Продолжим воспоминание о деде Ашшурбанапала и вновь о нём поговорим... О том самом, который вошёл в историю под тронным именем Синаххериб.
Его ещё при жизни считали правителем неоднозначным даже сами ассирийцы. Хотя он бесспорно был одарённым и вполне деятельным. Он немного увлекался искусством, а также интересовался некоторыми науками, и в особенности, техническими изобретениями, и при этом кое-что самолично изобрёл. В частности, он усовершенствовал стенобитную машину, о чём не преминули нам похвастаться ассирийские хроники. А ещё он постоянно занимался физическими упражнениями и в итоге из болезненного и тщедушного мальчика вырос в выносливого мужа. Однако все эти достоинства сводил на нет его бешенный и необузданный темперамент.
Синаххериб был очень вспыльчив, а после того, как он взял приступом и сравнял с землёй Вавилон, убив при этом почти всех его жителей, включая женщин, детей и стариков, то он тут же получил нелицеприятное прозвище Бесноватый. И окружающие окончательно убедились, что ими правит прирождённый монстр и закоренелый садист.
И вот с таким "Бесноватым" на троне Накии приходилось как-то уживаться.
Каждый день она ходила по лезвию ножа. Но другого выхода у неё просто не было.
Ну а Синаххериб оказался не только очень воинственным царём, как его отец и основатель династии Саргон II, помимо этого он был чрезвычайно жесток со своими противниками и опирался исключительно на так называемую «военную партию», на свою армию и её офицерский корпус, то есть генералитет.
Всех остальных он ни во что не ставил.
* * *
Не проходило и недели, чтобы Синаххериб кого-нибудь не бросал в казематы, где несчастных подвергали жутким пыткам. И именно при нём у нескольких ниневийских ворот установили клетки, в которые стали сажать приговорённых к казни, и эти несчастные иногда месяцами, не разгибая спины и не поднимая головы, ждали в этих клетках экзекуции, питаясь только объедками, и зачастую сходили с ума.
Из его многочисленного гарема уже была приговорена к казням каждая десятая наложница (а это оказалась добрая сотня девиц). Причём, он казнил не только провинившихся, но и тех, кто ему изрядно уже поднадоел и не вызывал у него желания. Можно даже сказать так, что этот монстр в человеческом обличье казнил наложниц по любому поводу, а то и без повода, и из его двенадцати официальных жён две были тоже замучены палачами, а с одной, которую уличили в неверности, по его приказу с живой содрали кожу на его же глазах.
Да-а-а, это был сущий монстр, но Накия приобрела какую-то магическую власть над этим кровожадным правителем, и только ей каким-то чудом удавалось совладать с его частыми приступами гнева.
* * *
Постепенно Накия стала для Синаххериба незаменимой, он так привязался к ней, что из обычной наложницы она была повышена им по своему статусу до жены. Однако у Синаххериба имелась ещё старшая супруга. Это была коренная ассирийка, и от неё у Великого царя родились сыновья, считавшиеся наследниками первого порядка, которых звали Адармелик и Шарецер.
Их мать в лице Накии сразу же почувствовала для себя угрозу и начала против неё плести изощрённые интриги. Чего только она не предпринимала, чтобы извести соперницу, дело доходило даже до наёмных убийц, которых она не раз подсылала к Накии.
Дважды Накия находилась на волоске от смерти и только чудом спаслась. Один раз ядовитая змея ужалила вместо неё служанку, а в другой раз отравленное вино по случайности выпил евнух, и тут же на глазах Накии бедолага в страшных мучениях испустил дух.
Случай с отравлением стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Накии, и после него, чтобы больше не искушать судьбу, она попросила у Великого царя разрешения временно покинуть Ниневию и перебраться с детьми в более безопасное место.
Выбор у неё пал на Харран, город, который находился неподалёку от излучины Евфрата и считался столицей Западной половины империи.
* * *
Накия приобретала всё большее влияние на мужа, и закончилось всё тем, что он решил сделать наследником её старшего сына Асархаддона, обойдя тем самым своих сыновей Адармелика и Шарецера, которые всё-таки имели гораздо больше прав на царскую тиару.
Старшие сыновья попытались вынудить отца изменить своё решение, однако тот наотрез отказался это сделать. И в воздухе запахло грозой. Но Синаххериб как будто ничего не замечал. А вот Накия, вернувшаяся из Харрана в Ниневию, почувствовала, как начала накаляться обстановка.
