А будильник зазвонил «Маленькой ночной серенадой» в полшестого утра. Никогда Инокентий не просыпался так легко, так радостно. «Это сон… господи, конечно сон! Господи…»
Весеннее солнце засветило чуточку ярче, и лёгкий холодок начал бодрить, и жизнь, чья цикличность наводила иногда на мысль об изощрённой пытке, стала вдруг прекрасной.
В общем, Инокентий хохотал, наливая себе кипяток из чайника.
«Когда успел вскипятить…»
Впервые за долгие месяцы он признал своё отражение в зеркале ванной умеренно привлекательным. Это наполнило душу полузабытым вкусом уверенности. С улыбкой выключив воду, Инокентий услышал бормотание телевизора из гостиной.
«Становлюсь рассеянным…»
В гостиную он зашёл вслепую, тщательно вытирая лицо полотенцем. Пульт Инокентий нащупал без труда, он лежал как всегда на месте…
– Э, мужик, не надо. Сейчас Джо Кэббот скажет, что мистер Оранжевый стукач…
– А-а-а!
«Гость» нетерпеливо сбросил накинутое на себя полотенце и вновь уставился в экран, держа под подбородком тарелку с лапшой быстрого приготовления. Когда парни в фильме стали беспорядочно тыкать друг в друга стволами, «гость» по-гусиному вытянул шею и принялся торопливо запихивать лапшу в рот. Глотал он шумно, и почти не жуя.
– Сядь, – промямлил он с набитым ртом.
Не в силах пошевелить и пальцем по своей воле, Инокентий подчинился. Так они и сидели, пока фильм не закончился.
– Обожаю этого парня, – непринуждённо заявил «гость», поставив пустую тарелку на пол. Он явно имел в виду режиссёра. – А у тебя уютно.
Инокентий открыл рот, но тут же закрыл, потому что «гость» перевёл на него взгляд. Лицо чужака было словно высечено из мрамора. Строгие, угловатые черты – германские, не эллинистические. На нём был помятый свитер и видавшие виды джинсы, а часы на запястье выглядели как солнечные. Эти глаза…
Инокентий вспомнил ангела из «сна» и поёжился.
– Догадался, значит, – констатировал «гость». – Зови меня Азарией.
– И-инокентий… с одной «н»… – пролепетал Инокентий.
– Да знаю. Ты как, готов?
– К чему?
Азария издал задумчивое «хм».
– Разве Йишмаэль не сказал?
– Это который… вчера… с мечом?..
– Да, Йишмаэль. Он ничего не сказал?
Инокентий напряг память.
– Что-то про Судию… я ничего понял…
– Сказал, значит. Я здесь, чтобы разобраться.
– Разобраться?.. Стойте, я ни в чем не хочу разбираться! – Инокентий подскочил с дивана и постарался выглядеть как можно более категоричным. – Убиваете извращенцев – флаг вам в руки, но меня не впутывайте. Наймите мусорщика, или кто там нужен…
– Нам нужен Судия.
– Ну, так найдите судью. Я-то здесь при чем?
Азария сложил руки в замок и устроился на диване поудобней.
– Нам нужен ты.
– Я? Почему я?!
Азария начал вдруг проявлять нездоровый интерес к узору дивандека. Повисло неловкое молчание. И тут Инокентия осенило:
– На меня у Бога какие-то планы?!
– Ты бы про судьбу ещё пролопотал, – усмехнулся Азария и оторвал взгляд от дивандека. – Мужик, после того, как Он вернул вам свободу, лафа закончилась. Сваливать ответственность больше не на кого. Дяденька с моржовыми усами был в иносказательном смысле прав. Для вас Бог умер.
Инокентий никогда не стал бы поддерживать тему, в которой не разбирается, но предатель-язык сам ляпнул:
– А как же ответственность перед своими творениями? Всепрощение, благодать…
– Тебе достаточно вот чего, – нахмурил брови Азария. – Однажды Он принял эстафету, но вовремя пришёл к выводу, что никто, кроме вас самих, не сделает вас лучше.
Инокентий сам не заметил, как уселся на пол.
– И кто же мы тогда, откуда взялись? От обезьян, что ли?
Азария вдруг рассмеялся. Так смеётся воскресный колокол, или весенняя капель.
– Знаешь, как мы называли вас до того, как узнали про Дарвина? Забавными существами. А после – забавными обезьянками.
Инокентий улыбнулся, хотя весело ему не было.
– Но то, что ты сейчас наговорил, не сходится с моим случаем!
– И в чем же? – с искренним любопытством вопросил Азария.
– Почему ты влезаешь в мою жизнь, если я свободен? – Инокентий попробовал выдержать космический взгляд собеседника, но сдался на первой секунде. Азария пожал плечами.
– В один прекрасный момент ты отказался от свободы. К тому же наш… пусть будет «отдел кадров»… разглядел в тебе потенциал. Поскольку работы ты лишился, мы настойчиво предлагаем свою.
– Вы всё подстроили! – ахнул Инокентий.
– Только без криков, ладно? Используй бритву Оккама. Батарейки окислились. Просто окислились. Тому есть масса причин, но ни в коем случае не происки небесных рептилоидов.
– Почему тогда будильник заработал сегодня?
– Я почистил батарейки, – не без гордости заявил Азария.
– Так я и поверил!
– Мне от этого менее фиолетово не стало. – Азария встал и расправил складки свитера. – Ну что, пошли?
– Куда это, «пошли»? – раздражённо переспросил Инокентий.
– На новую работу.
– А я дал согласие?
Азария вздохнул.
– Мужик, я же сказал: в один прекрасный момент ты отказался от свободы. Так что давай решим это по-хорошему.
– А если я откажусь?
Инокентий так и сидел, глядя на Азарию снизу вверх. В космических глазах ангела вспыхнуло нечто, отдалённо напоминающее озорство. Словно сверхновая разразилась искрящейся кометой.
– Тогда я начну донимать тебя, и рано или поздно тебя увезут в Гоголевку. Но не переживай, я и там не отстану, пока не получу согласия. Либо пока ты не откинешься. - Ангел рассмеялся, глядя, как Инокентий изменился в лице. - Да не бойся ты! Что-то мне подсказывает, до психушки дело не дойдёт.
– И какая мне выгода на вас работать? – обречённо спросил Инокентий.
– Началось… Ну смотри: свободный график, интересный коллега, – «это он про себя, что ли?» – плюс, фирма оплачивает квартиру и основные жизненные потребности. Работа по своей специфике является прямой дорожкой к спасению души. В отличие от обычных людей, которые понятия не имеют, как её достичь, тебе надо просто следовать указаниям и не рыпаться. Каково, а?
– В чем подвох?
– Ты окончательно лишишься простой человеческой свободы, – без обиняков сообщил Азария. – Ты как, в деле?