Никогда на свете я ещё не чувствовал себя таким раздавленным, просто растёртым в порошок. От моей личности осталось одно мокрое место. Я готов был выть белугой и трястись от злости от осознания всего, что со мной произошло, но… только наедине с собой. Да, я подавлен, и я это осознаю. Моё место под каблуком. Меня взяли в ежовые рукавицы и не собираются ослабевать хватку.
Такие мысли меня посещали полтора года назад, каждый раз, когда моя голова касалась подушки.
А началось всё со студенческой скамьи. На самом последнем курсе девушка по имени Жанна кокетливо мне улыбнулась. Это не могло остаться без внимания, и я пригласил её на вечеринку. Девушка была хороша собой, с завидным чувством юмора и мягким, покладистым характером. Она меня покорила своей открытостью и доверием. Мне даже показалось, что она была настолько наивна, что была склонна видеть во мне порядочного человека, какого-то выдуманного ей заступника. Она позволила себя поцеловать, и было такое ощущение, что она делала это впервые. Мне это польстило, и я озадачился. На следующий раз она общалась со мной уже как с близким другом, которому она доверяет, как с самым близким человеком. В общем, она умудрилась меня к себе привязать. Мы с ней встречались у неё дома, потом мне пришлось представить Жанну моей матери. Мы допоздна сидели на лавочке в парке. Посещали выставки и ходили в кино. В интиме Жанна позволяла многое, кроме самого главного. На выпускном вечере она расплакалась. Она, видите ли, поняла, что я её не люблю. Мне пришлось ей доказывать обратное. В конце концов, я пообещал на ней жениться. В порыве благодарности она поклялась любить меня до конца своих дней. Мы сыграли очень скромную студенческую свадьбу. А потом стали жить у её родителей, которые оказались приличными и рассудительными людьми. Её папа подарил мне «ладу» с условием, что я разделю его ревностную заботу о даче, а мама подарила нам двуспальную кровать с пышным матрасом, и вначале всё было как нельзя лучше. Но потом… моя услужливость и учтивость по отношению к родителям Жанны стала восприниматься как моя слабость, что ли. А моя внимательность и предупредительность к Жанне стала ей восприниматься как бесхарактерность. Другого объяснения я не находил. Всё оказалось примитивней и банальней. Она потихонечку стала мной помыкать. А потом просто не стала со мной считаться. Мне нужно было с самого начала пресекать такое к себе отношение, но не хотелось в данных обстоятельствах качать права и надувать щёки. В общем, что касается нормальных супружеских отношений, - я их запустил, и они больно ударили по моему самолюбию.
С утра моя жена наводит марафет своей внешности: сидит перед зеркалом, играет мимикой, подводит брови, красит губы и прочее, и прочее. При этом она говорит следующее:
- Милый, я тебе буду очень благодарна, если ты сделаешь бутерброды и заваришь кофе.
Когда она пьёт кофе, она говорит:
- Ты не находишь, что машина нуждается в мойке? Хотя бы номера изредка протирал…. Помой, пожалуйста, не тяни резину. И позвони мне насчёт своего отпуска. Хотелось бы хоть раз в жизни провести отпуск вместе со своим мужем.
На кухню входит тёща, Галина Львовна.
- У нас в доме есть мужчины? Когда, наконец, мусорное ведро попадёт по назначению?
Всем своим видом она выказывает недовольство.
Входит тесть, Семён Семёнович.
- Александр, ты вроде бы с красным дипломом окончил институт. Ну, лампочку-то вкрутить ты можешь в туалете?
За ужином у всех напряжённый, недовольный и чем-то озабоченный вид.
Тёща раздражённо говорит о запредельных ценах. Тесть сетует, что время не хватает опрыснуть виноград. Жанна о знакомых, которые позволяют себе каждый год отдыхать в Турции. Я говорю о кадровой текучке нашего предприятия. Такое впечатление, что все очень недовольны друг другом, потому что до чёртиков друг другу надоели. Я сроду не думал, что семейная жизнь настолько скучна и безрадостна. Дальше больше. Жанна начала подчинять меня своему настроению. Захочет - казнит, захочет - милует. Может устроить скандал на пустом месте, а может быть паинькой, во всём угождать мужу, смеяться и шутить беспричинно. То же и в постели. Сплошные капризы. То голова болит, то у неё я не такой активный, как должен был бы быть. Это меня просто удручало. Если она холодна, то в этом виноват я – не зажёг! А в последнее время я стал за ней замечать совсем нехорошие вещи. Она стала задерживаться в своём офисе. На мои поползновения отвечала коротко:
- Не сегодня, я устала.