Это было видно по косым взглядам Адармелика и Шарецера и по их матери. По тому, как они о чём-то постоянно перешёптывались между собой.
Но никто даже не мог представить, какое гнусное преступление задумают старшие сыновья Великого царя…
* * *
Всё случилось в Кальхе, в прежней имперской столице…
Синаххериб перед выступлением в очередной поход должен был посетить в этом городе храм бога Нинурты (этот бог считался сыном Ашшура и отвечал за удачные войны) и, как полагается, принести должен был ему жертвы. Отца собирался в качестве наследника сопровождать и Асархаддон, однако его задержали в Ниневии непредвиденные обстоятельства.
Как впоследствии рассказывали Накии свидетели случившегося, в тот день город ещё с утра накрыла огромная песчаная буря, пришедшая со стороны Аравии, и люди сразу зашептались, что это не с проста и что это очень плохое предзнаменование, однако Синаххериб не пожелал отменять церемонию.
Всё должно было проходить так, как он и наметил.
* * *
Во дворе храма закололи бычков. Затем внесли в храм другие подношения, и Синаххериб первым вошёл вовнутрь него. За ним последовали Адармелик и Шарецер, и только после них вошли жрецы и некоторые военачальники.
Синаххериб прошёл чуть вперёд, встал перед скульптурой бога удачной войны и начал молиться, закрыв при этом глаза. Молился он на этот раз не стоя, а почему-то встал на колени. Делал это он как никогда усердно и истово. И молился минут двадцать…
И тут Адармелик, переглянувшись с Шарецером, выхватил из-под плаща кинжал и первым с криком «будь ты проклят!» подскочил к отцу и ударил его в спину остриём лезвия. Затем нанёс второй удар. И третий. Причём второй и третий были нанесены уже в шею.
За Адармеликом тут же последовал и Шарецер.
В итоге оба сына Синаххериба нанесли отцу больше тридцати ножевых ранений, половина из которых оказались смертельными.
Захлёбываясь в крови, Синаххериб почти мгновенно испустил дух. Никто из тех, кто находился в тот момент в храме, не посмели разоружить разъярившихся царских сыновей.
К Асархаддону его сводные братья подослали наёмных убийц, но их всех перехватили и обезвредили.
В эти трагические дни как никогда проявился железный характер Накии. И уже под её влиянием Асархаддон взял себя в руки и тоже стал действовать решительно.
* * *
Преступлению Адармелика и Шарецера все ужаснулись, и они не получили сколько-нибудь значимой поддержки при дворе. На их сторону не встала армия, и братьям пришлось бежать сломя голову на Север и просить убежища в Урарту.
Урартцам было выгодно поддержать смуту в соседней державе, но разжечь по-настоящему гражданскую войну в Ассирии Адармелику и Шарецеру так и не удалось. Они собрали под свои знамёна только пять тысяч человек из эмигрантов, прятавшихся у урартцев, и с ними рискнули выступить в сторону Ниневии, надеясь, что у них найдутся сторонники и внутри имперской столицы, однако Асархаддон с большой армией выступил им навстречу.
Братьев-отцеубийц он застал ещё в приграничье, на верхнем Евфрате, у города Мелида. Их небольшая армия даже не стала биться и сдалась Асархаддону. Ну а Адармелик и Шарецер, чтобы не попасть в руки сына Накии, закололи друг друга мечами.
Асархаддон распорядился не предавать их трупы земле, а бросить на съедение гиенам.
Вот через что пришлось пройти Накии, чтобы достичь своего нынешнего блестящего положения.
* * *
У царицы-матери выработались не только железная воля и мужской характер, но ещё и трезвый ум, она многое предвидела и умела, как никто другой, всё рассчитать наперёд. Она буквально за руку привела к власти старшего сына, он её слушался и, по сути, она стала его соправительницей. После этого ей можно было поставить в заслугу не мало хороших дел, но вот одно из них явно выделялось и прославило её имя на века…
Она убедила сына восстановить легендарный Вавилон. Тот самый, который был до основания разрушен её мужем, и за каких-то три года этот важнейший экономический и культурный центр всего Ближнего Востока, как птица Феникс, возродился. И даже стал краше прежнего.
Восстановлением города занимались под руководством выдающегося ассирийского архитектора Арди-аххеша, и именно ему этот город был обязан своим нынешним блеском.
