Жанр христианского свидетельства характерен тем, что главным действующим лицом в нём всегда выступает Бог, а не человек. И очень важно соблюдать этот приоритет, чтобы вся слава досталась Ему. А это не всегда легко, особенно когда пишешь о человеке ярком, необычном или о событиях из ряда вон выходящих. Мне очень хочется, чтобы вы именно с этой точки зрения воспринимали свидетельство Божьей славы, явленной через жизнь Кузьменко Евгения Станиславовича, о жизни и обращении которого к Богу я расскажу вам.
Семья
Он родился в 1971 году в семье, далеко не обычной. Мама занимала руководящую должность в сфере бытового обслуживания населения. Дедушка Евгения учился вместе с Хрущёвым в одной партшколе, всю жизнь был коммунистическим лидером высокого ранга, отец пошёл по его стопам. Но оказался жертвой системы. Если дед жил идеей, то его сын был лишён этого, он стал номенклатурщиком. Будучи секретарём райкома, офицером, имея два высших образования, медали, он в тридцать лет бросил всё и стал таксистом. В те годы быть таксистом в Киеве, где они жили, было очень выгодно. За один день можно было заработать до ста “левых” рублей, деньги очень большие. Деньги сделали его представителем советского делового сообщества, они же и погубили его. Он стал пить. Я описываю это для того, чтобы дать представление о той атмосфере, в которой вырос Евгений. Семья его была элитой советского общества с очень большими связями и возможностями. С самого раннего возраста его и сестру
(христианская певица Анита Гезо, ныне служитель церкви “Посольство Божье”) родители ориентировали на успех в жизни, внушали, что они должны всегда быть лучшими, быть наверху. И для воспитания не жалели ни денег, ни розг. От матери дети постоянно слышали, что если не достигнут хотя бы того, чего достигла она, то значит, они проживут жизнь напрасно. Нужно сказать, что мама Евгения родом из деревни, приехала покорять город и покорила. Свои жизненные установки, убеждения, передала и сыну с дочерью. Они должны были быть лучшими, и были ими.
Когда Аня в три года начала играть на пианино, ей купили инструмент “Ваендбах”, который стоил больше “Волги”. Когда Женя только-только научился читать, ему купили библиотеку в 2000 томов. С ними занимались лучшие репетиторы, они учились в лучших школах. Родители вкладывали деньги, ожидая, что дети станут великими, поэтому Женя и Аня жили с чувством ответственности за то, чтобы быть лучшими. В шесть лет Женя начал заниматься живописью, сестра, как я говорил, музыкой. Они побеждали на конкурсах, выставках. Казалось, что в этом плохого? Но именно это и привело Женю к первому кризису в жизни.
Хиппи, художник и бандит.
Когда Жене исполнилось 16 лет, как всякий юноша, он был максималистом, мир виделся чёрно-белым, люди либо хорошие, либо плохие. Наблюдая лицемерие родителей, которые дома злословили Советскую власть, в то же время имея от неё все жизненные блага, он взбунтовался и стал хиппи. Двигало им желание честности, правды, истины, свободы. Компанию Жени составляли такие же, как и он, представители “золотой” молодёжи, которые могли позволить себе, например, съездить в Прибалтику на тусовку, и подобные вещи. Свобода их, однако, была просто поиском самовыражения и юношеским протестом против взрослого мира. Он продолжал рисовать, талант совершенствовался, поскольку учился он в художественном техникуме.
Вскоре наступила середина 80-х, СССР начал разваливаться. И с этим жизнь семьи Жени тоже развалилась. Отец его к тому времени сильно пил, финансово обеспечены они стали хуже, и это переживалось очень болезненно, поскольку жить привыкли широко. Пожалуй, именно это открыло глаза на иллюзорность идей хиппи: Женя понял, что поведение хиппи - не более чем куртуазный маньеризм, или, выражаясь сленгом, “понты”. Однажды пришлось столкнуться с тем, что их “тусовку” побили в Москве то ли “люберы”, то ли ещё кто-то, и хиппи позорно бежали. Стала явно видна низость и трусость тех, с кем общался наш герой. Ему же хотелось быть с сильными людьми, самому быть сильным и уважаемым, поэтому он оставил хиппизм и начал серьёзно строить планы на будущую жизнь. По милости Божьей, он поступил в Киевскую художественную академию, и карьера его как художника сложилась столь удачно, что в 18 лет он получил на Подоле собственную мастерскую. Учился у такого мастера, как Юрий Иванович Малышевский, заслуженный художник СССР.
