Уважаемые друзья, в течение всего времени приема заявок мы будем публиковать яркие сюжеты, необычные повороты, потрясающие развязки и завораживающие прологи из присланных на наш конкурс текстов!
Сегодня предлагаем вашему вниманию увлекательный экскурс в историю о котах казанских и их ратных подвигах!
Часть 1.
Алабрыс. Легендарный мышелов
Мяу, мяу, моё вам почтение. Давайте знакомиться. Меня все называют просто Казанский Кот. Я не обижаюсь, но на самом деле у меня есть имя. И зовут меня Алабрыс. Почему не Васька или Мурзик? Это очень просто. Так как я родился в Казани – столице Татарстана, то имя мне тоже дали местное, национальное. Моим собратьям из других городов России оно может казаться неблагозвучным – есть в нём неприятное любому коту слово «брыс». Звучит, как «брысь». Это, поверьте, котам слышать очень больно, ведь именно так их прогоняют люди: «брысь, брысь отсюда». Но для татарских котов – это нормальное имя. Здесь меня все знают – и малыши, и взрослые. А туристы очень любят со мной фотографироваться. Сейчас я живу на главной пешеходной улице Казани – улице имени Баумана. Правда, теперь я всего лишь памятник.
А когда-то, в далеком 16-ом веке я жил чуть повыше, на холме, где стоял и стоит по сей день казанский Кремль. Мяу-мяу, жил я богато: и ел с ханского стола, и пил с него же, спал на бархатных тюфяках и ни в чём себе не отказывал. Не жизнь, а сметана. Но, скажу без ложной скромности, я это отработал. Хозяину своему – хану Едигеру - служил я исправно. Ни одна мышь не смела появляться в моём присутствии: дрожали, трепетали, по струнке ходили. Я им сразу поставил условие: «Кто в Кремль сунется, тот узнает, какие у Алабрыса острые зубы. А за территорией я вас не трону». Но мыши - народ бестолковый. С ними лучше договоров не заключать. Всё равно ведь лезли в ханские кладовые да подвалы. Оно, конечно, понятно – ведь там было столько вкусного, не сравнится с едой, что стояла на столе у крестьян. И крупы разных сортов, и сырные головы, и молочко, и рыбка. Впрочем, рыба мышам не нравится. Я же говорю, бестолковый они народ. То ли дело мы, коты. Каждый из нас по-своему гурМЯУн.
Не поладили, короче, мы с мышами. Мне и еды для них не жалко было, но статус кремлёвского кота не позволял. Да и перед хозяином как-то не хотелось краснеть до кончиков усов. Каждую ночь держал я вахту в ханских подвалах. Каждую ночь ловил этих мелких воришек, пока не истребил всех. Это был мой кошачий долг. Тихо стало в кладовых, и я, после долгих бессонных ночей, проведенных на страже продуктов, наконец-то смог позволить себе выспаться. И зажили мы с хозяином ещё лучше… Кстати, мы с ханом были не одиноки. Хозяин имел семью – жену и детей, в которых души не чаял. Я, конечно, к ним немного ревновал, но виду не показывал. В общем, жили не тужили, молоко, мёд, пиво пили. Пока не прокралась в наш дом беда, так же, как прокрадываются хитрые мыши. Русский царь Иван Грозный пришёл с войском под Казань. Огромно было русское войско: здесь были и конные воины, и стрельцы. Воевали на стороне Грозного и донские казаки, и марийцы, и даже наёмные европейцы. Несколько раз русский царь присылал хану грамоты: «Становись, дескать, моим вассалом. И если согласен, то ни город, ни жителей его я не трону». Но хозяин мой гордый был. Не хотел у другого государя служить, хотел сам править. Так и продолжили обороняться своими силами, а русские упорно осаждали. Несколько месяцев пытались взять город измором, перекрыв доступ питьевой воды.
