В конце июня мне снились небывалые сновидения с восхождением по лестнице на горку, которая возвышалась на фоне темной реки. Потом неделю я лечился от неправильно поставленного врачами диагноза. Это были физические страдания, которых я никогда не испытывал прежде и да, это походило на испытание судьбы. И только 26 июня я оказываюсь в застенках больницы.
С самого начала я увидел многие горести людей: обезумевшую и пьяную истеричку, которая стенала о "трехдневном плоде", покусанного собакой старика, молодого человека с черепно-мозговой травмой, который изображал полный контроль над ситуацией. Одну молодую девушку привезли родители из-за высокой температуры, их жесткие, безкомпромисные диалоги я пытался улавливать. Я оказался в палате, где меня встретило постельное белье с разводами и пятнами человеческих мук. Примерно день мне понадобился для принятия своего положения, своего ананке, своего рока.
Одно из моих любимых высказываний принадлежит Милтону Эриксону, который говорил: "моя болезнь была моим ужасным преимуществом". Я подумал, что надо превратить свое бедственное положение в подарок судьбы. В первой посылке оказалась книга Владимира Набокова "Другие берега", состоящая из его воспоминаний, романа "Подвиг" и рассказов. Я начал выписывать и отбирать фрагменты.
"Сыздетства утренний блеск в окне говорил мне одно, и только одно: есть солнце - будут и бабочки".
"Бывало, влетев в комнату, пускалась
цветная бабочка в шелку, порхать, шуршать и трепетать по голубому потолку -
цитирую по памяти изумительные стихи Бунина (единственного русского поэта, кроме Фета, "видевшего" бабочек)."
"Другие берега": "Я рано понял то, что так хорошо поняла мать в отношении подберезовиков: что в таких случаях надо быть одному".
Я лежал на своем скорбном одре и погружался в набоковское мироощущения, получая наслаждение от текста.
Вторая книга - "Коронация" Бориса Акунина. Наверное самая сомнительная из всего моего чтения. Третья книга - "Трое в лодке не считая собаки" Джерома. Следующей была "Лолита" Набокова, котоая меня оглушила. Пятой книгой был Зигмунд Фройд "Тотем и табу". Шестой - монография А.Ждановой - "Нарративный лабиринт Лолиты". Седьмая книга - набоковский фрагментарный текст незавершенной "Лауры". Восьмая - "Дон Кихот" Сервантеса. И последняя девятая книга - "Собор Парижской Богоматери" Виктора Гюго.
Все эти тексты из-за интенсивного и непрерывного чтения мне показались связанными тончайшими смыслами, совпадениями. И вот сегодня я дочитал Гюго ровно тогда, когда врач сообщил о выписке. Это было мое ананке, мой рок и я благодарен этим обстоятельствам. Есть что-то поважнее смерти. Я вышел на улицу ослабленный, с отложенной грустью, но даже от простой прогулки до дома я получил удовольствие. Долгожданная свобода.
С воли ко мне прилетела открытка с бабочкой. Конечно это было связано с Набоковым и я понял о чем будет мой новый холст.
Кто желает встретиться в книжном клубе за чашкой чая, поставтье плюс в комментариях. Он будет называться "Салоном отверженных". Нас пока 2-3 человека и первая встреча должна быть уже на следующей неделе.