Действительно ли правда то, что существует секретный циркуляр о том, что стариков не нужно брать в больницу.
Приветствую вас, друзья мои, на канале у Анфисы!
Последний мой пост по мотивам прочтения статьи, опубликованной в интернет-издании «Царьград» вызвал множество возмущенных откликов. Меня даже упрекнули в том, что я работаю «на врага и со мной, «ципсотой», разберутся».
Ну, сразу могу сказать, что к вышеупомянутой структуре я вообще никакого отношения не имею. Просто попалась задевшая душу статья. и я решила поделиться своим мнением с читателями.
Я не знаю, правда ли то, что пишет «Царьград» или нет. Когда читаешь эту статью, то складывается такое впечатление, что всё, вроде бы, похоже на правду. Но как-то всё извращено особым образом и от этого складывается такое впечатление, что так оно всё и есть. А так, действительно, история похожа на то, чтобы в очередной раз рассказать, как у нас в России всё плохо. И рассказать так, чтобы все в это поверили. Вообще, не знаю, зачем такие «разоблачения» в столь непростое время и вообще, кому это нужно.
Я знаю, что среди моих читателей есть врачи. Хотелось от них услышать мнение по этому вопросу.
Я же хочу рассказать пару лично моих историй «в тему».
Я уже рассказывала вскользь про эти случаи из жизни моих родных в ранних статьях. Может, кто-то помнит.
История первая.
В этом году исполнится уже тринадцать лет, как моей мамы нет в этом мире.
Она ушла из жизни не сказать, чтобы рано, но и не поздно – в 79 лет. Последние десятка три лет она страдала от множества хронических заболеваний, к которым привели и тяжелое детство на оккупированной территории, и тяжелый многолетний физический труд. В общем, в целом тяжелая жизнь привела к тому, что к концу жизни она имела целый букет тяжелых хронических заболеваний.
Работала она практически всю жизнь на железной дороге. Медицинское обслуживание в их ведомственной медицине было очень хорошее. Уже будучи пенсионеркой, в постсоветское время, мама обязательно два-три раза в год по показаниям лежала в стационаре, где ее приводили в порядок и она жила вполне себе сносно до новой госпитализации.
Её последний, 2010-й, год был очень сложным не только для нее, но и для нашей семьи тоже.
Наша старшая дочь поступала в университет в Москве и мне нужно было быть рядом с ней.
Мама уже тогда болела, но до последнего оставалась на ногах, старалась помогать по мере сил нам, дочерям. И вообще, как она сама говорила, ей «надо расхаживаться». После очередной госпитализации, она расхаживалась и несколько месяцев чувствовала себя более-менее сносно. Но промежутки эти с каждым разом становились всё короче.
… Весной 2010 года, сразу после майских праздников, мне нужно было ехать в Москву записывать дочь на подготовительные курсы. Это было очень важно, так как количество мест на курсах было ограничено. Уезжала я на два дня. Билеты были куплены.
Накануне отъезда пришла к маме. Она с трудом открыла дверь. Состояние ее было более, чем тяжелое. Я в тот момент просто не знала, что мне делать. И мать в таком состоянии не бросишь, и будущее ребенка зависит от этой поездки.
Как мне сказала в тот момент одна моя интернет-знакомая – надо думать о будущем. Но и мать в таком состоянии я не могла бросить. Понимала, что я уеду, а она может без меня за эти два дня умереть.
Вызвала скорую. Приехала фельдшерская бригада – два молодых паренька. Помню, как сейчас - Иван и Илья. Посмотрели на маму. Илья сразу сказал, что в больницу они ее не повезут. Нужно вызывать участкового врача и пусть он решает, что с ней делать. Я пыталась, как могла, объяснить ситуацию, что нельзя ее оставить в таком состоянии одну, а мне нужно срочно уехать на два дня. Илья тогда как-то грубо даже сказал, что, допустим, они ее привезут, а в приемном отделении их развернут и они увезут ее обратно. А вот Иван, видно, проникся моей ситуацией и объяснил, что они ее в таком состоянии везти не могут, но они могут попробовать написать, что у нее обострение панкреатита. Так и решили. Маме помогло то, что она относилась к ведомственной больнице. А «скорая» в то время была уже общей службой. Ее положили на носилки и увезли в приемный покой железнодорожной больницы. В тот день дежурила доктор, которая всегда маму лечила и она, конечно же, сразу определила маму в больницу.