Под казанский Кремль постоянно делались подкопы. И вот однажды марийские цари Йыланда и Акпарс, которые в то время были в услужении у Грозного, решили самостоятельно сделать подкоп. Они хотели захватить хана со всем его семейством и выдать русским. Но не тут-то было. Я как раз обходил с ночным дозором все ханские кладовые. Думал, поймаю какую-нибудь очередную наглую мышь. Вдруг какая-нибудь шальная ещё не знает про острые зубы Алабрыса и что в Кремль лучше носу не казать? Слышу – шур-шур-шур. Ну, думаю, сейчас я вам задам, прожорливые. Затаился. Слушаю дальше. И понимаю, что хвостатые здесь не при чем – это предатели пришли за моим хозяином, чтобы его убить. Побежал я что есть духу хана будить. Прыгнул на его кровать, давай одеяло стягивать и кричать. Проснулся он, испугался: знает, что я просто так не буду тревожить его сон, наоборот, всегда его оберегал. Вскочил хан, стал собираться. Детей разбудил, жену. Всех собрал, одел. Встал посреди покоев и смотрит: жалко покидать свой дворец, да делать нечего - в конце коридора уже раздавался лязг мечей. Огляделся хозяин в последний раз, смахнул слезу – попрощался мысленно и с домом, и с ханством. Потом схватил меня под мышки (не, мышей там не было, я же их всех прогнал или съел. А под мышки, то есть там, где лапы к телу крепятся), и побежали мы к потайному ходу. Там всегда наготове стояла лодка. В ней хан и переправился вместе с семьёй через реку и укрылся в лесах.
Марийские цари, те, что подкоп делали, потом говорили своему народу, что хан сбежал в Персию. Но, как бы я этого ни хотел, все эти разговоры – неправда. Врёт марийская легенда. На то она и легенда, чтобы рассказывать небылицы, лишь бы ладно да складно было. Но я, как очевидец и участник тех событий, расскажу вам правду. Русские не дали хану уйти. Всех беглецов поймали и увели в плен, в Москву. И это уже история, а не легенда.
«А как же я?» - спросите вы. А я так и остался в Казани – кому нужен пленный кот? Сказать - ничего не скажет, а сметану есть будет. Вот поэтому никто котов в плен и не брал. Остался я здесь. Дело своё открыл, стал молодёжь учить мышеловству. Школу Алабрыса все знали – каждый добропорядочный кот прошёл через моё обучение. И от набегов мышей мы с учениками город отстояли. Вот так охраняла Казань знаменитая гвардия кота Алабрыса.
Часть 2.
Коты её Величества императрицы
Ученики учениками, но и про своих наследников я не забыл. А детишек у меня было много. И всех своих сыновей я обучил тонкостям мышеловного мастерства. В общем, не оставил Казань на съедение.
Время шло. С эпохи царя Грозного минуло два века. На престол взошла славная дочь Петра – императрица Елизавета, которая, как и любая правительница, была страшной модницей. Страшной не в смысле уродливой, а в смысле имеющей страсть до обновок. Перед заморскими послами нужно было блистать не только умом да политической грамотностью, но и нарядами. Поэтому не скупилась государыня на кружева и ткани, которые целыми тоннами прибывали в Петербург на торговых судах. Тафта, кисея, китовый ус для корсетов, - всё это богатство шло на пошив великолепных платьев для Елизаветы, которая, как сообщают историки, после себя оставила 15 тысяч нарядов и несколько тысяч пар обуви. Беда была в том, что в царской резиденции – Зимнем Дворце (нынешнем Эрмитаже) - в невероятном количестве водились мыши. И не было никакого сладу с ними: грызуны не разбирались в моде и уничтожали дорогостоящие одеяния государыни. Порядком пожёванные мышами и крысами, платья императрицы становились все в дырах и выглядели уже не как царская одежда, а как крестьянские лохмотья.
К решению этой проблемы Елизавета, панически боявшаяся грызунов, подошла со всей серьезностью. При Петре Великом в Зимнем дворце обитал единственный кот, привезенный самим императором из Голландии. Но тот уже издох от старости. Да и коли был бы жив, не справился бы в одиночку с настоящим мышиным нашествием – так много их развелось в Эрмитаже. Императрица решила отразить атаку мышей и приказала содержать во Дворце целую кошачью гвардию. Некоторые историки говорят, поголовье этой необычной гвардии насчитывало триста штук.
