Мы гуляем с бабушкой во дворе и смотрим на детей, которые играют на детской площадке за забором.
- Son los ñiños de la guarderia (это дети из детского сада), - объясняет мне бабушка по-испански и добавляет, что если я буду себя плохо вести я попаду в эту самую "гвардерию".
И буду там одна. Без мамы, без папы, без бабушки, без дедушки.
И мало того, что мне придётся там самой себя обслуживать и есть, что дают, так ещё никто - никто! - не завяжет мне платочек на голове так, чтобы шерстяная шапка-шлем не кололась.
И, конечно же, никто не поможет застегнуть эту дурацкую пуговку на шубе, с которой справляется только мама...⠀
Господи, пожалуйста, ради всех твоих святых, сделай так, чтобы я никогда-никогда не попала в гвардерию.
Я буду всех слушаться и есть на обед рыбу, и даже цветную капусту буду, только не надо меня в гвардерию...
Не знаю уж кто там наверху услышал мои молитвы, но я ни разу в детский сад так и не попала.
Я жила дома, в своём придуманном маленьком царстве-королевстве, с трудом представляя как живут другие дети, которые вынуждены ходить государственное учреждение.
А когда начинала грустить, что у меня нет никаких братьев или сестёр, то придумывала их себе сама и жила дальше так, словно они у меня есть.
А потом я пошла в школу и тут-то наша советская беспощадная реальность накрыла меня с головой.
Но это была уже совсем другая история.