Историки моды утверждают, что когда женщины открывают грудь, увеличивая декольте, они непременно закрывают ноги, удлиняя юбку. И напротив, закрывая грудь, они открывают ноги. И чем больше закрывается грудь, тем выше поднимается юбка, обнажая уже не просто колени, но и бедра, и ползя по ним выше, выше…
Иначе говоря, соблазну должно знать меру. Иметь границы. Он не может быть тотальным. Тотальность лишает его флера романтичности, превращая в демонстрацию б… но это слово согласно нынешним законам нельзя употреблять, заменим его словом «распутство».
Так и с эпохами. Они то соблазняют высокими деяниями, сопряженными с опасностями и жизненным неустройством, то прельщают спокойной размеренной жизнью в комфорте и благополучии. То берут человека под уздцы и ведут его, куда бы он своей волей никогда пойти не подумал, то отпускают удила – и бреди куда хочешь, а не хочешь – лежи на печи и мечтай «по щучьему веленью, по моему хотенью» о чем угодно.
Случаются, однако, эпохи – не поймешь какая. И вроде никто никуда не ведет, а губы в кровь разодраны удилами. Грудь у женщин обнажена без меры, так что вываливается наружу, юбка, однако, – захочешь наклониться, выскочат наружу и ягодицы. Никто ничем не соблазняет, но дышать тяжело, сердце стеснено.
Историки потом (которые не историки моды) дают этим эпохам до того нелестные определения, что услышь их породители таких эпох… впрочем, услышать они, как правило, уже ничего не могут: такие эпохи кончаются только вместе с ними.
И правила высокой моды вновь вступают в свои права: то грудь, то ноги, то грудь, то ноги…
Анаталий КУРЧАТКИН