Чтобы оправиться от магнитной бури, Мава пришел в школу пораньше. Он услышал, как Виктория Осиповна спрашивает кого-то:
- Каковы же причины твоего досрочного отъезда? Что-то случилось?
- Случилось хорошее, - ответил мужской голос, и Мава узнал Мойшу. – Мы увидим его на нашем последнем уроке. В чем дело, я могу сказать только одному человеку… Никак не вам…
Мойша вышел в коридор. Увидев Маву, он удивился, ведь до начала урока оставалось ещё двадцать минут, но всё-таки подозвал Итшидо к себе.
- Слышал, как мы с Викторией Осиповной разговаривали? – спросил он по-русски.
- Эээ… Только конец. А вы, вероятно, говорили и о том, что я знаю русский… Так почему же ты уезжаешь?
- А ты не догадываешься? – улыбнулся Мойша.
- Я, наверное, т..ой, но не догадываюсь.
- Причина моего отъезда – ты!
- Как – я? – не понял Мава.
- Очень просто! Нет, неделю назад мне даже не приходило в голову, что… Но я рассказал об уроке своей тете, сказал, что занимался вместе с Мавой Итшидо, и она начала петь тебе дифирамбы… Я племянник Татьяны Михайловны, завуча школы 7521. Татьяна Михайловна верит в твои… вернее, теперь уже в ваши силы. Если вы передаете ей информацию, значит, всё и все, я в том числе, в надежных руках! А это на самом деле прикольно – школьный раз… это можно говорить?
- В школе – можно, - кратко отрезал Мава. – Но телефонные разговоры прослушиваются.
- Так вот, это прикольно – школьный разведчик! Может быть, в следующем году я сделаю так с математикой, ведь надо спасти всех!
- Для этого нужно быть отличником, - строго сказал Итшидо. – И… мне всё-таки страшно. Я же первопроходец! Обычных разведчиков много, а школьный – я один. Никто не гарантирует, что вообще что-то получится. Если я плохо сдам экзамены или если меня раскроют, как я буду виноват перед тобой! Нет, не надо мне таких мучений, Мойша… Не уезжай, пожалуйста!
- Я больше верю тете, чем закомплексованному ученику, - рассмеялся школьник.
Виктория Осиповна дала обоим тесты соответствующего уровня: Маве – базу, а Мойше – профиль. Понятно, что Итшидо быстрее выполнил свое задание. Правда, из-за невнимательности он ошибся в девятом, самом простом номере, и они с учительницей вместе посмеялись… В девятнадцатом Мава был прав, и он это знал. Виктория Осиповна – нет. Мава пытался объяснить учительнице ее ошибку, но она была непреклонна… И здесь сошлись мысли двух учеников. «Прямо как наша математичка! – подумали оба. – Никогда не нужно указывать ей на ошибку… Не признает! С ней лучше не спорить…» Но, поскольку это всё-таки была Виктория Осиповна Каду, а не «математичка» из школы 7521, Итшидо продолжал аргументировать… Мойша смотрел на него восхищенными глазами: Мава Итшидо неделю назад стал его кумиром.
- Ой! А ведь ты прав, Мава! – удивленно воскликнула Виктория Осиповна. – Значит, если не считать ошибку в девятом, двадцать баллов! Ты вообще молодец!
- Это не повод расслабляться, - серьезно произнес Итшидо и заметил, что Мойша кивнул ему со слезами на глазах… Мава тоже хотел заплакать, но это могло бы его выдать, поэтому он стал повторять таблицу умножения, чтобы стать более сдержанным. Так молчаливо попрощались Мава Итшидо и Мойша Вассерман…
Товиль зачем-то решил сказать Маве о своей сестре, которая сдала устный русский на 18 баллов из 19 из-за глупой ошибки: «На по́хоронах"» И к чему это он? Мава не понял...
- А где Джильда? – спросил Итшидо. – Мне, к сожалению, сегодня ещё надо зайти к ней…
- Так ты отказываешься от моего урока ради нее?
- Сожалею, но это не моя воля… Придется идти к ней и портить этот замечательный день.