По чертежам Арди-аххеша в том числе воссоздали зиккурат при Эсагиле (это был главный храмовый комплекс Вавилонии). Так называемую башню Этеменанки. Высота этой башни превысила 135 локтей (90 с лишним метров), и её впоследствии стали называть Вавилонской башней (выше её были тогда на Земле только Большие пирамиды в дельте Нила).
Также по совету Накии были восстановлены или расширены привилегии и других самых крупных ассирийских и вавилонских городов, таких, как Кальха, Харран, Арбелы, Сиппар, Борсиппа, Ниппур, ну а Ашшур полностью освободили от всех налогов и даже теперь он пользовался судебным иммунитетом.
В империи строились или обновлялись многочисленные храмы. И ещё, именно по совету матери Асархаддон приступил к завоеванию Египта, который после разгрома кушитов он, в конце концов, и присоединил. То есть можно вполне обоснованно утверждать, что после убийства Синаххериба, Накия начала наконец-то пожинать плоды своей выдержки, однако она не почивала на лаврах, отнюдь нет, ведь её деятельная натура не терпела никакой праздности.
Ну а Асархаддон, за всё время одиннадцатилетнего правления, по всем важнейшим вопросам советовался с матерью, и зачастую за ней оставалось последнее слово. В какой-то степени её можно было сравнить со знаменитой Шаммурамат (греческий вариант её имени – Семирамида, – прим. авт.), о которой на Древнем Востоке до сих пор слагались многочисленные легенды. Но если Шаммурамат была соправительницей и несколько лет делила власть с собственным сыном Ададом-нирари III, то Накия возвела на трон ещё и внука, и Ашшурбанапал также с ней во всём вынужденно считался. Авторитет у Накии был непререкаем!
Получалось, что эта во всех отношениях выдающаяся женщина на протяжении тридцати с лишним лет заправляла всеми делами в Ассирийской империи в пору её наивысшего расцвета.
* * *
Накия постоянно рисковала жизнью, находясь рядом с таким правителем, каким был её муж, ведь не случайно он носил нелицеприятное прозвище Бесноватый, и это заставило её оттачивать своё мастерство управлять людьми. Накия развила свой талант и довела его кажется до совершенства. И уж если она приручила Синаххериба, то сыном управлять ей было тем более не сложно.
А вот теперь настала очередь и внука. И внук ей тоже был послушен.
***
Накии было важно, чтобы Ашшурбанапал не отбивался от рук, да тут ещё она переживала и за свою племянницу, единственную дочь младшей сестры. А именно благодаря и ей Накия могла в том числе влиять на Ашшурбанапала. Это Накия понимала. Поэтому-то она и стала неодобрительно воспринимать новое увлечение царственного внука, хотя к этой золотоволосой чужеземке, поэтессе-лидийке, она поначалу по серьёзному и не отнеслась.
Сколько уже прошло через руки Ашшурбанапала фавориток! Всех их не упомнишь даже по именам! Не она первая, не она и последняя!
Накия видела эту девицу всего-то несколько раз, и то она видела её по большей части мельком, и со слов учёного Набуахиарибы, наставника царя и опекуна, а теперь и приёмного отца Аматтеи, у неё сложился, как ей казалось, вполне законченный образ этой девицы. Лидийка эта была мягкой, а ещё, как и все творцы, утончённой, в какой-то мере нервной и чрезвычайно впечатлительной натурой.
И эта девица тяжело переживала несчастную любовь к мидийскому принцу.
Ну а эта история уже в прошлом. Она не имеет теперь значения. После краха её первой любви, когда ей пришлось спешно покинуть ставшую для неё негостеприимной Мидию, она нашла утешение уже в новом чувстве, которое кажется теперь у неё зарождалось по отношению уже к Великому царю.
Но в этом чувстве со стороны Аматтеи явно не хватало самого главного- страсти. И это Накия-старшая сразу же распознала.
* * *
Да, конечно же, эта лидийка, быть может, и талантлива, и даже очень неплохо сочиняет стихи, ею многие уже восторгаются, но она не претендует ни на что и вполне довольна своим нынешним положением.
Накии казалось, что это очень даже хорошо, что её внук сейчас увлёкся именно такой вот фавориткой, совершенно непривередливой и ни на что не претендующей. Но почему-то забеспокоилась по её поводу Ашшур-шаррат, значит, женское сердце ей что-то подсказывало?
