Петька робко постучался в дверь.
— Заходи, Петруша! — раздался голос Анны Степановны.
— Откуда Вы знаете, что это я? — спросил Петька, войдя в комнату.
— Ну, а кто ещё может так робко постучаться? — рассмеялась Анна Степановна, тем самым вгоняя Петьку в краску — Да ты не тушуйся. Проходи. Ты ведь еще ни разу у меня не был?
— С тех пор, как сюда переехали, не был.
— К другим соседям тоже не заходил?
— Был у бабы Акулины. Она меня чаем с пирожками угощала.
— Ко мне, значит, боялся… Расскажи почему? Мне любопытно!
— Да Вы такая гордая всегда, с прямой спиной. И улыбаетесь редко. А ещё все время в чёрной одежде. Я думал, что Вы в церкви служите. А нам, пионерам, нельзя с церковниками общаться.
Анна Степановна и сейчас стояла перед ним в строгом черном платье из простого материала. Кажется, он называется сатин. Как бы домашнее, но не совсем. Спереди шея была закрыта платочком. Тоже темным, но с мелким рисунком, который был заколот брошкой в виде лебедя. Лебедь почему-то показался мальчику грустным. Может быть потому, что он так изогнул шею, а может… Ему даже померещилось, что из яркого глаза лебедя потекла слезинка. Но Анна Степановна сейчас улыбалась.
— Нет, Петруша. К церкви я не имею никакого отношения. Я – медик. Еще я вдова и ты очень похож на моего младшего сына. Его тоже звали Петруша. Вот он, на фотографии.
Она подошла к стене, где стояло какое-то небольшой старинный как бы столик. На нём лежал альбом с фотографиями.
Вот молодая барыня с мужем. Она сидит. Он стоит, опершись на спинку стула. Семейный портрет: барыня с мужем и два мальчика. Про одного, Петька подумал, что это девочка, потому что он был одет в платьице с кружевами. Анна Степановна пояснила, что раньше ребенок был как бы ангелочек, без пола. Просто дитё или чадо. И одевали малыша как ангелочка. Уже позже мальчики стали носить брюки, а девочки платья. Кстати, в деревнях тоже детишки носились по улице просто в рубашонках.
Офицер с саблей на боку. Видно, что строгий! Форма красивая. Даже на чёрно-белом фото кажется, что погоны, прям, как золотые! Потом 2 молодых человека в старой царской форме. Видно, что чины у них разные. Один повыше, другой пониже. Но оба похожи на барыню. Черноволосые, стройные. Еще много каких-то незнакомых людей. Видно, что баре по одежде.
— А вот и мой младшенький, Петруша. Сразу после госпиталя снова пошёл на фронт. Это когда с немцами воевали. Вскоре его убили… Вот его ты мне и напоминаешь.
«Странно» — подумал Петька — «Нисколько мы не похожи. У меня и голова белобрысая, и конопушки. Совсем не барский вид». Он недоумённо взглянул на барыню. Она, улыбнувшись, пояснила:
— Ты похож на него характером: выдумщик, но справедлив. За правду готов он был подраться. Дрался-дрался! Ты ведь тоже можешь подраться за правду? — Петька важно кивнул головой — Смотри-смотри! У меня здесь много интересного. Почти как в музее. Ты бывал, когда-нибудь в музее? — Петька потупился — Ну, может сходим с тобой. И родителей возьмём.
Петька выдохнул. Всё-таки он немного неловко чувствовал себя у барыни. То есть у Анны Степановны.
— Ты походи по комнате, посмотри. Вот клавикорды — она подошла к столику, на котором лежал альбом. Убрала салфетку, открыла крышку… У Петьки замерло дыхание! Как он хотел прикоснуться к клавишам! Он даже в школе немного пробовал играть в музыкальном классе. Разучил на тамошнем рояле «Собачий вальс».
— Хочется попробовать? Ну садись, поиграй. Он же не громкий. Не такой, как современные рояли и пианино. А я пока схожу на кухню.
Петька с увлечением начал набирать свой «Собачий вальс». Потом попробовал подобрать «Вихри враждебные…», потом какую-то уличную песенку про Ромашку-Чеснока…
С кухни вернулась Анна Степановна. Принесла чайник. Достала себе фарфоровую чашку с блюдцем, а Петьке стакан с подстаканником, и изящные чайные ложечки. Еще на столе оказалась сахарница с кусочками рафинада и маленькими щипчиками, вазочка с печеньем и пара конфет в блестящей упаковке.
— Ну, иди мой руки и будем чаёвничать — с улыбкой произнесла Анна Степановна.
Осмелевший Петька бегом отправился на кухню мыть руки. Забежав домой, он предупредил родителей, что сейчас будет у Анны Степановны чай пить! Папа улыбнулся, а мама удивленно подняла брови.