Изучая Закон о милиции и Положение о службе, я вычитал умную статью: «Сотрудник обязан беспрекословно выполнять приказы своего начальника. В случае поступления приказа, противоречащего закону, сотрудник обязан принять меры к исполнению закона…». Все это хорошо только на бумаге, а вот в жизни...
Помню, зашёл к нам в кабинет молодой парень лет тридцати. С пакетом. Обычно, в таких пакетах приносили «подарки». Конфеты, шампанское, коньяк, сигары люксовые из-за бугра и прочее. Заходит этот посетитель и с порога начинает свою «трагическую историю», как срочно надо выехать за границу. Говорит, что знает - положен месяц на оформление, но всё же, можно как-то постараться по-быстрее? А уж он в долгу не останется. И как бы случайно, уходя, забывает у моего стола свой пакет.
Я бегом за ним, дескать, молодой человек, вы забыли… А он мило так улыбается и говорит шёпотом - это он оставил мне, так сказать, в качестве благодарности. А я ни в какую, сую ему пакет в руки. Тогда он извиняется за то, что ошибся и опять шёпотом предлагает сумму в долларах. Я непреклонен, разворачиваюсь и ухожу.
Но парень оказался настырный. Минут через пятнадцать в наш кабинет заходит начальник управления, кладёт передо мной анкету этого парня и приказывает быстренько сделать паспорт и занести ему в кабинет. Выходит, начальник «подарок» принял.
И что я должен сделать? Высказать начальнику все, что о нем думаю? Сделать выводы и начать брать «подарки» самому, чтоб моими руками не зарабатывали другие?
Тогда по принципу «ты мне - я тебе» жила почти вся страна, и моя несговорчивость мешала деловым людям. Тот самый начальник отдела, который «засветился» в истории с аферистом, предлагавшим мне «за услуги» машину, как-то оказался со мной в патруле. А может и сам напросился со мной в пару, чтобы провести «воспитательную» работу без свидетелей. В управе ведь ничего не утаишь, кругом уши...
Пять часов он промывал мне мозги, что нельзя так с людьми. «Мы сами должны себе помочь, и другим, раз есть такая возможность», - утверждал он. – Ты же видишь, государство плюнуло на народ. Как хочешь, так и выживай». Он приводил многочисленные и вроде бы безобидные примеры такой «помощи» ближнему. Но, как ни крути, всё это называлось взятками и было наказуемо с точки зрения закона.
В сердцах он как-то высказался за моей спиной: «И зачем Бог даёт дуракам такие места? Ни себе, ни людям. Нет, не наш он человек, надо от него избавляться». Забегая вперед, скажу, что его аппетиты завели его далеко. Попал под следствие за махинации, вылетел с работы, но благодаря связям все-таки избежал суда.
Я же за годы учительства и работы на заводе, научился жить по средствам - нет денег на излишества, ну и ладно, на самое необходимое хватает, а без остального можно и обойтись. Многие скажут, что это психология неудачника. Надо не отказываться, а добиваться своего! Плыть по течению – это участь слабаков. Однако, как показала жизнь, если сам себе изменяешь, то это всегда плохо заканчивается.
Однако, я вовсе не был святошей, проклятое чувство конформизма... Боязнь потерять работу заставляла быть «белым и пушистым» перед начальством. Делал то, что просили - ускорял "нужным" людям. Начальник получал конвертик, а я ликеры, коньяк и конфеты. Однажды презентовали большой подарочный бочонок настоящего немецкого пива. Конфеты дома не переводились, а спиртное дарил тестю - он никогда не отказывался. Деньги я не брал никогда, а начальство не брезговало ни чем.
Да, приходилось поступать вопреки своим принципам. И каждый раз я сам себя ненавидел за это. Себя успокаивал мысленно, что так поступают почти все. Но каждый раз это происходило так мучительно, что хотелось бросить все эти блатные дела и найти работу попроще.
И тут случай столкнул меня с женщиной, благодаря которой я понял, что не обязательно вписываться в порочную систему, можно оставаться самим собой.
Любовь Ивановна – женщина сорока пяти лет. К нам она перевелась из службы конвоя. Высокая, статная. Гордая осанка и длинная, почти до пояса, русая коса. Ну, прямо русская красавица с картины Васнецова. И по характеру она была прямо как у Некрасова: «Есть женщины в русских селеньях!…..коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт…».
В конвое Люба усвоила простые истины: верить нельзя никому, вежливость воспринимается как слабость, а уступки чреваты полным подчинением чужой воле.
Несмотря на то, что она в нашем отделе была новенькая и ещё только постигала все премудрости нашей работы, она никогда и не перед кем не заискивала. Не стеснялась задавать неудобные вопросы. Не молчала, когда ситуация складывалась непонятно и была чревата конфликтом.
Я сразу почувствовал в ней родственную душу. Мы подружились. Я много рассказывал ей о всяких «скользких» моментах в нашей работе. Она видела, что начальство «давило», а мы прогибались, но она решила сделать по-другому.
Как-то раз, к нам в кабинет забежал начальник и бросил перед ней анкету с приказанием сделать паспорт побыстрее. Наученная горьким жизненным опытом, она молча кивнула и продолжила работу. Люба понимала, что раздувать скандал здесь при всех было бы неправильно (нас в кабинете было шестеро). Поэтому выждав удобный момент, она молча вышла из кабинета, захватив с собой ту «левую» анкету. Мы сразу поняли, куда она пошла.
Не прошло и десяти минут, как она вернулась. Лицо её было пунцовым, чувствовалось, что в кабинете начальника была «бойня». Я попытался узнать в чём дело, но она молча махнула рукой - не сейчас.
А ещё через пять минут забежал начальник, тоже весь красный, и молча бросил эту анкету уже другому инспектору.
Потом на ковер вызвали начальника нашего отдела, и он вернулся с таким же красным лицом. Вечером, когда все собирались домой, начальник отдела попросил Любу задержаться. Все пошли по домам, а я решил подождать Любу.
Чисто по-дружески, я волновался за неё, да и ситуация была до боли знакомая. Интересно, чем всё это закончится? Сломают Любу или она несгибаемая, что редкость на службе. Такие уникумы долго не задерживаются.
Дождался, и мы вместе пошли домой. По дороге она все рассказала: положила анкету перед начальником и спокойно попросила его написать письменное распоряжение о досрочном оформлении паспорта, с датой и его подписью. В ответ она услышала нецензурную брань и угрозы. Но спохватившись, начальник молча выпроводил её из кабинета.
Что произошло потом, я сразу догадался - начальник нашего отдела усиленно пытался втолковать Любе, что ее строптивость может стоить ей карьеры, а ведь она только что попала из тюряги в приличное место, стоит ли рисковать... Позже я узнал, что начальник управления, не зная каким образом Любовь Ивановна попала к нам, кто из управления кадров за этим стоит, побоялся сразу применять репрессии.
Любу больше не трогали, но отношение к ней изменилось, сотрудники стали ее сторониться, будто она черную метку получила. Но ее это мало волновало, главное, к ней перестали обращаться по всяким «блатным делам» и она единственная в нашем отделе, кто работал спокойно.