А потому надо бы получше присмотреться к этой новой фаворитке её младшего внука. Того самого, которого Накия возвела на трон.
* * *
Накия как раз направлялась к Великому царю, когда там состоялся приём возможного наместника Приморья, халдейского князя Набуэля. На этом приёме оказалась и Аматтея, которую задержал Ашшурбанапал.
Царица-мать не стала раньше времени заходить в апартаменты, однако всё услышала, потому что двери по халатности секретаря Великого царя Азимилька оказались не плотно прикрыты. И у Накии даже проснулась ревность, когда Набуэль стал выражать своё восхищение поэтессой.
Накия приняла решение не заходить к внуку и вернулась к себе.
Тут стоит добавить, что прежде этот князь был не чужим и самой Накии. Он являлся одним из её любовников. Конечно же, он был привлекателен, и женщины, окружавшие его, так или иначе сразу же поддавались его обаянию, а некоторые из них и вовсе сходили по нему с ума. Мало того, что он походил на молодого бога и обладал можно сказать безупречной внешностью, но ещё этот юноша умел пользоваться своими данными себе во благо: он был чрезвычайно обходителен и если необходимо было, то становился улыбчив и подчёркнуто внимателен и учтив. И, к тому же, его по праву считали певцом. Причём одним из лучших при дворе. Он превосходил даже многих профессионалов. Куда им было до его пения?! Голос у него был сильный, чистый, неподражаемый, он завораживал с первых мгновений. Особенно это касалось женщин.
Ну а о бесчисленных победах этого сердцееда над прекрасной половиной человечества тогда не говорил разве что только ленивый. Об этих победах судачили постоянно. И утверждали, что за свои неполных двадцать лет этот юноша имел связь аж c тремя сотнями красоток, и попасть в его сети мечтала каждая особа женского пола.
Разумеется, и царица-мать, давно уже коллекционировавшая смазливых молодых мужчин, мимо общепризнанного первого красавца Ниневии никак не могла пройти.
Не долго раздумывая, она сошлась с ним и закрутила интрижку, сделав Набуэля своим постоянным фаворитом, однако всё новые его похождения надоели Накии, и через полтора года их отношений она отпустила этого юношу от себя. Но до сих пор она не забыла его и теперь при случае всегда была рада вновь с ним повидаться. При этом она по-прежнему предпочитала принимать его не где-нибудь, а в своей спальне.
А когда Ашшурбанапалу понадобилось найти кого-то на место губернатора самой южной области, халдейского Приморья, ещё вчера являвшейся полунезависимым княжеством, Накия тут же воспользовалась этим.
Она предложила внуку назначить губернатором именно своего любовника.
* * *
Как раз после разговора с Ашшур-шаррат Накия ожидала Набуэля, который ещё находился в Ниневии. Зная, что он задержался в столице по поводу назначения, она вызвала его.
По её указанию в маленькой гостиной накрыли стол, свет был в ней приглушён, там горели сейчас только три лампиона. Накия приготовила любимое халдеем вино с греческого острова Хиос и фрукты. Набуэль должен был уже как пару часов назад появиться, но он явно запаздывал, и царица-мать ходила по опочивальне и начинала на него сердиться.
Вот уже пошёл и третий час её ожиданий…
- Ну это уже наглость! Несносный мальчишка! - в сердцах произнесла Накия. - Что он возомнил из себя?!
Её никто так не унижал и не заставлял так долго ждать! Уже третий час пошёл её ожиданий!
Когда он, наконец-то, предстал перед ней, то она не преминула ему высказать своё неудовольствие, на что он ответил, что его задержали не какие-то обстоятельства, а Великий государь.
– И о чём ты с ним говорил? – поинтересовалась царица-мать.
– О-о! Мы поговорили с ним по душам, откровенно! И говорили мы с ним об очень многих вещах!
– И всё же? Поделись со мной. Мне рассказать-то можно. Хотя бы поведай мне главное из вашего затянувшегося разговора.
– Я прежде всего получил от Великого царя указания…
– Как себя вести в Приморье и как править в этой новообразованной провинции?
Набуэль это предположение подтвердил.
– И какие же Великим царём были даны тебе указания? - полюбопытствовала Накия.
