Три четверти века назад родился писатель-юморист, который умел не только смешить, но и ставить вопросы, переворачивающие наше сознание с головы на ноги. Грустно, что юбилей Михаила Задорнова мы отмечаем без виновника торжества. Более всего он необходим именно сейчас, когда становятся явью самые заветные его предчувствия — и тревожные, и радостные...
Этот удивительно остроумный, элегантный рижанин начинал свой творческий путь с самодеятельности авиационного института, с походов по редакциям (отделам юмора) и очень скоро стал всюду незаменимым. Еще до горбачевской перестройки наши соотечественники знали его веселый рассказ о двух девятых вагонах. Задорнов тогда вел праздничные «огоньки», которые транслировались 8 марта и 1 мая.
Позже он говорил, что сожалеет о некоторых репризах времен перестройки. Писатель-артист сочинял их на кураже и подчас издевался над тем, над чем не стоило потешаться. Он умел признавать собственные ошибки и абсолютно искренно сетовал: «Мы невольно приблизили распад Союза, многих людей настроили не только против власти, но и против страны. Это было помрачение умов. Захлестнул азарт. Мы ловили успех и не думали, что все обрушится. Сейчас я писал бы по-другому». Такие слова Михаил Николаевич повторял на разные лады часто.
Менялся внутренне еще и оттого, что всегда помнил о своем родителе, замечательном историке, у которого унаследовал и уважение к прошлому Отечества, и обаятельный артистизм. Дальний Восток, Приамурье для всех Задорновых — родные места, а принципы капитана Невельского, стеной стоявшего за Россию, — безусловные истины.
Порой он перевоплощался на сцене в варяга из рюриковой дружины, иногда — в усмехающегося перед сражением витязя, подчас — в книжника, постигшего алхимию родного языка. В театре Михаила Задорнова невозможно было обойтись без смен образов, а ему самому одного амплуа было слишком мало. Михаил Николаевич менял маски, устраивал мистификации. Но при всем своем натренированном лицедействе ни честному слову, ни своим представлениям о благородстве, ни собственным идеалам не изменял. Поэтому ему верили и друзья, и читатели, и миллионы зрителей. Подхватывали его шутки, считывали намеки, когда автор-артист держал паузу.
В то же время риск покрыться бронзой, стать «памятником себе» был для него практически нулевым. Задорнов всегда был готов познавать, спорить, искать истину. Автору этих строк однажды довелось его кое в чем переубедить. Михаил Николаевич много лет невысоко оценивал политику Екатерины Великой, видел в ней равнодушную к русским интересам немку (этот упрек звучит в его первых книгах о Рюрике и славянах). Все изменилось после нашего разговора на исторические темы. Познакомившись с присланными ему сочинениями императрицы (там была и пьеса о Рюрике, которая во многом подтверждала задорновские гипотезы), он стал придерживаться иного мнения об этой исторической фигуре и с тех пор пренебрежительно о Екатерине II не отзывался. Для знаменитостей его уровня способность столь внимательно прислушиваться к людям — большая редкость.
Ему хватило всего нескольких реприз, чтобы разрушить в головах миллионов русских людей сложившийся к концу 1980-х ореол американского величия. В тот период мы сильно недооценивали агрессию из-за океана — не военную, а ту, которая опаснее всего, битву за умы. В ней Штаты давно привыкли побеждать, приучая всех к своим ценностям. Бой с этими мастерами выменивать золото на стекляшки Михаил Задорнов принял одним из первых. Он видел, что Европа уже стала думать по-американски, и не желал подобной участи для России. Самоуверенность, непомерный апломб граждан США вышучивал не на потребу публики, скорее — делился собственными открытиями. Писатель-декламатор многое начал понимать, изучая психологию американцев, их язык: «Когда русские заглядывают в комнату и видят, что там никого нет, они говорят «ни души». То есть главное в человеке — это душа. А англодумающие в таких случаях говорят «no body» — нет туловища, тела. Это очень точно отражает их психологию. Для них человек — это тело, а для нас — душа». Тех, кто понимает суть этих слов, обмануть непросто. Задорнов вооружал нас против лжи. Его поклонникам особенно запомнилось восклицание: «Ой, ну, тупы-ые!» — подобными фразами автор как будто расколдовывал публику, почитавшую американцев как неких полубогов. Конечно же, и о современной ему России он писал без восторга, видел и повальное воровство, и массовое беспамятство, и предательскую сущность чиновничества. Наблюдал и за молодежью, которая очень смутно представляла, кто брал Берлин, кто победил в 1945 году коричневую чуму...
А еще мечтал о славянском единстве, дорожа корневым родством народов, опасаясь искусственного, инспирированного нашими извечными недругами разобщения. «Хочу разочаровать людей в кривде во имя того, чтобы мы не разъединились навсегда», — говорил еще тогда, когда на Украине только-только начинали создавать пресловутую Антироссию. Монологи Задорнова многих привлекли на сторону добра. Ему верили, а он надеялся на то, что «одно слово правды весь мир перетянет».
Фото: Журнал «Свой», 2005 год, zadornov.net
