Не помню точно сколько мы прожили в первом доме. Я уже ходила в деревенскую школу, но ещё не перешла в сельскую. Предположу, что мне было 8 лет, когда встал вопрос с переездом.
Мама не любила наш дом на окраине деревни: маленький, холодный, не респектабельный.
Нам с папой, наоборот, он был по душе: уютно, большой участок и есть второй этаж.
Вторым этажом пользовались только летом, потому что он не отапливался. Зато лестница, ведущая на него, служила мне круглый год. На ступеньках можно было: читать и играть; устраивать наблюдательный пункт, если приходили гости; прятаться, когда родители ругаются; просто сидеть, свесив ноги с обратной стороны и мечтать.
Сейчас я считаю, что часть детства, проведённая в «скворечнике», как его называли родители, была самой счастливой.
В те годы папа уделял мне достаточно времени и постоянно придумывал занятия: очень часто брал с собой на работу и просто по делам, читал, пересматривал фотоальбомы, перебирал свой армейский чемодан (это я любила больше всего!), разучивал песни или просто лежал рядом на русской печке.
А мама тогда ещё сдерживала себя: при папе меня не трогала и не ругала, занималась своими делами и на нас внимания не обращала.
Друг за другом в нашей семье произошли большие перемены: переезд в новый дом в самый центр деревни; повышение мамы на работе из помощника в главного продавца; переход папы из простого рабочего в водителя молоковоза.
Если раньше мы жили на окраине, то теперь мимо нашего дома с утра до вечера ходили люди.
На языке мамы это означало, что везде должна быть идеальная чистота. Так я попала в рабство.
Никаких «пожалуйста» и «спасибо». Только приказной тон, не терпящий возражений.
Мыть пол нужно руками, швабра лишь грязь размазывает. Чистить ковры – только щёткой, метла не убирает весь мусор. Развешивать бельё на улице – в строгом порядке: постельное, штаны, платья, кофты, рубашки, футболки, трусы, носки. На грядках и в бороздах не должно быть сорняков и тяпкой их убирать нельзя – остаются корни, только руками.
Читаешь? Вяжешь? Вышиваешь? Смотришь телевизор? Рисуешь? Значит, ничего не делаешь.
До сих пор, когда я занимаюсь своими любимыми хобби, не покидает чувство, что я должна делать что-то по дому, а не «прохлаждаться».
Рисую и ловлю себя на страхе того, что сейчас кто-нибудь войдёт и увидит, как я бездарно трачу время, вместо того чтобы проводить его с пользой: убираться, стирать или готовить.
Осознанность и контакт с собой дают возможность отследить деструктивные установки, но их слишком много.