– Как ты знаешь, госпожа, в этой области до сих пор не всё спокойно. За последние годы там не раз возникали беспорядки, и среди тамошних халдеев по-прежнему ощущается недовольство, в том числе и из-за их приниженного положения по отношению к ассирийцам. Да и под боком у них находится Элам, а ещё арамейские княжества, и рядом кочуют постоянно склонные к разбою арабы. Область мне досталась совсем непростая, но я надеюсь, что справлюсь с ней, и в Приморье будет наведён, наконец-то, порядок и отныне там станет намного спокойнее…Тем более Приморье теперь будет самой обычной провинцией империи…
– Ты думаешь, это так просто будет сделать?
– А что? Эта задача вполне осуществима. Я чувствую в себе силы. И знаю, как этого добиться. Приморье я преобразую! Оно превратится в самую обычную провинцию! Как Гузанна, или Арбелы. Приморье станет законопослушной. Боги станут моим словам свидетелями! И Мардук! И Ашшур! Я добьюсь поставленной цели! Обязательно!
– Ну а знаешь, по чьей протекции ты получил Приморье?
– Догадываюсь…
– Ну что ж, я думаю, ты справишься. Я в тебе не сомневаюсь! – заключила Накия, и после этого усмехнулась. – Но давай-ка вначале с тобой выпьем, а потом ты меня постараешься отблагодарить…
***
Когда Накия и Набуэль уже угомонились и отдыхали, царица-мать скинула со своей груди руку юного любовника, отодвинулась от него, откинулась на спину и прикрыла себя до подбородка покрывалом.
Он её сегодня разочаровал.
Набуэль ей совершенно не понравился. Вернее, не ко двору пришлось его поведение. Он был слишком тороплив и о ней совсем не хотел думать. А ещё в нём было мало страсти, как будто он исполнял какую-то повинность. Этого было нельзя не заметить. Он мыслями находился где-то в другом месте, и даже когда её ласкал, то делал это как-то рутинно и как будто бы по принуждению и неохотно. А ещё он ей отвечал на все её вопросы как-то невразумительно и не впопад.
Она долго рассматривала потолок, а потом повернулась к халдею и требовательно и напрямую у него спросила:
– А что, ты до сих пор так и не угомонился?
– В каком смысле?
– Ну что, ты по-прежнему вовсю гуляешь? Ты - ходок? И, как и раньше, таскаешься за всеми девками, которые тебе попадаются на глаза? При дворе только и говорят об этом. Там ещё остались не тронутые тобой девицы?
Халдей покосился на Накию и промолчал.
Ну а для чего говорить о том, что все и так прекрасно знали. Оправдываться перед недовольной госпожой? Зачем? Он не любил это делать, да сейчас и не очень-то и желал этого. Что, он будет шарахаться от девиц, от тех, которые к нему сами постоянно липли, причём липли как мухи на мёд?!
Он через некоторое время вновь потянулся к царице-матери, однако на этот раз она не была настроена на нежности и от себя его резко оттолкнула.
– Не хочу…Отстань!
– Ну, как скажешь! – немного обиделся он, но постарался не показывать свою обиду.
– Так признайся, ты продолжаешь гулять? И гуляешь, как и раньше, напропалую? – переспросила Накия.
– Ну ведь это дело известное…- попытался перевести этот разговор в шутку Красавчик.
– Ты ещё скажи в своё оправдание, что это свойственно твоим годам…И от этого тебе никуда не деться.
– Ну, конечно же! – халдей в отместку решил немного подразнить царицу-мать.
– Хм-м... Ну получается, ты так и не думаешь пока что остепеняться?
- Для чего мне это? - недоумённо произнёс Набуэль.
- Ну выбрал бы себе кого-нибудь. Мало разве девушек вокруг? И среди них хватает вполне порядочных. Ну неужели так никого и не присмотрел ещё?! Я бы тебе могла даже в этом помочь и кого-нибудь подобрала бы…
– Ха-а-а, мне?! - Красавчик рассмеялся. - Забавно!
– Ну, да. Ну и как зачем?!
– Я же та-а-ак молод! Я ещё не нагулялся, моя госпожа!
– Э-э-э, это, между прочим, быстро проходит… – парировала Накия-старшая. - Я имею ввиду молодость.