- Не такой уж он и замечательный, - задумчиво произнес Товиль. – Ведь что-то тебя явно тревожит… Я психолог, я знаю. Не надо врать, что у тебя всегда отличное настроение! Это только у детей бывает… Конечно, настроение в одни дни лучше, а в другие – хуже. Сегодня явно не твой день… как ты сам думаешь. Но сейчас я тебя обрадую: у Джильды возникли срочные дела, а я должен проверить оставшиеся устные экзамены! Тебе не надо идти ни ко мне, ни к Джильде! Ну хоть побегал перед уроком (эта пробежка действительно была совершена Мавой во время «окна»), тоже полезно… План-то выполнил? БТП или как он у тебя называется?
- Почти. Сегодня закончу. Но что-то он не такой радостный, как в прошлый раз… Когда-то я чувствовал в себе невероятную силу, а теперь…
- Это пройдет, - улыбнулся Товиль. – Сегодня просто день не очень удачный…
В четверг Мава вдруг вспомнил, что такое любовь. Кажется, он даже до свадьбы никогда так сильно не любил свою Диану! И очень захотелось сделать что-нибудь для нее… Казалось, романтическое настроение окутало всех. Даже Товиль и Рудольфо как-то странно улыбались после телефонных разговоров… Федериго и Фелицата обнимались и целовались, однако Мава понял, что Фелицата делает это шутя: она ещё не готова к тому, чтобы бывший врач стал ее избранником. Порфирий Вениаминович читал Юлии Егоровне по телефону какие-то стихи… Одна Карла не принимала участие в этом безумии, если, конечно, не считать Гошу… Гоша просто орал ещё громче и дольше, прямо как мартовский кот (отец даже не стал переживать из-за стонов и в шутку назвал сына «февральским котом»). Сам Мава также звонил Диане и читал стихи, при этом называя ее невестой. Екатерина Алексеевна спела своему мужу – литературному критику. Правда, после этого звонка она не могла выполнять план и Товиль не заставлял… Она просто сидела и плакала, и ее настроение в какой-то степени передалось всем. Настроение испортилось абсолютно у всех членов экспертной команды «Русса», а у Мавы особенно, ведь он ушел из минуса в ещё больший минус… Итшидо этого не показал, но сочинением о хлестаковщине был недоволен, а также забыл записать в план один из пунктов… Но и с самого утра что-то было не так: почему-то первая мысль (не считая «Проверки») была о Диане, а не о Марии Алексеевой, «земском» поэте, которому сегодня исполнилось бы 83 года… Стихи Марии Алексеевой обладали лечебными свойствами, и Мава это признавал. Да и Товиль не мог сказать, когда будет проверочная работа по русскому:
- Нет… Проверочной 23 февраля не будет. Мы ведь всё делаем по правилам стилизации, поэтому будем отдыхать…
Мава очень обрадовался, ведь это был его любимый праздник, который нельзя пропускать ни при каких обстоятельствах, тем более, из-за какой-то учебы…
- Кстати, поговорим о 8 марта… Как хорошо! Раньше я решал этот вопрос с Рудольфо, а теперь есть ты и Федериго! Вам обоим надо будет сдать по пять евро на подарки девочкам. Ну ладно… Сейчас выполним небольшое задание, а потом будешь снова заниматься Гоголем!
Но это «небольшое задание» Товиль даже не проверял…
- Как хорошо всё идёт! – рассмеялась Аида на занятии по сценической речи. – Думаю, не просто так! Но давай немного о твоих делах… Выучил сегодня стихотворение?
- Как хорошо, что ты спросила! Выучил некрасовскую «Тройку». Это стихотворение врезалось мне в душу!
- А сам что-нибудь подобное сможешь написать?
- Что, так сразу? – удивился Мава. – Я же слабый поэт, ничего особенного… В прошлый раз же было задание написать что-нибудь о музыкальных инструментах, а теперь… в стиле «Тройки»! Это выше моих сил!
- Ну хорошо. Продолжим о музыкальных инструментах. Напишешь о кларнете?
Маве было тяжело писать и о музыкальных инструментах, но всё-таки он уже не мог отказаться от задания…
- «Тройка», - задумчиво протянул Мава. – Хочется поскорее до Серебряного века дойти…
- И вообще всё это закончить! – рассмеялась Аида.
- Ну да, ты права… Я уже немного устал от этой гонки. А теперь по поводу конкурса… Да, конечно, в воскресенье в честь сегодняшнего дня «Она – моя нелепая любовь» (просто всех нас накрыло романтическое настроение), а в марте… Там день рождения Жали Андреенко…
- И тебе очень подойдет «Последняя павана»! – воскликнула Аида.