А я, помню, ехала в поезде и всё время с ужасом ждала, что сейчас позвонят и скажут, что мамы больше нет. И я, такая плохая дочь, оставила ее в такой тяжелый час. Но в тот момент обошлось.
Через два дня, когда я ее проведала, она уже вставала с постели и пыталась ходить по стеночке. И всё время говорила, что ей надо «расхаживаться».
После этого случая она прожила еще три месяца.
За это время она еще раз попадала в больницу.
Когда я уезжала с дочерью поступать в Москву, где мы с ней жили полтора месяца, то перед отъездом она мне сказала, чтобы я ехала и не переживала за неё, что «всё будет нОрмально». Так и стоят у меня до сих пор ее слова в ушах.
Накануне ее ухода из жизни мы ждали ее сестру в гости из Краснодарского края. Сестра приезжала каждый год, когда начинался сезон грибов и жила у нас месяца два-три. Вот и в этот раз накануне приезда тётушки я пришла к маме проведать ее и повесить выстиранные шторы.
Дверь никто не открыл, сколько я ни стучала. Заглянув в окно, увидела как поднимается и падает мамина рука на одеяло. Я вызвала мужа, мы открыли квартиру. Мама была в совершенно невменяемом состоянии.
Снова вызвали скорую. Приехала женщина средних лет. Осмотрела маму и так же сказала, что мы должны вызывать участкового врача. Но это была пятница и впереди были выходные. Я спросила, что, неужели ей ничем не помогут?
Фельдшерица померила давление и сделала какой-то укол. И тут, видно, что-то пошло не так. Потому что мама совсем опала. Они забегали, принесли носилки и повезли ее в больницу. Привезли сразу в железнодорожную больницу и снова к той же женщине-врачу, у которой мама лечилась.
Мы с сестрой были в полной прострации. Стояли и смотрели, как ей надевают кислородную маску, а она ее срывает.
Тогда врач сказала, чтобы мы шли домой. Она обязательно позвонит, как всё разрешится. И вообще, мы должны «ее отпустить. Ей уже давно пришло время, а мы ее никак не отпускаем».
Я не спала всю ночь. Разбирала документы, писала отчеты. Утром доктор позвонила и сообщила, что мама скончалась в час ночи. То есть, через два часа после того, как мы ее туда отвезли.
Ничего не могу сказать плохого, кроме хорошего, о персонале больницы, где она наблюдалась и лечилась. Оттуда же и ушла в последний путь.
А вот к работе скорой, особенно этой фельдшерицы, которая сделала ей этот укол, у меня много вопросов.
Наверное, какие-то инструкции у них по поводу таких тяжелых возрастных пациентов всё же были. И тут решал человеческий фактор. Всё-таки, это был еще 2010-й год.
До сих пор благодарна фельдшеру Ивану, что он отвез маму в больницу и подарил нам еще три месяца возможности побыть с ней.
Она успела узнать, что внучка стала студенткой, была очень рада этому.
А вот со свекровью всё было гораздо сложнее. Хотя, честно скажу, никто не отказал ни разу в лечении. Но и лишнюю ответственность брать на себя никто не хотел.
Об этом расскажу в следующей статье.
Если интересно то, о чем я пишу – ставьте лайки, подписывайтесь на канал. Так же жду ваши комментарии.
Анфиса.
Статья, о которой я говорила вначале:
P.S. Кстати, пока искала картинку для этой статьи, нашла в одном из изданий такую вот методичку, как действовать, если скорая отказывает в госпитализации.
