Пауль послушно вытянулся во фрунт. На нем солдатская форма цвета фельдграу. На левой стороне груди распахнул крылья стальной орел, сжавший лапами венок со свастикой. По обе стороны таращатся вникуда еще шестеро парней. Такие же новички. Из них в первый же день сколотили отделение. И теперь им суждено пройти плечом к плечу нелегкое обучение солдатскому делу.
На плацу воцарилась мрачная тишина. Фельдфебель крутанулся на каблуках, развернувшись в сторону щеголеватого офицера.
– Герр обер-лейтенант! Второе отделение к занятиям готово!
И снова абсолютное безмолвие. С безмятежного синего неба сдуревшее солнце заливает мир волнами иссушающего зноя. Одинаковые серые бараки, со всех сторон обступившие идеально чистый плац, безжизненны. Словно мертвая деревня из сказки-страшилки.
Пауль, как и остальные товарищи по отделению, превратился в соляной столп, разве что моргает время от времени. Рядом с офицером зачем-то трется еще один парень из рядовых.
– Солдаты. Вам предстоит многому научиться. – Обер-лейтенант говорит сухо и спокойно, – И урок, который я намерен преподать сегодня, является самым важным из всех, какие вы когда-либо получите в армии. Эй, Ганс, спляши-ка «уточку».
Пауль, как раз приготовившийся в долгой и нудной лекции, ошалело вытаращился на солдата. Тот, стоило офицеру отдать приказ, пустился в пляс. Прыгает на согнутых ногах, размахивает руками и крякает, что есть мочи. Сказать, что «танец» выглядит по-идиотски, означает не сказать ничего.
Невольно вспоминается Фридрих Мюллер. Живший по соседству старикан – из ветеранов, прошел всю войну, побывал в русском плену. Привез оттуда ревматизм и кучу дурацких прибауток, из которых самая любимая – «кто в армии служил, тот в цирке не смеется». Фразочка эта всегда казалась Паулю бессмысленной. Сейчас же он начал постигать ее глубинную мудрость.
– Вольно! – Велел обер-лейтенант. Ганс снова выпрямился. На новичков смотрит с ухмылкой, а в глазах как будто кроется ожидание славного представления.
– Теперь ты. – Офицер ткнул пальцем в стоявшего рядом парня. – Пляши «уточку».
– Че?.. – Со смешком переспросил сосед. Более чем понятная реакция. Что за чепухой занимаются эти придурки?
Фельдфебель коротко, без замаха врезал солдату по уху. Несчастный жалобно квакнул и рухнул, будто подрубленный.
– Кто тут, мать вашу, умным себя считает?! – Фельдфебель гаркнул над самым ухом вздрогнувшего от неожиданности Пауля. – Правило номер один: если старший по званию отдает приказ, этот приказ выполняется! Без рассуждений! Без проволочек! Думать вам, стадо, по рангу не положено! Приказы, мать твою, не обсуждаются!!!
Последние слова он заорал Паулю прямо в лицо. И вот это уже совсем не выглядит смешным. Только и остается, что торчать истуканом перед орущим здоровяком и изображать испуганный столб.
– Ты! – Обер-лейтенант ткнул пальцем в его сторону. – Имя?
– Рядовой Блау, герр обер-лейтенант!
– Пляши «уточку».
Ждать, когда гориллоподобный фельдфебель и ему зарядит по уху, Пауль не стал. Принялся старательно прыгать по плацу, выкидывая коленца и не забывая крякать, как это делал первый «танцор». Этот мерзавец, кстати, стоит в сторонке и жизнерадостно ухмыляется.
Первый круг по плацу, второй… Потихоньку подкрадывается усталость, дыхание становится все тяжелее, в глаза лезет едкий пот, но Пауль упрямо продолжает выкидывать коленце за коленцем. Нетрудно догадаться: остановишься без приказа – получишь на орехи. Вот уж малоприятная перспектива. А тут еще со стороны остального отделения послышались ехидные смешки. Они над ним еще смеяться будут! Вас бы на мое место…
Пауль еще не успел додумать обиженную мысль, как фельдфебель взревел взбесившимся паровозом:
– Чего смешного?! А ну, смирно!!!