«Последняя павана»… Это именно то, что хотел Мава… Значит, программа составлена!
В процессе работы над стихотворением Мава обидел Гошу. Он, не подумав, написал, что устал и что готов кричать, будто февральский кот… Как хорошо, что мальчик об этом даже не догадывается! Мава сегодня также очень продуктивно поработал над поэмой. Может быть, помогала энергия Дианы? И снова связь с историей: Итшидо знал, что некоторым приходится на экзамене писать историческое сочинение. Там нужно выделить события, рассказать о ролях определенных личностей, выделить причинно-следственную связь между этими событиями… В поэме выпускницы тоже нужно выделить причинно-следственную связь. И одни события идут лучше, чем другие… И периоды… Всё как у школьников…
А Екатерина Алексеевна всё ещё ничего не делала. Всем было наплевать, но Мава понимал: его директор, вероятно, хочет доказать преимущества обломовского существования. Значит, можно поспорить с ней на эту тему…
- Чего лежишь, Катя?
- Чего лежу? Хочется - и лежу!
- Плохо, - серьезно сказал Мава. – Жизнь не любишь. Сейчас остальных экспертов позову, и мы будем практиковаться в литературе! Эй! Идите сюда! У нас с Катей спор возник по поводу «Обломова»… Точнее, ещё не возник, но вот-вот возникнет. Что же… эм… что же современные литературные критики думают об этом герое?
- Но я согласна с современными критиками! – воскликнула Екатерина Алексеевна. – Особенно с мужем… В чём спор? В том, что я ничего не делаю и считаю это нормальным? Ишь какой! Я заставлю тебя устроиться на работу в свою школу и обязательно отомщу за такое отношение к директору! Я, между прочим, не только директор! Я кормящая мать! Могу отдохнуть, в конце концов!
- Даже кормящие матери должны усердно трудиться, - строго сказал Товиль. – А сейчас ты не директор, ты пленница, и мы обращаемся с тобой даже лучше, чем следовало бы… И, конечно, когда Мава устроится на работу в твою школу, он будет относиться к тебе как к директору.
- И мне так будет более комфортно, - признался Итшидо. – Взгляните на эту женщину! Сразу видно, что директор! Хочется и на «вы» ее назвать, и по имени-отчеству…
Это была игра с огнем, но Товиль только посмеялся. Все разошлись с миром, а Екатерина Алексеевна пообещала взять себя в руки.
Однако в пятницу обломовские настроения возникли и у Мавы: ему хотелось спать. Но в сонном состоянии он всегда моментально запоминал любую информацию, поэтому стихотворение выучил гораздо быстрее, чем обычно. Дома Мава занимался с удовольствием, однако идти на урок ему очень не хотелось… Не увлекся он и в процессе, когда Товиль стал рассказывать о «Мастере и Маргарите». Но, поскольку эта тема должна быть интересна всем, Мава начал притворяться увлеченным, чтобы учитель ничего не заподозрил…
Он сегодня очень много учил: программу да три страницы материала об Андреа (такой псевдоним был у этого «земца») Вайсмане. Не хочется, очень не хочется идти к Товилю на теоретическую экспертную подготовку по литературе! Может быть, уйти? Подумаешь – устал немного в середине третьей четверти! Но ответственность всё-таки взяла верх, и Мава пошел на урок… Правда, Товиль немного опоздал, а пришел в очень хорошем настроении… Может быть, у него была какая-нибудь романтическая встреча? Но спрашивать об этом в любом случае некорректно… Лучше просто выполнять задания. Просто? Нет, в этот раз было сложно… Мава списал, рассчитывая на самостоятельную подготовку… Как хорошо, что Товиль этого не заметил! В конце урока он сказал:
- А ведь скоро экзамен… Помнишь ли ты об этом, Мава?
- Помню. Всегда помню. Я ценю свое время и собираюсь ценить его до конца.
- Это очень похвально! – рассмеялся Товиль. – Не у всех школьников есть такая ответственность. А Катя сняла Гоше гипс… Через неделю мальчик уедет… если ему, конечно, здоровье позволит.
И тут Мава понял, что привык к мальчику… Конечно, его стоны очень мешали, и поэтому Итшидо с нетерпением ждал момента освобождения от лишних звуков, но всё-таки это его родной сын… Пусто будет без него… «Да нет, всё хорошо, - подумал Мава. – Я и не должен был с ним встречаться. Пусть он уезжает: нам всем будет лучше!»