Надо сказать, жили эти лежебоки тоже по-царски: ели чуть ли не с барского стола. Сама Елизавета распорядилась включить в их меню баранину, рябчиков и тетеревов. Мои собратья из 21 века, питающиеся в основном сухими кормами, сейчас, наверное, пустили голодную слюну. Да, были времена… Причём все эти дармоеды, нанятые на службу в Зимний, совсем не заслуживали съеденных деликатесов. После плотного обеда кому охота охотиться? А, главное, зачем? Далеко не у всех кошек развито чувство гражданского долга – если их кормят, то они искренне не понимают, зачем им ещё и мышей ловить.
В общем, Елизаветины кружевные наряды продолжали страдать от полчищ крыс и мышей, а в это время шерстяные лоботрясы с аппетитом уплетали баранью ножку. Но, в конце концов, императрице это надоело, и она задумала разогнать всю эту лежачую гвардию. Встала задача – найти настоящих солдат.
Наместник Казанского ханства, проезжавший через Петербург и заехавший на аудиенцию к императрице, убедил её, что только потомки легендарного Алабрыса, то есть вашего покорного слуги, предпочтут охоту на мышей любым деликатесам. По словам других историков, Елизавета узнала про котов из колена Алабрысова, когда сама была проездом в Казани. Увидев, что в городе совсем нет мышей, государыня поинтересовалась, как же такое случилось. На что местное население ей и поведало всё то, что вы уже и сами знаете. Впечатлили Елизавету Петровну рассказы про мои стародавние подвиги, а также про моё многочисленное потомство, которое позаимствовало у отца его мышеловное мастерство да кошачью удаль.
Так появился Указ от 13 октября 1745 года, который гласил: «Сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в Санкт-Петербург ко двору ее императорского Величества с таким человеком, который бы мог за ними ходить и кормить. Котов отправить немедленно, дав под них подводы, и на корм сколько надлежит. Ежели кто имеет у себя таковых кладеных котов – объявить в губернскую канцелярию, а кто, оных имея, и не объявит – штраф».
Отобрав лучших котов, Елизавета приказала перевезти их в город на Неве. Так гвардия потомков легендарного Алабрыса переселилась в императорский Дворец. Не скрою, что кормили их так же знатно, как и предыдущих трёхсот дармоедов. Но казанские мышеловы честно отрабатывали свой хлеб, точнее, своих рябчиков. За короткий срок они извели в царских покоях всех грызунов. А заодно извели и тревогу за кружевные платья в сердце государыни Елизаветы.
Часть 3.
Эрмики
Императрица Екатерина II, сменившая Елизавету на российском престоле, котов не любила. Несмотря на это, она не решилась выгонять из Дворца уже прижившихся в нём животных, которые, в отличие от многих чиновников, честно несли свою государственную службу. Была и другая причина оставить котов. Именно Екатерина положила начало музею, который сейчас всемирно известен как Эрмитаж. Императрица скупала в Европе картины, статуи и другие произведения искусства. Так в Зимнем Дворце стала собираться настоящая коллекция бесценных экземпляров. Как и Елизаветины платья, экспонаты требовали охраны от мышей и крыс. Если мрамору или бронзе, из которых сделаны статуи, мышиная возня не страшна, то живописным полотнам грызуны представляют реальную угрозу. Так мои потомки не только остались на госслужбе, но и получили официальный статус «охранников картинных галерей».
В породе Алабрыса не принято было бросать хозяев и дом в беде, и мои прапрапраправнуки не растеряли эту верность. Охраняемый ими музей они не покинули ни во время войны с Наполеоном 1812-го года, ни во время революции 1917-го, ни при советской власти. Однако и для них, как и для всех жителей Петербурга, настал чёрный день. К сожалению, это был даже не один, а целых 872 чёрных дня. Именно столько времени длилась блокада города гитлеровскими войсками.