Пауль с наслаждением вытянулся во фрунт. Грудь ходит ходуном, по лицу стекают струйки пота.
– Как там тебя звать-то? – Здоровяк по-свойски закинул ему лапу на плечо.
– Пауль, герр фельдфебель!
– Ага. За проявленный героизм произвожу тебя, Пауль, в утиные фюреры. Тут, герр утиный фюрер, какие-то лошади ржать вздумали. Так мы сейчас из них сделаем настоящих пернатых уточек. Отделение – танцевать! А ты стой и принимай этот парад, как положено настоящему фюреру.
Теперь роли кардинально поменялись. Желающих оспорить приказ не нашлось. Все отделение прыгает вокруг, выкидывая идиотские коленца, а новоназначенный фюрер стоит, вскинув правую руку в салюте. Принимает, так сказать, парад.
– Чего лыбишься, Блау?! – Неожиданно заорал фельдфебель. – А ну, тоже пошел в пляс!
В голове мелькнула сполошная мысль: возразить, что никаких улыбок он себе вовсе не позволял. Даже несмотря на то, что зрелище скачущих вокруг «уточек» иначе как идиотским и не назовешь. Но вовремя сообразил, что раз приказы не обсуждаются, то последствия у попытки перечить командованию будут самые печальные. И бросился вместе со всеми вытанцовывать растреклятый танец.
Мерзавец-фельдфебель и не думает останавливать утиный хоровод. Наоборот, порявкивает на тех, кто не проявляет достаточного рвения.
– Шевелись, птички! Серый волк вышел на охоту! – Заорал он, отвесив хорошего пинка под зад остановившемуся было бедолаге. Тот рыбкой полетел вперед.
– Встать! Плясать! – Кричит фельдфебель на упавшего на горячий от солнечного зноя плац бедолагу. Тот, кряхтя, поднимается, чтобы вновь присоединиться к скачущим и крякающим «пернатым». Пауль ощутил, как в глубине души неуверенно зашевелилось самое настоящее отчаяние. Куда он, черт подери, попал?
– Стой! Стройся! – Команда обер-лейтенанта показалась настоящим райским хоралом. «Уточки» бросились выстраиваться в шеренгу перед господином офицером. Тот стоит, заложив руки за спину. На губах – неприятная ухмылка. Вид взмыленных парней явно доставляет ему садистское удовольствие.
– Господа солдаты. – Голос офицера сух и спокоен. Он, в отличие от фельдфебеля, за это время ни разу не сорвался на крик. Да что там, он и рот открыл всего пару раз. – Сегодня в легкой и веселой форме вы получили важнейший урок, который, конечно же, запомните. Я искренне советую не вынуждать ни меня, ни фельдфебеля Шендриха доносить до вас эту науку не через шутку, а серьезным и основательным образом. Рядовой Блау, какой опыт ты приобрел сегодня?
– Приказы не обсуждаются, герр обер-лейтенант. Приказы выполняются. – Торопливо отозвался Пауль. Почему-то равнодушное предупреждение напугало куда сильнее фельдфебельских воплей.
– Прекрасно. Отделение! Вопросы есть? – Вопросов не было, и офицер повернулся к фельдфебелю. – Этот шлак, конечно, по своей ценности болтается где-то между макаронниками и лягушатниками, но я верю, что вы сделаете из них настоящих немцев и настоящих солдат. Приступайте.
– Яволь, герр обер-лейтенант! – Здоровяк отточенным движением отдал честь. Начальство, потеряв к происходящему интерес, убыло восвояси. Фельдфебель повернулся к застывшему по стойке «смирно» отделению. – Если вы еще не поняли, я с этого момента – ваша любящая мамочка. Со всеми вопросами обращаться ко мне. Слюни здесь вытираю тоже я. Если кто-то продемонстрирует недостаток рвения, быстро выяснит, что суровым папашей умею быть ничуть не хуже. Все ясно, бабуины?
– Да, герр фельдфебель. – Поспешно отозвался Пауль. Откуда-то сбоку раздалась еще пара неуверенных голосов.
– Че вы там пищите, мыши подзаборные?!
– Да, герр фельдфебель! – Куда старательнее гаркнуло отделение.
– То-то же. Пошли, птенчики. Покажу новое гнездышко. В колонну по двое становись!..