И моя жена быстро засыпала без всяких нотаций и придирок. Более того. Я стал замечать, что Жанна стала просто терять ко мне какой-либо интерес. Ей было даже лень помыкать мной. Это меня стало страшно задевать и напрягать. Совершенно случайно я узнал, что в один из дней их отдел решил провести уикенд для корпоративного сплочения рядов. И Жанна мне об этом не сказала. У меня появились совершенно обоснованные догадки и созрел план. Меня так и подмывало узнать то, о чём так ныло нутро, но о чём я не мог сказать ей в глаза. Она бы подняла меня на смех и выставила дураком. Нужны были факты, а не догадки. Я взял отгул, купил бинокль и выследил их команду, устроившись в зарослях на почтительном расстоянии. Всё, что мне было надо увидеть, я увидел. Моя жёнушка вела себя раскрепощённо более чем. Особенно с завотделом по маркетингу. И вот настал момент истины. Они оба исчезли в зарослях, а появились в общем хоре, примерно, через час. Я настолько был уязвлён, раздавлен и растёрт в пыль, что чуть не лишился рассудка. Что я только не передумал за эти минуты прозрения! Я не мог снести тот факт, что жена мне изменяет после пяти лет совместной жизни. Я-то наивный думал, что взяв её в жёны, я сделал благородный поступок! А, оказывается, меня сыграли! Как мальчишку сыграли!
Совершенно разбитый я приехал к своей матери, хотел предупредить, что скоро я к ней перееду. У неё гостил мой двоюродный брат, Костян. Он был намного старше меня, но меня он любил и каждой встречи был рад. Это была хорошая возможность излить душу.
- Слушай, Санёк, всё, что ты мне сейчас рассказал, я пережил на собственной шкуре в первом браке. У меня есть для тебя хорошая новость. Я знаю, что тебе нужно делать, как себя вести. Сколько твоей тёще лет?
- По-моему, сорок шесть, если я не ошибаюсь…
- Лучше и быть не может! А теперь слушай меня внимательно!
Костян накрутил меня, вдохновил и вселил надежду. Они думали, что вытерли об меня ноги. Как не так! Игра только начиналась.
- Где ты был? – недовольно спросила Жанна. Она бы и не спрашивала, но статус жены обязывал.
- Мать навестил.
- Мог бы предупредить.
- А ты разве меня предупредила, что задержишься?
- С подругами посидели в кафе.
- И то ладно. Слушай, Жанна. Почему бы нам не подумать о ребёнке?
- Ты серьёзно? Сначала будь достоин звания отца: получай нормальную зарплату, стань руководителем хоть чего-нибудь, купи, наконец, жильё, приличную машину. Тебе самому не надоело вечно быть на побегушках?
- Я тебя услышал.
Следующая неделя прошла в постепенной смене не только одежды, но и имиджа. Я купил шляпу Хайзенберга, отпустил положенную куцую бородку и нацепил надменное выражение лица.
- Ты странно выглядишь, - сказала за ужином жена, корча презрительную улыбку. По выходным наша семейка всё ещё практиковала совместные семейные посиделки.
- Я рад, что ты это заметила, - ответил я, ковыряя вилкой в салате.
Новые ноты, ого! Галина Львовна на меня внимательно посмотрела. Я тоже посмотрел ей в глаза и кроме недоброжелательного блеска там ничего путного не увидел.
- Вот сами посудите, Галина Львовна, - начал я свою домашнюю заготовку, - динозавры жили миллионы лет, а человечество всего сотни тысяч. По всем предсказаниям древнеиндийским и библейским его ждёт незавидная участь. Человечество, я имею в виду ждёт. Но мы считаем себя умнее рептилий. Мы можем предсказывать, а животные только реагировать. Но данная способность, к сожалению, не спасает людей от тотального уничтожения. Человек знает, что умрёт, но всё равно продолжает принимать лекарства. Дайте мне вашу руку на минутку.
- Зачем?
- Я скажу вам, что вас ожидает в ближайшем будущем. Дело в том, что во мне внезапно открылся дар предсказателя и к нам в отдел зачастили разного рода личности, которым я даю ценные советы в преддверье надвигающихся на них событий.
- Глупость какая… ну, на!
Я осторожно взял её руку и воззрился на линии, рассекающие ладонь.
- Боже, какая у вас мягкая и тёплая рука, Галина Львовна. Это говорит о вашем исключительном характере.