Экспонаты Эрмитажа были бережно упакованы и эвакуированы на Урал, чтобы избежать уничтожения от бомбежки или разграбления. Опустели картинные галереи, порученные кошачьей охране. Нечего стало охранять от мышей. Полк императорских котов остался без работы и без еды. Без еды остались и люди. Жители жестоко страдали от голода, а кошки, как это не дико слышать моим кошачьим ушам, шли на пропитание. Беда никого не щадила – так что и моё потомство разбежалось из Дворца в поисках пищи, а потом и само стало пищей. В период блокады Дворец буквально кишел крысами.
Но благодаря подвигу советского солдата, наша огромная страна победила фашистов. Блокада была снята, и город медленно возвращался к жизни. Пустынно было на улицах. Петербург лишился не только большей части своего населения, но и всех моих собратьев. Всех котов просто съели. Тогда после войны их специально завезли из Сибири, два полных вагона. Часть из них попала в Эрмитаж. И началась новая эпоха охраны Зимнего Дворца кошачьей гвардией. Конечно, в этих животных уже не было благородной казанской крови, это были обычные бездомные. Но, несмотря на то, что с Блокадой закончилось славное Алабрысово племя, дело моё живо и по сей день.
История с елизаветинскими даромоедами не повторилась. Благодаря своему простому происхождению, взятые на службу коты оказались способными к защите культурных ценностей. В уличной жизни им никто молочка не подсовывал, только охотничьим промыслом и выживали. Так что и в музее отлавливать крыс и мышей приспособились быстро. Главное было - изучить огромную дворцовую территорию. Задача не для слабаков, я вам скажу. Ведь протяженность одних только залов Эрмитажа составляет около 25 километров. Котам же приходится контролировать намного больше – вверенные их охране подвальные и чердачные коридоры вообще не поддаются измерению.
Сотрудники музея необычайно полюбили своих питомцев, которых ласково прозвали «эрмиками» – от названия самого музея. В залы котов не пускают, но их можно увидеть на дворовых территориях. За их служение музам любят их не только сотрудники музея, но и посетители, многие из которых приносят им корм или оставляют деньги на их содержание.
Правда, некоторые приносят не только корм, но и подбрасывают в Эрмитаж самих котов. Музей за долгие годы кошачьего дозора приобрёл негласный статус приюта – многие жители, хотевшие избавиться от питомцев или родившихся котят, приносили их к порогу музея. Там и оставляли – под опеку муз и сотрудников Эрмитажа. Из-за этого к 1960-ым годам во Дворце стало слишком много котов – так много, что работники просто не справлялись с ними. И тогда было принято непростое, но вынужденное решение – общими силами большинство «охранников» отловили в музейных лабиринтах и вывезли за город. Но вышла ошибка. Вскоре после этого крысы снова наводнили музей. В общем, поняли сотрудники, что коты лишними не бывают и что без нас им не сохранить бесценное наследие человечества.
С тех пор хвостатых гвардейцев больше не вывозят на пустырь. Но численность их поддерживают на одном уровне – 60 котов и кошек. Когда «население» подвалов и чердаков увеличивается, сотрудники уже сами начинают пристраивать музейных питомцев в добрые руки. Каждого из них сопровождают документами, и не просто какой-нибудь справкой, а настоящим Сертификатом Эрмитажа, подтверждающим, что данный кошачий экземпляр действительно принадлежит к той самой породе – «Эрмитажная Придворная». Обладатели котов вообще счастливые люди, - это, конечно, моё МУРъективное мнение. Но тем, кому достались эти дворцовые хранители – счастливы вдвойне: у них не только есть животное, уже вошедшее в историю, но и право бесплатно посещать Эрмитаж.
В 21-ом веке – веке технологий – Эрмики продолжают жить в музее. А всё почему? Да потому что до сих пор ещё никто не изобрёл средства от мышей лучше, чем кот. Вот в почтовых голубях надобность отпала. А в нас, котах, нет. До сих пор мы верою и правдою служим человеку, а если не приносим пользу, значит, дарим своё аМУРное чувство. Или, как это у вас, по-человечески, называется – свою любовь. МЯУ.