– Знаю, что у тебя аэрофобия.
– Есть такое – моментами потряхивает. Хотя раньше гораздо сильнее это ощущалось, временами на снотворном приходилось летать.
– Когда с ЦСКА был самый страшный полет?
– Однажды летели из Австрии со сборов. Перед взлетом сидим, я смотрю в окошко и вижу черную-черную тучку. Со мной рядом Цауня сидел тогда, и я ему говорю: «Сань, неужели мы прям туда полетим?»
И вот мы разгоняемся, поднимаемся потихонечку, входим ровно в эту тучку, и нас как начало мотать – бам-бам во все стороны. Было очень страшно, просто нереально. Я не знаю, осталось ли мое сиденье на месте. В такие моменты у тебя голова в шоковом состоянии.
– Может, музыку стоило послушать?
– Какая музыка? Там не до нее было вообще. Испугались даже те, кто летать не боялся. Братья обычно спокойно полеты воспринимали, а тут я повернулся, смотрю, а они прям тоже в жестком напряжении.
– Из молодых летать никто не боится?
– У нас такие молодые, блин. Мне кажется, они ничего не боятся. Я как ни зайду в самолет, они уже спят, а я не понимаю: «Как?» Когда трясет, они седьмой сон видят, – сказал Набабкин.
