я тут же, без слов, ринулся домой. Думать в процессе бега было сложно, но я понимал неизбежное. Уже дома я стал читать гневные сообщения Ромы. Он называл меня обманщиком, писал, что верил в меня как в друга, единственным которым я был у него. Извиняться было бессмысленно, ведь рана была глубокая, да и я не умел правильно. Рома вышел из сети и перестал отвечать. Все попытки можно было оставить. Я отложил телефон.
В квартире воцарилась тишина. Был слышен гул ветра за окном и тиканье часов. Я сидел недвижимый и смотрел в пол, на который падали капли слёз. Я давно не плакал. Непонимание и смятение накрыли меня. Было ощущение, что у меня отняли всё и больше жить мне незачем.
Но вдруг ярость вылезла наружу. Адреналин ударил в кровь. Я стал дёргаться в припадке ярости, бить и кусать себя. За пределами квартиры казалось бы, что здесь режут животное, а оно пытается вырываться из рук убийц. Я подскочил и направился в ванную. В зеркале появилось покрасневшее и мучающееся лицо.
– Вот этого ты хотел?! Подлец, сволочь, мерзавец! Кто ты вообще такой? Что ты из себя представляешь? Всё, жизнь закончилась, ублюдок! Молодец, я аплодирую тебе!
Я кричал и бесновался. Одна мысль заскочила в голову.
– Да, молодец! Смотри сюда? На меня смотри, подонок!
В эту секунду я ударил себя по голове. Боль была слабой. Но я снова сделал удар. Попал по уху. Меня слегка оглушило.
– Да, смотри!
И я раззадорился. Я стал бить себя. Со всей силой, со всей злобой. Ярость действовала как обезболивающее. Я бил себя кулаком везде, где мог достать. Бедро, челюсть, руки, лоб, затылок, грудь, живот, и снова, снова, снова. Продолжалось это долго. В один момент силы кончились. Теперь боль достигла нервных окончаний. Тело и голова заболели с такой силой, что я едва смог удержаться на ногах. Крови не было, но я весь раскраснелся. Мне захотелось ударить зеркало, но в последний момент удержался. Больше я не думал ни о чём. Да и не о чем было. Я добился своего. Я был наказан за невыполненное.
Наступил вечер. Мать поинтересовалась, что со мной. Я ответил, что день не задался. Больше она в тот день ко мне не подходила.
Пришло следующее утро. Было без восьми пять. Я стоял у окна и смотрел на идущий снегопад. В лице изображалось спокойствие. В душе зияла пустота. В руках сжимался ремень.
К чему всё это было? Зачем я повёлся на искушение? А если повёлся – значит, не справился. Всё же я не великий человек и не суждено мне им стать. Разочарование, одно разочарование. Нужно было быть стойким, грубым, гордым. А я поддался. Значит, не достоин. Я всё думал, что мне уготовлена судьба всё изменить. А я не сумел. Значит, не достоин. Но во мне же был потенциал и амбиции. А я не ценил, ведь поддался. Я спасовал. А сейчас стою и всё размышляю по-поэтически как идиот. И ведь не ценил. Единственного человека, с кем мог, – не ценил. Потерял. Значит, заслужил.
Постоял ещё с минуту. Долго смотрел на ремень. А после обмотал вокруг шеи, взял за два конца и затянул. Горло заболело и в глазах мутнелось. Кажется, я был на грани. Но руки вдруг ослабли, выронили ремень. Я чуть не упал, схватился за подоконник, стал тихо откашливаться, чтобы не разбудить дом. Почему не получилось? Я был почти готов. Но я понял.
«Пытаешься меня сберечь? Нет, я всё предрешил. Я сам себе судья, и ты должен ненавидеть меня. Но ты немного прав: рано. Но не думай, что сумеешь остановить».
И я вернулся в кровать, где пролежал до самого утра. Вид мой был болезненный. Мать поняла это.
– Гриша, ты болен? Что с тобой? – обратилась она внезапно по имени, что делала очень редко.
