Это было 28 августа 1985 года. За неделю до этого у меня родился сын.
Мы, компанией из пяти человек, собрались в поход на лодках по реке Тверца, протекающей в Калининской области. Нашей задачей было сплавиться до устья Шегры и подняться вверх по течению этой маленькой, лесной речушки и встать табором, ориентировочно, на восемь-десять дней.
Маршрут наш был выбран не случайно - якобы существовала нарисованная от руки секретная карта, которая хранилась у дяди нашего общего друга с указанием точного места стоянки. Правда карту эту никто из нас в глаза не видел, но интрига нами тщательно подогревалась.
Так как рождение сына предполагалось 18 августа, то изначально наш отъезд планировался на 23 число. Уже были куплены билеты, но «человек предполагает, а Бог располагает».
Нам пришлось сдать их, и после того, как я забрал жену с ребёнком из роддома, мы тронулись в путь.
Билеты мы взяли в последний вагон, приехав на вокзал за час до отправления. Договорившись с проводницей, мы заняли последний тамбур нашего вагона. Поезд отправлялся вечером. Багажа было много: лодки, палатки, рюкзаки, ружья и маленькая брезентовая сумочка с выпивкой и деликатесными продуктами, которые предназначались не для повседневного использования, а для какого-то особого случая.
Поезд тронулся. Выпили по одной… Наш экипаж состоял из предводителя Саши Кирюхина, его брата Толика (по прозвищу Троцкий), моего сослуживца Игоря, а также, Жени Казакова и меня. Выпили ещё по одной… Где-то через пару часов зашла к нам проводница с каким-то, непонятного вида мужиком и говорит:
-"Этот человек по справке об освобождении едет домой. Потеснитесь маленько".
Мы, естественно, потеснились. Налили и ему. Потом Кирюхин с Троцким куда-то вышли минут на двадцать или тридцать. Троцкий вернулся почему-то в пыжиковой шапке с опущенными ушами и, подложив под голову рюкзак, заснул.
Затем, поочерёдно заснули все, кроме меня и нашего попутчика. О чём мы говорили точно не помню. Он, конечно же, сказал, что до "отсидки" был бухгалтером и, конечно же, ни в чём не виноват. Я всю дорогу был начеку: всё-таки ружья, вещи, а, самое главное - сумочка брезентовая, деликатесная. Хоть и чувствовал, что по времени пора бы уже подъезжать к нашей станции Спирово, я вырубился.
Проснулись мы от истошного крика проводницы:
- "Вы что? Спите? Спирово-то уже проехали!"
И вы не поверите! Поезд минут пять сдавал назад!
Выгрузка и наше десантирование прошли за 10-15 секунд. Поезд уже тронулся, когда я выбросил последний рюкзак и выпрыгнул сам. И тут мы услышали:
- "Ребята, забыли! Забыли!" - Кричал наш зек «откинутый», держа в руках заветную, брезентовую сумочку. Я успел подбежать и схватить её, как эстафетную палочку.
Позже я понял, что не каждый добропорядочный гражданин, будучи голодным и без средств, мог бы совершить такой благородный поступок.
Затем, на остановке, мы ещё пару часов ждали первый автобус. «Ловили точку росы». Подъехал старенький Пазик и мы продолжили наш путь. После высадки из автобуса нам нужно было дойти ещё четыре километра до деревни с запоминающимся названием Бабьё. Конечно, всё наше снаряжение мы тащили на себе. Согрелись быстро. И тут Троцкий, в запаре, снял свою пыжиковую шапку, и мы увидели, что его голова подстрижена «под ноль», хотя на вокзале он красовался с прической Гоголя.
Стало понятно для чего они с Кирюхиным отлучались в туалет на некоторое время из нашего ВИП-тамбура. Так как мы были в состоянии подпития, нам показалось это очень смешной и оригинальной шуткой. Добравшись до Бабья и выйдя на берег реки Тверца, и немного передохнув, начали накачивать лодки. Это заняло у нас немало времени - ведь лодок было три. Первые лучи солнца красиво подсвечивали розовеющую на противоположном берегу полуразрушенную церковь.
И так, начался сплав. Через час некоторые из нас были совсем нетрезвые, в результате чего была утрачена часть вёсел нашей "флотилии". Пришлось связывать лодки между собой и «наш усталый караван» продолжил путь. Солнце пригревало. В какой-то момент мы утратили бдительность и наш «экипаж» погрузился в крепкий, здоровый сон. Не знаю сколько он продолжался, но когда мы с Женей проснулись, то обнаружили, что привязанная к нашей корме лодка, на которой плыл Кирюхин. отсутствует.
Мы, причалив к берегу, по которому вальяжно прохаживались гуси и, находясь в нервном ожидании, стали гадать, где находится наш "адмирал": выше по течению или - ниже. И, наконец, из-за «острова на стрежень» выплыл потерянный «флагман». Кирюхин был в чёрном бушлате, в чёрной шляпе и, как нам показалось издалека, внимательно вглядывался вдаль. Смущало только всякое отсутствие движения веслом. Когда он подплыл поближе, мы поняли, что это был не "Нельсон", а человек-манекен. Кирюхин спал.
Когда он поравнялся с нами, мы окликнули его, и он, мгновенно оценив обстановку, выпрыгнул из лодки и, выхватив из ножен длинный японский штык, начал гоняться за гусями. Слава Богу, никто не пострадал.