Я стал слегка сжимать её ладонь в своей руке и продолжал:
- Вот эта линия говорит о скором воскрешении вашего женского начала. Вы в основе своей чувственная женщина и ваш взлёт - дело времени. Семёну Семёновичу ничего не останется делать, как пережить вторую молодость. И вы, Галина Львовна, ключевая в этом фигура…
Семён Семёнович, пятидесятилетний, усугублённый раздумьями мужчина, находился в этом ближайшем кругу с одной только функцией – продолжать линию двух плохо закамуфлированных мурен и всячески им поддакивать. Он уже давно был под бдительным присмотром, и его задача в основном заключалась в том, чтобы безошибочно определять, откуда ветер дует.
- Ну, хватит болтать языком! – неожиданно подала голос Жанна, - нахватался по интернету всякой ерунды и паришь мозги!
- Нет-нет, мне интересно, к чему всё это приведёт! – вскричала её мама и в её глазах в кои-то веки заблестели искры утренней свежести.
- Однозначно к счастливому концу! – сказал я. – Мы все станем лучше и добрее, а главное в наших сердцах воспылает любовь и согласие!
На следующий день я увидел тёщу с аккуратной причёской на голове и с накрашенными губами. Мы как-то неловко неразошлись на выходе из кухни и плотно теранулись друг об друга телами. Мы ощутили друг друга, и Галина Львовна сказала так по тихому «ох!» и, надо же, мне стыдливо и робко так улыбнулась, что было ей категорически не свойственно.
Когда она со своим мужем воротилась с дачи, её ждал сюрприз. В их комнате на тумбочке у кровати стоял букет прекрасных полевых цветов. Никто не знал, откуда появились цветы. Всем стало жутко не по себе. Кроме Галины Львовны. В результате этого инцидента, она стала смотреть на меня совершенно по-другому. Восторженно и с обожанием.
- Это твоя работа? – учинила мне допрос Жанна.
- Ты о чём?
- Зачем ты маме подарил цветы?
- И не думал.
- Ну-ну. Подлизываешься?
- А есть для чего?
- Да кто ж тебя знает! Последнее время ты стал выкидывать штуки.
- А как ты это заметила?
- Ты ведёшь себя со мной как с дурочкой. Думаешь, все не понимают, что ты просто издеваешься над нами?
- Давай-ка лучше кое-чем займёмся.
- У меня нет настроения.
- Я опять в немилости. Понятно.
Покопавшись бесцельно в смартфоне, благоверная сделала некие умственные усилия, после чего встала и продефилировала в ванную. Там она привела себя в порядок и, судя по всему, приняла таблетку. Потом она демонстративно растянулась на кровати, обнажив интимные места. Я сам должен был догадаться, что от меня требуется. Но я стал досадливо не догадлив. Я сделал вид, что не заметил перемен в её настроении. Её это возмутило, и она ткнула меня в бок. Я повернулся к ней и спросил:
- Ты захотела секса?
Она зло засопела. По сценарию я должен был осчастливиться и начать страстное либидо без глупых вопросов. А вопрос был ещё и издевательски провокационный. Как я посмел!
Она лежала и молчала. Она не могла сказать, что да, я внезапно захотела близости, или: я решила войти в твоё положение и разделить с тобой твои нахлынувшие чувства. Пауза затянулась. Жанна такой человек, что привыкла настаивать на своём. Это вошло у неё в привычку. А тут сбой. Играть по другим правилам она была не готова.
- Не хочешь, как хочешь! Буду я его ещё уговаривать! – сказала она и резко отвернулась. Она была страшно уязвлена моей выходкой.
Я чувствовал, что она долго не могла заснуть, всё вздыхала и крутилась, - переваривала собственное поражение. Интим на моих условиях - это выше её мировосприятия! Она была в растерянности. Она теряла нити контроля. Я же наоборот, их приобретал.
С самого утра я пригласил Галину Львовну на кухню для серьёзного разговора. Та отнеслась к приглашению действительно по серьёзному, поработав над чертами своего лица, ожидая чего-то большего, чем просто чашка капучино.
- Галина Львовна, расскажите мне подробнее о ваших бадах. Женщины нашего отдела проявили заинтересованность в вашем продукте.
Галина Львовна облегчённо выдохнула и начала свой рассказ. Я внимательно смотрел ей в лицо, кивал и задавал уместные вопросы. Женщина разошлась не на шутку. Она подробнейшим образом объясняла воздействие каждого продукта на организм и, наконец, дошла до бада, который способствует половому влечению. Мы углубились в проблему и нашли столько общих знаменателей, что Жанна, невольно пристроилась к нам за стол и стала зорко смотреть то на одного, то на другого. Она старалась вставлять язвительные реплики, но мы их просто игнорировали и это её бесило. Как результат, у нас с тёщей появилась дружеская нота, и она ещё раз доверила мне свою ладонь. Я наговорил ей всякой приятственной всячины и в конце чувственно поцеловал её руку.