А время было такое, что западные ценители искусства скупали всё советское за большие деньги только из-за новизны и моды. Поэтому Женя бросил учёбу, живя продажей своих картин. Денег было много, жизнь он вёл богемную. Это значит блуд, алкоголь, претензии на оригинальность, осознание себя как элиты общества. Однажды его картины приобрели итальянцы за очень большие деньги, заплатили валютой. С этого начался чёрный этап в жизни.
Взяв в руки доллары, он понял, что это представляет собой реальную, почти неограниченную власть. Для человека творческого это, в первую очередь, означало возможность осуществить любой свой замысел, побывать в любом уголке земли, исполнить любую прихоть. Это была ловушка дьявола. Он стал изучать философию Ницше, который учил, что сила и власть - атрибуты полноценной личности. Странно, но Евгений чётко осознавал, что тот успех, который имеет, идёт от дьявола. Он не был примитивным сатанистом, но служил падшему ангелу своим искусством, которое стало именно дьявольским, осознавая, что делает, и это нравилось, поскольку был материальный достаток. Его влёк утончённый, эстетический разврат, цинизм. Почва для этого была как нельзя более подходящей, поскольку художественная элита, обретя свободу творчества в перестроечное время, стала самовыражаться в формах, иногда откровенно сатанинских. Например, несколько человек легли на Красной Площади и своими телами изобразили нецензурное слово, обмазывали девушку вареньем с ног до головы и облизывали её… это считалось авангардным творчеством. Ими, как и Евгением, двигало мнение о себе, как об избранных, не таких, как другие, которые выше, лучше, которым можно всё. А денежная подпитка давала возможность респектабельно выглядеть, осуществлять свои планы. Хотя он осознавал, что то, что рисует, по большому счёту, никуда не годится.
Время ведь было особенное, конец 80-х, которое можно сравнить с пьяным угаром. Но всегда наступает похмелье. Произошло это в начале 90-х. Почти все, кто составлял круг общения Евгения, покончили с собой. Кто-то выбросился из окна, кто-то умер от передозировки. И он решил, что главной ценностью в жизни являются деньги. Поэтому завел знакомство с сыном высокопоставленного человека, вместе с которым открыл один из первых валютных магазинов в Киеве по продаже парфюмерии. И вот однажды в магазин этот зашла группа коротко стриженных, спортивного телосложения мужчин, которые потребовали платить им за “крышу”.
Конечно, платить им никто не собирался, но Евгений подумал, а что мешает ему самому организовать подобную банду? Ведь Бог силой и здоровьем не обидел. В магазине работали охранники, которые и составили ядро будущей преступной группировки, которая, в свою очередь, влилась в состав крупного киевского криминального сообщества, где вскоре занял Евгений высокое положение. И началось страшное. Он стал превращаться в жлоба с бандитской психологией. А образование, манеры, знания, соединенные с жестокостью и властностью, составляли зловещую репутацию. Занимались они рэкетом, аферами. Деньги лились рекой. Однако длилось это недолго. За всё нужно платить. Начались разборки, небольшая криминальная война, где реально убивали. Все они больше играли в крутых ребят. А когда начали убивать, стало страшно. В результате всех этих событий Евгения в преступном мире объявили беспредельщиком, то есть поставили вне воровского закона, что равносильно смертному приговору.