– Я? А что я? Всё хорошо, я готов бороться. Я сейчас встану и пойду.
Но поднялся я с трудом. Было больно.
– Так, лежи. Ты болен и никуда не пойдёшь. Тебе нужно отдохнуть, ты слишком заработался. Я предупрежу классную.
«А ты всё пытаешься меня спасти? Мать никогда так со мной практически не говорит. Нет, я повторю – не выйдет».
Перед уходом она дополнила, что сегодня приедет отчим, чтобы забрать некоторые вещи. Посоветовала поехать с ним на выходные к нему за город, отдохнуть.
Почти целый день я лежал в кровати. Было плохо до судорог. И физически, и морально. С некоторой периодичностью всякие мысли влетали в голову. Но одна всё же сидела плотно и основательно. Мысль эта граничила с решительным действием.
К обеду приехал отчим. Он встретил меня добродушной улыбкой и крепким рукопожатием.
– Мама мне писала сегодня, что ты приболел. Всё хорошо?
– Да так. Нормально всё.
– Поедешь со мной?
– Куда теперь деваться. Поехали.
Я собрал все необходимые вещи и мы отправились. По дороге отчим расспрашивал меня о моих успехах, да и в целом о моей жизни. Я даже как-то оживился в процессе разговора.
Через полтора часа мы были на месте. Кирпичный двухэтажный домик никак не изменился с последнего моего приезда. Он красиво выделялся на фоне заснеженных видов.
За два дня моя угрюмость, как моё состояние называл отчим, подразвеялась. Вдали от города было наслаждение. Но всё это был визуальный обман, которому я не сильно поддавался. Та мысль, воспоминания и вся моя жизнь кололи со страшной силой. И в воскресенье утром, за завтраком, отчим предложил:
– У меня сегодня работы не особо много. Как насчёт бани? Под вечер? Хочешь, устроим? Так сказать, смоем с себя все грехи!
Во мне что-то щёлкнуло. Я согласился.
Приближение вечера обещало многое. Я с ужасом трепетал и принимал ту мысль. Баня, наконец, была затоплена.
Обогреться в бане всегда было удовольствием. Мы сидели молча в парилке при свете тусклой лампочки. По телу тёк пот.
– Тебя что-нибудь беспокоит? – спросил в один момент отчим. Я растерялся.
– Меня? Да не то чтобы, но…
Я не решался докончить предложение. Но всё же выпалил.
– Трудно мне.
– С чего ты так подумал? Ты ж сам мне когда-то говорил, что трудности можно пережить, как только ты соберёшься и начнёшь действовать.
– Сейчас не то.
– Гриш, а оно никогда не было тем. Таков мир: он сложен и непонятен. И нет смысла кручиниться из-за того, что не выходит. Ты большой молодец, и я уверен в этом. Просто надо это принять. Действительность не всегда такая, какая бы хотелась. Да что там – она всегда не такая. Можно ли это подчинить себе? Можно. Но для этого нужна большая сила. Она же есть у тебя. Я ведь прав? Только ты используешь её не совсем верно. Тебе надо её в другое русло перенаправить. А что до идеала, как ты мне много раз говорил, – так глупости! Нет, не подумай, что я тебя обижаю – просто это ведь невозможно. Невозможно, чтобы были одни положительные моменты. Невозможно, чтобы без ошибок и проб. Всё достижимо, но только тогда, когда цель ясна. И когда не в штыки принимаешь.
Отчим закончил говорить. Хотелось плакать. Это ведь всё было так. Мне подали надежду, светлую надежду. Но о чём это я? Это всего лишь эмоции! Мысль в другом.
«Хорошая попытка. Но нет. Нет, нет и ещё раз – нет. Моя судьба предрешена. Не пытайся».
Прошло ещё немного времени. Отчим уже собирался выходить.
– Так, я пошёл мыться. Ты тут остаёшься? – спросил он.
– Да. Посижу подольше.
– А, ну давай. Только это – не долго.
– А я быстро.