И почему сегодня Итшидо успел меньше, чем обычно? Разве он не соблюдал главное правило? Может быть, ему мешали чужие разговоры? А разговоры были, мягко говоря, странные… Гоша заговорил о Лихачеве и о непонимании условий, причем очень активно на этом настаивал. «Что-то не сходится, - думал Мава. – Какой ещё Лихачев, если Гоша должен скоро выздороветь? Или через неделю всё произойдет как по мановению волшебной палочки? А если по тому прогнозу Юлии Мясниковой… 6-8 месяцев! Такого испорченного выпускного я бы не пожелал ни одному школьнику! Да и Екатерину Алексеевну подкосили эти стоны: она снова лежит. Если и завтра будет лежать, то попрошу ужесточить надзор… Она сейчас пленница, а не директор школы! Да и директора, честно говоря, не имеют права лежать на диване…» Но Итшидо пока ни с кем не говорил по поводу пленницы. Он просто дочитал «Грозу» и продолжил готовиться к очередному выступлению на конкурсе…
В субботу Мава забыл, какую мелодию он поставил на будильник, и проспал, приняв его звук за сон во сне. Но он объяснял снижение темпа и вчерашним случаем: он при Товиле обратился к «Проверке», хотя никогда раньше этого не делал… Может быть, раскрытие тайны сослужило ему плохую службу?
- Надо спать, - строго сказал Гоша.
- Маленькие много спят, но на самом деле им хочется спать мало, - так же строго сказал Мава. – Да, к тебе это не относится, такие, как ты, спят большую часть дня, но потом, когда ты вырастешь, нам с мамой будет очень трудно тебя уложить. Так-то жизнь коротка… Надо проводить во сне ее четверть, а не треть. Сегодня я нарушил правило. Очень надеюсь, что это больше не повторится. Эх, жаль, не успею написать проверочную, которую Товиль сегодня устраивает для всех нас не по расписанию… Значит, придется сходить в понедельник… И ни к какому врачу я сегодня не пойду – возьму нужную справку у Федериго! Эх, ещё и к Джильде идти, сейчас уведомление пришло… Ах, нет! Она спрашивает, могу ли я сегодня! Поскольку я не знал о таких планах, не могу… Всё должно быть четко!
Даже любимый субботний урок показался Маве не таким интересным, как раньше, а основное правило теперь не принималось на веру: к нему надо было подобрать аргументы. Наступил серьезный кризис… Да и спать хотелось. Мава для верности прочитал свою «Проверку». Вроде неплохо получается… Может быть, завтра всё пройдет? Может быть, сегодняшнее настроение – минутная слабость? Да не может быть, чтобы завтра всё было плохо! Завтрашний конкурс – это и не конкурс вовсе, а просто концерт ко дню рождения Марии Алексеевой, который был позавчера!
- Ты не заболел, Мава? – строго спросил Гоша.
- Не знаю, Гоша… Может быть, и заболел. Что-то странное со мной происходит.
- Может быть, тебе температуру измерить? – предложил заботливый мальчик.
- Нет, - резко ответил Мава. – Не надо мерить температуру. Это, знаешь ли, очень расслабляет.
- А у тебя когда практическая экспертная подготовка по литературе?
- Сложный вопрос! – в легком гневе закричал Итшидо. – Я-то думал, что ты ориентируешься во времени благодаря моему расписанию… Сегодня в час что, по-твоему, было?
Далее последовала гневная тирада Гоши о том, что он не обязан знать расписание отца, потому что память Итшидова вообще младенческая. И вообще, можно было сказать, индивидуально проходит этот урок или нет! А этот урок, несмотря на практическую направленность, всегда проходил индивидуально, и Мава думал, что Гоша обязан это знать… Из-за ссоры с сыном у Мавы было очень плохое настроение. Таких сильных чувств не было у него со дня смерти Топтыгина… Может быть, слишком рано выздоравливает? Да, рано: сейчас чувства не особо нужны. Но надо сходить к компетентному психологу, к такому, который всё узнает и никому ничего не расскажет… К тому же Екатерина Алексеевна всё-таки лежала не просто так: она предчувствовала свою болезнь. Маве хотелось выть: и Гоша, и Екатерина Алексеевна! И что же будет с завтрашним конкурсом? Мава и Федериго будут выступать или Рудольфо отправит их на карантин? Если карантин, тогда придется целый день слушать ужасные стоны Гоши и ужасный кашель Екатерины Алексеевны… Сама Адамова-Овцебык положительно отнеслась к своему недугу, услышав, как Мава передает информацию Татьяне Михайловне, ведь, если бы из директора школы не сделали пленницу, часть информации пришлось бы передать позже…
- Я уже знаю о твоем кризисе! – воскликнула Татьяна Михайловна. – Очень тяжело?