Актёр
Он вынужден был бежать в Петербург и целый год беспробудно пил, пока не кончились сбережения. Наступила глубокая депрессия. Иногда в пьяном угаре пытался Евгений рисовать, но как будто никогда не держал в руках кисть: талант был отнят Тем, Кто его дал. Утром, глядя на страшные клыкастые рожи, что малевал ночью, ему становилось жутко, казалось, что он уже умер. Однажды взял нож, раскалил его на газе и порезал руку. Ему казалось, что боль докажет, что он ещё жив, способен что-то чувствовать, кроме страха и безысходности, пусть даже боль. Но вот однажды, совершенно случайно, он познакомился с Юрием Мокусинским. Это режиссёр, поэт, актёр, и через него Евгений оказался на Ленфильме. Там была школа-студия, где он начал учиться. И спустя недолгое время, кажется месяца два или три, стал ко-продюссером (исполнительный продюсер) одной картины. Познакомился и вошёл в круг питерского актёрского бомонда, общался с очень талантливыми и интересными людьми, такими как Игорь Скляр, Сергей Курёхин, Сергей Дебежев, Саша Баширов, группа “Колибри”, “Два самолёта”. В результате этого общения решил поступить в Ленинградскую академию театрального искусства - и поступил. Попал в классы к известным мастерам: Григорию Козлову и Вениамину Фильштинскому. Учился с очень одарёнными людьми, которые сейчас достаточно известны. Игорь Ботвин, Тарас Бибич, Ксения Рапопорт - это его одногрупники.
Однажды для постановки спектакля потребовалось серьёзное изучение русской классической литературы. Читая Достоевского, Гоголя, Толстого, начал Евгений томиться душой, ища смысл жизни. И однажды на съёмках передачи, посвящённой фильму “Особенности национальной охоты”, были они в одном очень красивом месте - городе Пушкине. А происходило это зимой, 19 января, как раз на Крещение. Как водится, хорошо выпили и утром поехали на съёмку. Передачу снимал Мокусинский, человек православный, глубоко верующий. Стоя вместе с ним на изумительной красоты поляне, Евгений слушал, как он рассказывает о Боге. А Евгений ведь придерживался осмысленной антихристианской позиции, эдакого интеллектуального сатанизма. Любимыми авторами его были Сартр, Борхес, Кортасар, поэтому он только насмехался над словами Мокусинского, мол, какой там Бог, чудеса, это примитивная религия для ограниченных людей. И вдруг Мокусинский говорит: “Послушай, Женя, вот мы, два здоровых мужика, сейчас стоим здесь, посреди этой красоты и говорим о Боге. Разве это не чудо?” И в этот момент из-за туч вышло яркое солнце и осветило пейзаж. Это было прекрасно. Впечатление было настолько сильным, что изменилось мировоззрение Евгения, он понял, что Бог есть. Поэтому начал посещать православный храм, изучать литературу. В основном ходил в храм Спаса нерукотворного образа, что в Питере на Конюшенной площади. Он искренне искал Бога, с головой погрузился в православие, даже имидж поменял - отрастил бороду и длинные волосы. Ездил по монастырям, помышлял даже стать монахом или поступить в семинарию и стать священником. Но жить праведной жизнью по стандартам Божьей святости сил не было. С одной стороны, тщательно и искренне соблюдал он все ритуалы, правила и предписания, держал посты. А с другой, регулярно срывался и пил, блудил. Потом каялся, и опять грешил. Это вызывало насмешки со стороны друзей: ночью пьяный дебош, а утром пение псалмов. Такая раздвоенность сильно его терзала, ведь Бога он полюбил искренне. Однажды на исповеди рассказал священнику об этой проблеме. А он ответил: “Ты же крест нательный носишь? Вот примотай к нему Евангелие, и в следующий раз, когда перед искушением станешь, положи на него руку и подумай, как бы на твоём месте поступил Христос”. Даже и теперь помнит Евгений эти слова и следует им, всегда стараясь сверять свои поступки с заповедями Иисуса. Но это не помогло тогда, вскоре произошёл очередной загул, и он, в пьяном безумии, сидел перед иконой Спасителя и плевал в неё. Точнее, не в неё, а в Того, Кто был на ней нарисован и говорил, что христианство ложь, что жить праведно невозможно. Не понимал он тогда, что иначе и быть не могло, ведь сущность его оставалась прежней, невозрождённой, он просто не знал, что значит родиться свыше, пытался достичь святости своими усилиями, соблюдением человеческих установлений. А потом совершил большую подлость, украл у лучшего друга деньги, зная, что подозрение падёт на другого человека. Украл не из-за нужды, а ради самой подлости. Один раз, переступив барьер морального запрета, уже остановиться невозможно, поэтому вскоре сделал ещё ряд неблаговидных поступков, за которые ему стало так стыдно, что он принял решение бросить всё и уехать в деревню.