- О! – сказала она. – У нас в доме объявились кавалеры и засмеялась.
С этого момента игра вступила в новую фазу. Мы с Галиной Львовной перемигивались, отпускали шуточки, понятные только нам, проявляли незримую заботу друг о друге, и это нас только ещё больше сближало. Семён Семёнович был отодвинут на задний план, ему как всегда доставались вторые мелкие роли. Жанна ехидничала, но на её скрытое негодование никто уже не обращал никакого внимания.
Я повадился к Галине Львовне за бадами в её офис, состоявший из двух арендованных комнат, находившихся в приличном здании, правда, в подвальном помещении. И однажды случилось так, что все её сотрудницы были в бегах. Мы остались с ней одни. Продолжать? Я понял, почему именно милфы ценятся нашим братом, а не взбалмошные тупые блондинки. Мы обдали друг друга таким пылом и страстью, что оба были в шоке. Всё случилось неожиданно для нас самих. Просто нас обоих держали долгое время впроголодь и, наконец, мы восполнили естественную потребность в том, что называется…. Как бы это сказать, чтобы не оскорбить чувства верующих…
Да, именно с этого момента я стал жить в этой семье, как у Христа за пазухой. Фигурально выражаясь, самый жирный кусок предназначался мне и только мне. Любой человек, обладающий умом, увидел бы в наших отношениях нечто большее, чем простые экивоки учтивого зятя с любящей хлебосольной тёщей. Но как это было доказать? Не пойман - не вор. Жанна взяла моду яростно заступаться за отца, когда он попадал в немилость, что было не принято в этой семье и выглядело просто абсурдно. Ко мне она выказывала дерзкое пренебрежение, а с маман едко ехидничала, цеплялась за слова и перечила ей на каждом шагу. Но я и Галина Львовна были полностью удовлетворены создавшейся ситуацией. Нам ничто не мешало тайно встречаться и прилюдно оказывать знаки внимания друг другу. Всё остальное только нас веселило и бодрило. А однажды….
- Что случилось, Галя, на тебе лица нет, - спросил я, когда мы остались наедине.
- Я беременна, Саша. Знаешь, я так не хочу делать аборт…
- И не надо. Рожай себе на здоровье. У тебя ведь есть муж. Всё будет хорошо, уж поверь мне.
- Ты знаешь, я не помню, когда мы с ним были последний раз.
- А ты вспомни, заостри на этом внимание и поставь его в известность.
- Легко тебе говорить…
Через несколько дней Жанна меня ошарашила тем, что объявила:
- Я подала на развод. Мы слишком разные люди, чтобы испытывать терпенье друг друга. Я больше так не могу. Давай разбегаться.
- Развод так развод. Насильно мил не будешь.
Ещё через пару дней на совместном воскресном ужине Галина Львовна сделала заявление. Она оповестила меня и Жанну, что они с Семёном Семёновичем решили обзавестись ребёночком. Они взвесили все за и против и проголосовали за продолжение рода, раз в это дело вмешался сам господь. Раз Бог дал, нельзя ему отказывать. И это было в высшей степени разумно.
Я произнёс тост в честь такого мудрого и смелого решения и напомнил о своих предсказаниях про вторую молодость и любовь, которая должна была заполнить наши сердца на веки вечные. Вот она и заполнила. Жанна настолько была в шоке, что округлила глаза и смотрела перед собой, ничего не видя и не слыша: старалась переварить услышанное. Но так толком ничего и не переварила. Пролепетала что-то несвязанное. На этот счёт у неё не было отработанных речевых шаблонов. Она ушла вся в себя, а на следующий день вдруг мне заявила:
- Я погорячилась с разводом. Прости.
В постели она робко дотронулась до моей щеки.
- Я подумала, может нам стоит подумать о ребёнке?
- А такое бывает? Ты уже несколько месяцев игнорируешь меня как мужа, обесцениваешь и оскорбляешь. А теперь хочешь ребёнка? А как же высокая зарплата, руководящая должность, новая машина? Позавидовала матери или не хочешь уделять внимание своему будущему братику или сестрички? Я жду объяснений.
Жанна зарыдала в подушку. Я вышел на балкон подышать свежим воздухом. Мир и покой царили в моей душе. Я наслаждался видом огней и редким гулом запоздавшего транспорта.
Я был везде победителем.
Теперь моя очередь казнить и миловать.