– Ну я вот до сих пор как-то и не встретил ту, которую бы мог объявить своей второй половинкой. – После некоторой паузы князь добавил – Ну, конечно же, это не относится к тебе, госпожа. О-о! Я был бы без ума, если бы ты мне только дала хотя бы слабую надежду, что когда-нибудь сможешь стать моей супругой, но, увы, увы, увы, – Набуэль деланно вздохнул, – э-эх, этого кажется не будет никогда. Я ведь слишком ничтожен для тебя. Я не царственная особа, а всего лишь… какой-то халдей. И на что я могу претендовать? Да ни на что! Между нами - настоящая пропасть! И вот из-за этого мне обидно...
– Ты и вправду будешь только любовником моим, и этого для тебя будет вполне достаточно, так что не вздыхай понапрасну, – ответила ему категорично Накия. – Ну и всем понятно, что я замуж не собираюсь ни за кого… и никогда думаю уже не выйду… Теперь это не сообразуется с моим статусом, – заметила царица-мать. – Я обречена… Э-э-эх, на роду мне написано, что я буду вечной вдовой…Видят боги!
– Госпожа, это, конечно же, так, но ты всё-таки не наговаривай на себя! - попытался возразить Накии Набуэоь. – Ты ещё так свежа, так прекрасна, ты прямо как распустившийся весной нежнейший цветочный бутон, так, что зачем намекать на свой возраст? Это бессмысленно! Ты по-прежнему во сто крат лучше всех вместе взятых юных дев, которые вьются при Ниневийском дворе и устремляются к нему как мотыльки на огонь!
– Не распинайся! Не хочу от тебя выслушивать откровенную лесть. Ты неискренен со мной, - вновь резко оборвала Накия Красавчика, вовсю источавшего патоку. - А лучше-ка порадуй меня своим голосом. Что-нибудь спой!
– И что тебе спеть, моя госпожа? – переспросил Набуэль.
– Все сейчас расхваливают лидийку, на слова которой исполняются песни по всей Ассирии. Я хочу некоторые из её песен послушать. Я, например, знаю, что на её стихи написано их уже кажется семнадцать… Ну и какую из них ты считаешь на сегодня лучшей?
– «Соловей на ветке»!
– Значит, спой её!
Накия вызвала к себе нескольких музыкантш. Набуэль уже оделся и присел на стульчик у ног царицы-матери.
Заиграла музыка, и халдей запел.
Да-а-а, это было восхитительно! Пел Красавчик превосходно, и песня была лиричной и пронзительной! Накия трижды просила её повторить, а потом заметила:
– Мне теперь понятно, почему эта лидийка привлекла к себе внимание моего внука. Ашшурбанапал ведь тоже личность не похожая на других и особенная, творческая… Мой внук старается даже сам что-то писать. Так что он не мог не оценить способности этой девушки. Ну а как ты её сам-то оцениваешь, князь? - неожиданно спросила Красавчика Накия.
– Откровенно тебе сказать, моя повелительница?
– Говори разумеется откровенно! Не увиливай...
– А ты не будешь на меня за эту откровенность обижаться?
– Говори, мой друг! Я на тебя никогда не обижалась раньше и сейчас не стану, - ответила Набуэлю Накия.
– Тогда я скажу, всё как есть…
– Ну-у, я тебя внимательно слушаю, князь…
Накия про себя отметила, что при упоминании лидийки у Набуэля вдруг заметно изменился голос и загорелись необычно глаза.
– Ещё даже не увидев её, я был сражён наповал талантом этой лидийки! – на этот раз уже искренне и серьёзно заявил Набуэль. – Больше того, я готов всегда перед ней преклонять в восхищении колени!
– Да, ну-у-у… – с усмешкой покачала головой Накия. - Это что-то новенькое! Никогда такого я не слышала от тебя...
– Да, да, да! Перед Аматтеей, перед этой поэтессой я не могу не преклоняться! Аматтея не какая-та там обычная девица, что-то от скуки пишущая, а я считаю, что она... Она достойна называться богиней! Самой настоящей богиней поэзии!
– Богиней поэзии?! Это что-то новенькое! - хмыкнула Накия.
– Ну, да! Она – богиня! И ещё царица! Самая настоящая, моя госпожа! Нет, лучше сказать- всё-таки она богиня! Э-э-эх, если бы она не была сейчас близкой подругой государя, то я… то я…Я бы, не задумываясь, сделал бы её своей супругой… – и на последних словах Красавчик осёкся, поняв, что сболтнул кажется уже лишнее.
Но эти его слова Накия услышала…
И запомнила.
(Продолжение следует)
Сайт автора: vbartash.kz
Одноклассники автора: ok.ru/...443