Обращение
Оказался Евгений в Тихорецке. И решил начать жизнь с чистого листа. Купил себе дом, хотел вести незатейливый трудовой образ жизни, как тогда считал правильным и порядочным, работать руками, отречься от любого вида творчества. В то время Господь послал ему жену Свету, они вместе начали ходить в православный храм, он строго следил за соблюдением всех правил. Жизнь свою старался строить в контексте старообрядческого домостроя. Жена читает молитвы на церковно-славянском, а муж считает их, чтобы чего не пропустила. Но ничего не изменилось, как был грешником, так им и остался. Но вот Бог однажды послал к нему в гости сестру Аниту, которая уже была в прославлении церкви “Посольство Божье”, и поехал к ней Евгений в гости в Киев. Конечно, воспринимал он новую, необычную для него церковь, крайне негативно, только раз побывал на служении, из любопытства. Но решил дома посмотреть видеокассету с проповедью Аделаджи, чтобы уличить этого “сектанта” во лжи. Ему казалось, что это примитивная религия папуасов и негров. Православие хоть имеет глубокие исторические корни, многие великие люди были православными. А здесь… Но когда смотрел, Господь вдруг коснулся его сердца, и он упал на колени, каясь перед Ним, обливаясь слезами. Это было искреннее покаяние, рождение свыше. И Евгений понял, что мирская мудрость ничто, просто безумие. То, чем он раньше жил, что считал ценностью, в глазах Бога меньше, чем ничто. Как говорил апостол Павел:”Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа” (Фил.3:8).
Домой он вернулся уже другим человеком. И стал сразу искать общину евангельских христиан. Нашёл баптистов, начал ходить к ним на чтения Библии, хотя и православный храм тоже посещал. Долго так продолжаться не могло, и однажды священник сказал, что раз он ходит к баптистам, то должен выбирать, где быть. Евгений посчитал это знаком от Бога и окончательно оставил православие. Однажды ночью, часов в 12, он и жена вдруг проснулись, стали на колени и в молитве посвятили себя Богу. Они не могли больше жить как прежде: называть себя христианами, но исповедовать мещанские ценности, поняли, что только Бог может дать силы измениться и стать угодными Ему. Через некоторое время в Тихорецк приехал миссионер от ЕХМС Игнатьев Владимир и начал организовывать церковь. Евгений стал её членом, принял крещение и несколько лет нёс служение второго пастыря, пока Господь не призвал его учиться в Краснодар, где он поступил в КЕХУ. Одновременно в данный момент несёт служение пастыря малых групп в церкви “Дом Евангелия”.
Я задал Евгению вопрос: “Что ты сам думаешь о своей жизни? Мало кому довелось за не столь большой срок пережить то, что пережил ты. Почему к покаянию и служению Бог вёл тебя именно таким путём?”
“Бог знает, - ответил Евгений, - иногда мне кажется, что, зная мою авантюрную сущность, Отец мне позволил многое попробовать, чтобы испытать полное разочарование в том, что могло бы показаться мне ценностью. И по сей день, каждый раз, когда я становлюсь на молитву, я сам удивляюсь Его любви и милости, которой нет объяснения, и , думаю, вряд ли найдется хоть один “заслуженно” спасенный. Мне бы хотелось пожелать каждому пережить реальную встречу с Иисусом, Сущим над всем Богом. Однажды, десять лет назад, мне довелось это испытать впервые. Летним вечером я оказался один на огромном лугу возле Десны. Садилось солнце, вокруг на несколько километров не было ни души. Я любовался закатом и вдруг осознал, что Бог сейчас надо мной. Не помню подробностей, но я пал на колени, рассудок подсказывал, что все, что я сейчас попрошу, исполнится, мне кажется, что я даже видел себя в духе, со стороны, и тем более удивился, когда мои уста произнесли : “Господи, пожалуйста, не дай мне никогда отойти от Тебя…” После этого произошло много событий, я натворил много грехов и неоднократно был неверен, но Иисус всегда оставался верным, терпеливо ждал. Я верю и знаю, что Ему обязан всем: женой, детьми, драгоценными братьями и сестрами, церковью, но особенно тем, что Он позволил мне служить Ему. У меня дома на стене висит та самая икона, в которую я плевал в момент своего безумия, для меня и моей семьи это стало символом нашего прощения”.
Станислав Буланов