Наш поход продолжался. На закате мы, всё-таки, достигли устья Шегры и, поняв, что вверх по течению добраться уже не получится, расположились на ночёвку. На следующее утро, после некоторых бурлацких попыток, мы собрали наши плавсредства и левым берегом Шегры начали пробираться к месту намеченной стоянки. Пройти нужно было километра три. Несмотря на то, что меня, самого молодого, нагрузили, как ослика, тяжёлой поклажей, сердце моё ликовало: это была уже настоящая тайга, а не подмосковные лесопарки!
Судя по карте, с одной стороны мы находились в буферной зоне заповедника, а с другой - был заказник. В общем, место тихое, «браконьерское». Через пару часов мы до брались до конечной точки нашего маршрута. Место действительно было дивное: высокий берег с вековыми елями и соснами, внизу правильной округлой формы заводь с песчаным плёсиком, по центру которой в воде лежала поваленная бобрами осина с ярко багряной листвой. Метрах в ста в глубь леса начинались мшарники (ягодные, моховЫе болота). Одним словом - красота!
Мы приступили к обустройству нашего лагеря. Нарубили лапника, аккуратно разложив его, и поставили брезентовую палатку. Её запах, и запах свежей еловой хвои, я отчётливо помню и сейчас. Началась наша "таёжная" жизнь. Грибов и ягод было вдоволь. Мы с Женей охотились на рябчиков, а Кирюхин с Игорем ловили рыбу. Троцкий с удовольствием оставался на хозяйстве, всё время тюкая что-то топориком. Тушёнки и прочего было достаточно. Не хватало только картошки.
Было решено отправить нас с Игорем в «рейд» на колхозное поле. Для этого нужно было спуститься по Шегре на маленькой лодке до впадения в Тверцу и, недалеко от деревни Никольское, совершить этот акт беззакония. Также нам было приказано изучить ассортимент местного сельпо и, по возможности, купить пива и водки.
Водные преграды мы преодолели без особых проблем и, пройдя мимо картофельного поля через лесок, вышли к деревне. Она славилась тем, что за ней находился небольшой спиртзаводик.
Зайдя в сельпо, мы увидели, что водка была представлена в небольшом ассортименте и покрыта заметным слоем пыли. Видимо, местным хватало и своей продукции. За прилавком стояла краснощёкая, дородная продавщица, которая на вопрос: -"А пиво бутылочное есть?", посмотрела на нас, как на марсиан, потом подошла к деревянной бочке с насосом и сказала:
- "Разливное брать будете?"
Мы впали в ступор: тары-то не было.
Она, видимо, прочитав наши мысли, произнесла:
- "Бидончик я вам дам".
Продавщица вынесла из подсобки большую алюминиевую флягу. Она накачала нам пива. Взяв несколько запыленных бутылок водки и полкило солёных огурцов, со словами «тару вернём», мы вышли из магазина.
Подойдя к лодке, мы поставили рядом флягу, взяли мешок и пошли воровать картошку. Операция прошла быстро и без потерь. Картошка была, как на подбор. По-моему - "синеглазка".
Переправившись через Тверцу, мы сдули лодку (благо она была маленькой и компактной). Как мы дотащили всё это добро до нашей стоянки через завалы и чапыжник, я до сих пор не понимаю...но… дотащили. Видимо, нам помог рюкзак "Ермак", наша молодость и здоровье. Мне было на тот момент 23 года, а моим друзьям – немногим больше. Вечером был роскошный банкет с ухой, рябчиками и грибами. В пиве иногда попадались какие-то щепки, но нам это совершенно не мешало.
Наутро, проснувшись, мы стали собираться кто-куда. Саша Кирюхин, достав приготовленную с вечера алюминиевую кружку с водкой, и, вынув оттуда маленького лягушонка, молча выпил. Остальные ещё не похмелялись тогда.
Возвращаясь с охоты, мы с Женей слышали, как тюкает топорик Троцкого.
Настал час обеда.
На этот раз Саша Кирюхин отварил целый котелок картошки. Перед подачей сдобрил её шашлычным соусом собственного производства, добавил две банки тушёнки и всё это тщательно перемешал. Это блюдо, впоследствии, мы называли картошка" по-шегрински". В общем, как в песне поётся: "тот не знает объеденья, кто картошки не едал" (особенно", по-шегрински" и ворованной). После обеда мы прилегли на расстеленный возле палатки кусок брезента и, под тюканье топорика Троцкого, погрузились в молодецкий сон.
Разбудил нас страшный треск падающего дерева, которое Толик умудрился уложить чётко на нашу палатку. Благо, что в ней никого в тот момент не было. Зачем он это сделал, до сей поры, не понятно. Дров нам и так хватало. Наверное, после того, как Кирюхин подстриг его наголо, что-то изменилось в его сознании: появилась тяга к туристическим топорикам.
Через несколько дней мы уехали. Обратную дорогу я не помню, наверное, потому что все были трезвые. Помню только, что пустую флягу в сельпо мы всё-таки вернули.
Р.S.
Мои друзья, под руководством Игоря Травникова, ездили на Шегру даже зимой. Но об этом я знаю только по фотографиям. Видимо, в то время нам ещё была не чужда романтика дороги и сомнительных приключений.