– Ну хорошо.
Через десять минут в бане затихло. Только в печке трескалось, а в баке бурлила вода. Наконец, всё было кончено.
Я вышел в предбанник. Доступ к печке был здесь. Я открыл её и стал закладывать дрова до тех пор, пока ими не было забито всё пространство. В ожидании, когда содержимое печки разгорится, я подошёл к маленькому окну. Оно было сделано, чтобы свет и воздух могли поступать в помещение.
Чёрез него я увидел настоящий белый снег и звёздное небо. Никогда я раньше не видел звёзды в таком количестве. И я смотрел на это большое небо, а оно – на маленького меня. Не верилось, что мне позволили появиться под ним. Не верилось, что оно пригрело, оставило меня под собой. Не верилось, что под ними я умру. И я глядел в него. Но к чёрт поэтичность. Кажется, дрова разгорелись.
Я зашёл обратно и стал набирать в тазик воды. Было от чего-то страшно. Зайдя в парилку, чувствовался приличный жар. Термометр у выхода показывал около пятидесяти градусов. Сделал окончательный вздох. Воспоминания мельком пронеслись в голове.
Печка зашипела от воды, которую на неё начали выливать. Первый, второй, третий, за ним и чётвертый. Жар почувствовался не сразу: пару секунд он занимал верхний слой парилки. Но вот он достиг меня и облепил кожу. Тело быстрее начало терять влагу. Я задышал чаще. «Один, два, три, четыре, пять, шесть…» – стал считать я то ли секунды, то ли просто цифры, чтобы не сойти с ума. Ещё несколько ковшиков было выплеснуто на печку. Стало ещё горячее. В глазах начало что-то поблёскивать, а конечности занервничали. Становилось тяжко.
Но в один момент я не выдержал. Я выскочил из парилки и приземлился плашмя на холодный и мокрый пол. Грудь распирало, в горле першило, дышать было трудно, хотелось поменять нынешнюю кожу на более холодную.
– А ты опять за своё? Я же всё давно сказал! Не достоин, не справился, не получилось, не выдержал – что тебе ещё не хватает?! Всё кончено.
Я жалобно стонала. Сил говорить не находилось. Но я отдышался и поднялся. Новый план обнаружился сразу. Тогда я вышел, подбросил ещё дров, сколько влезало, дополнил воды и пододвинул лавочку, на которую ставились тазики. Я зашёл в парилку и оставил щель для руки. Подняв лавочку повыше, я отпустил её и быстро закрыл дверь. Та упала прямо под дверь и упёрлась своей ножкой в зазор. Теперь выйти из парилки было невозможно, если только кто-то не отодвинул бы мою спасительницу снаружи.
Решимость и грусть вновь наполнили меня. Термометр показывал шестьдесят семь градусов. Я стал подливать воду на камни, и значение термометра поползло вверх. Скоро мне стало невыносимо. Голова болела, тело сжималось. Какая-то сила вновь дёрнула меня к двери, чтобы выйти, но это было уже невозможно. Это значило, что я обхитрил сам себя?
И вдруг странное чувство триумфа овладело мной. Я прокричал:
– Да, вот оно! Я заслужил! Мой личный ад! Наглец добился своего. Наглец был наказан за невыполненное!
Подсознательно я понимал, что это просто бред. Но и я уже не владел собой.
В глазах всё мутнело. С меня обильно текло. Сначала я стоял на месте, затем начал делать произвольные движения. Сил было всё меньше. Я развалился на полоке. Камни снова зашипели, когда я подлили на них ещё воды. Сознание плыло. Я всё через силу. Я осмотрел себя. Потрогал. Был весь красный. Сварился? Ещё минута. Я уже не двигался. Глаза бегали по пространству, описывали его. Сердце не справлялось. Сердце. Да, сердце было. Оно не справилось. А разум? Кто бы знал.
#рассказы #литература #современная литература #чтопочитать #проза #философия #рассказожизни #современнаярусскаялитература #современнаяпроза #современнаярусскаяпроза