- Сил нет! – воскликнул Мава.
- Что-нибудь уже чувствуешь?
- Чувствую кое-что запретное… Нельзя же быть таким озлобленным… Разве то, что произошло сегодня со мной и с Екатериной Алексеевной, - самая большая трагедия? Есть вещи и похуже, но всё-таки я не могу принять сегодняшнее…
- Держись, - сочувственно вздохнула Татьяна Михайловна. – Главное, что ты уже можешь что-то чувствовать… Если будешь живым человеком, Товиль тебя ни в чем не заподозрит!
Почему-то перед сном все стали обсуждать Ватрушкина… Мава молчал, боясь одним взглядом выразить отношение к певцу: итальянцы его просто уважали, Порфирий Вениаминович признавал только одну песню о любви, а Екатерина Алексеевна пыталась через кашель выразить свой восторг… Понятно, что Гоша, Кристина и Лев ещё ничего не думали по этому поводу.
Напрасно Мава надеялся на следующий день: всё стало только хуже. Гоша выл с самого утра, и отец не мог спокойно заниматься: ему хотелось плакать. Да, это депрессия… Мава понял, как глупа эта болезнь, но не мог ничего с собой поделать: так складывались обстоятельства. Да, и в это злосчастное, как и все последующие дни, воскресенье будущий эксперт выполнил все планы, но с каким трудом… Всё время Гоша и Екатерина Алексеевна… Но подготовить речевой аппарат к чтению стихотворения всё-таки удалось.
О ужас! На конкурс решили взять кашляющую Екатерину Алексеевну, чтобы она там привыкла сдерживаться! Ужасное обращение с пленницей! Неужели непонятно, что бывшему директору сейчас не до конкурсов? Организм должен направить все свои силы на выздоровление… Из-за этого ужаса у Мавы даже возникли проблемы с общением: он должен был попросить у Товиля две книги для дальнейшей подготовки – «Отцы и дети» и «Преступление и наказание». Но Итшидо не стал обращаться с просьбой к главному учителю, а вместо этого начал читать «Лолиту»…
На конкурсе Маву очень сильно обидел Петр Болотов, один из членов жюри, но как именно? Не осталась эта история на страницах дневника Мавы Итшидо… В его дневнике написано так: «Хотел написать плохое про Болотова, но это невозможно: нужно хорошо относиться ко всем людям!» Ох, как Мава жалел об этом через год… Ведь Петр Болотов оказался очень плохим человеком… Хотелось бы вспомнить, что натворил этот ужасный человек на том незабываемом конкурсе! Но почему не было пробы микрофона, хотя она была раньше? Наверное, из-за огромного количества участников… Нет! Оказалось, со звуком изначально возникли какие-то проблемы… Мава не слышал свое музыкальное сопровождение, поэтому выступление получилось не очень удачным… Может быть, ещё и больная Екатерина Алексеевна сыграла в этом свою роль! Она впервые присутствовала на таком мероприятии с участием учителя, поэтому совсем не знала, как себя вести…
- Мава, так нельзя! Нужно поправить галстук! И причесаться! Готов? Причешись ещё раз! Это же всё-таки конкурс!
А Мава пытался забыть о соревновательном аспекте и настроиться на обычный концерт… Может быть, выступление стало таким неудачным по вине директора? Правда, о Федериго и о его месте Мава уже не думал… Не выдерживает Итшидо конкуренцию – и не надо!
- Мне понравилась девочка, которая читала «Крылатую тройку», - сказал Мава на обратном пути. – Вы можете подумать, что это из-за моей заинтересованности в теме смерти, ведь я читал и свое стихотворение о том, кто ушел в октябре… Но мастерство этой девочки объективно заслуживает уважения. Стоп… Товиль, а тебе не кажется, что мы не туда идем?
- Кажется, - спокойно сказал Товиль. – Да, Мава, ты угадал: мы заблудились.
- Но… это я во всем виноват! Я же знаю дорогу лучше тебя, потому что чаще ходил на этот конкурс!