Тонкая полоска серого цвета востоке, появилась одновременно с рыжим пятнышком костра, мелькнувшим на дороге. Тень хлестнул лошадь, чтобы она ускорила темп. Он очень надеялся, что у братьев всё получилось. Подъехав к маленькому костерку, что жёг Семнадцатый брат, прямо на дороге, Тень спешился:
— Удалось?
— Конечно, — брат разметал палкой костерок, затоптал особо яркие угли, — как и предполагали, не удержались, и пошли грабить близлежащую деревню. Людей напугали, добро отобрали, выпивки утащили и девку слепую увели.
Он отвязал запасную лошадь и повёл за собой.
— А слепую зачем? — удивился Тень. — С ней же возни больше.
— Красивой оказалась на свою беду, высокая, стройная, с белой кожей и льняной косой до пола. Судя по разговорам пряхой, была.
— Ну да, — ответил негромко Тень, — такую не отправишь коров пасти. — Сколько их было?
— Четырнадцать. Когда мужичьё осмелело и пошло на них с заступами и вилами, они похватали, всё, что успели добыть и покинули деревню. Отошли не слишком далеко, сели передохну́ть, горло промочить, девку разложили. На её крик мы и навелись.
— Мне двоих оставили?
— Как просил.
Тень облегчённо выдохнул. Но слух у Семнадцатого брата был острый:
— Сомневался в нас? — в голосе мелькнула обида.
Тень решил не врать:
— Думал заржавели вы в Чумной кочерыжке.
Семнадцатый брать тихо засмеялся:
— Настоятель у нас, как точильный круг и сам вертится и нам ржаветь не даёт.
Тень усмехнулся, настоятель создал обитель Свободного Духа, это было его детище. Братьев набирал только тех, кто в своём деле мастер. Они одновременно и охраняли крепость и учили мальчиков. Ведь чтобы ребёнок стал инфектом, проходит много лет. В него вкладывается много знаний и труда и было бы трагедией, если бы инфект погибал на первом же задании, не сумев себя защитить.
Между деревьями мелькнул огонёк, и они вышли на небольшую поляну. Шестой брат рассматривал добычу, сложенную в одну кучу, там были мечи, кожаные доспехи, кинжалы, наручи, поножи. Одиннадцатый брат, из тел, что лежали рядком на земле, вырезал стрелы. Если наконечник был погнут или искривлён о кость, цокал языком и разочарованно покачивал головой. Девятнадцатый вышел из-за большого ствола дерева, опуская направленный на них лук:
— Мы думали, что ты прибудешь раньше. Теперь не успеешь до рассвета попасть в лагерь.
— Попаду туда днём, всё равно работу придётся делать ночью.
— Как знаешь, — пожал плечами Девятнадцатый.
— Где пленники?
— Один у того дерева, — Шестой брат, коротким движением руки метнул нож.
Лезвие сверкнуло оранжевым бликом костра и вонзилось в ствол дерева над головой привязанного человека. Он дёрнулся от испуга, и даже что-то промычал от страха, но сквозь тряпку, что затыка́ла рот, слов было не разобрать.
— Второй, за моей спиной, — на этот раз Шестой брат просто указал пальцем назад.
— С кого начать? — спросил Тень, братья находились здесь дольше и уже разобрались, кто быстрее развяжет язык.
— С первого, — ответил Шестой брат. — Я бросал в него ножи, несколько раз даже подрезал. Думаю, он вполне промариновался страхом, застучит как дятел.
Тень подошёл к дереву, с раскачкой вытащил из него нож, и разрезал скрученную тряпку удерживающую кляп.
— Скажи-ка друг, есть ли в вашей армии старые или больные?
Глаза пленника от удивления округлились:
— Чего?
Тень подкинул нож и поймал, хорошие у брата ножи, сбалансированные. Резким движением чиркнул по носу пленника. Пленник взвыл, дёрнулся пытаясь высвободить руки. С кончика носа начала сочиться кровь.
— Есть ли в вашем лагере больные или старые? Сколько лет, чем болеют? Какого сословия?
— Есть, есть — запричитал пленный, пытаясь вытереть кровоточащий нос о плечо. — Сотник наш.
— Чем болеет? — спросил Тень, рассматривая кончик ножа.
— Поганой болезнью, говорят. Он на лошади с трудом передвигается, а вечером оружейник ему снадобье сонное готовит.
— Сонное, говоришь? А ещё кто?
Допрос продолжался до середины дня. У Тени появился список больных старых и увечных, количество целителей, карта лагеря, нарисованная щепкой на земле. Список отрядов, имена командующих, пароль и странным образом порезанная монета, что служила пропуском в лагерь. А также разнообразные сведения о том, кто входит в совет, как питается армия, кто готовит сотникам и десятникам, чем отличается форменная одежда различных частей, кого уважают солдаты и многое другое, чтобы сложилась полная картина. Особо нужные данные Тень проверял на втором пленнике, обещая сохранить ему жизнь, если он будет честен. И тот ему верил, а может, хотел верить, цепляясь за ничтожный шанс — выкладывал всё, как на духу.
Солнце стояло в зените, когда Тень решил, что у него уже достаточно знаний о лагере противника. Несомненно, хотелось знать ещё больше, но пленники уже не располагали сведениями такого масштаба. Да и в лагерь надо было пробираться, а солдат, возвращающийся днём, вызывают куда меньше опасений и подозрений, чем тот, кто возвращается ночью. Он подобрал одежду с мертвеца одной с ним комплекции, переоделся, но оставил свои сапоги и пояс, в них у него был спрятан минимальный набор мастерства. Тень перебрал свою сумку, избавляясь от лишнего, прицепил к поясу оружие и повернулся к Одиннадцатому брату:
— А где девка?
Брат указал на кусты.
— Её тоже вы?
— Нет, — брат отрицательно покачал головой, — мы с мёртвой сняли второго пленника.
Тень удивился, пленником был деревенский увалень с широкими плечами и румянцем на всю щёку, он не был похож на любителя хладных дев. Инфектобошёл густой орешник и увидел белое тело в разорванной нижней рубахе. Мёртвая девушка лежала на траве бесстыдно разбросав ноги и смотрела на небо белёсыми бельмами глаз. На губах, подбородке и груди застыла уже высохшая кровь, на которой сидели мухи. Тень двумя пальцами приоткрыл рот, язык был не откушен, но сильно повреждён зубами. Интересно, она сама это сделала или просто несчастный случай? Он повернул её набок и потянул за косу. Она была действительно длинной, и белой словно лён. Тень достал нож и отрезал девичью гордость у основания шеи, свернув косу кольцом уложил в свою сумку.
— Мне пора, — он попрощался с братьями, — что думаете с телами делать?
— Здесь оставим, — ответил Одиннадцатый брат, — волки приберут за пару дней.
— Крестьяне не найдут?
— Нет, после нападения на деревню будут несколько дней сидеть тихо, как мыши под метлой. Лесные твари успеют замести наши следы.
— Хорошо, — Тень запрыгнул на коня. — Прощайте, братья!
— И тебе не хворать, инфект! — пошутил Шестой брат, проводя глазами всадника.
***
Он объехал лагерь больши́м крюком и в берёзовой роще, что находилась у армии в тылу, распряг лошадь и оставил пастись. Ему, простому воину, лошадь не полагалась. Не стоило привлекать интерес к своей персоне. Тень, не таясь, пошёл к караульным, что стояли через каждые триста метров, охраняя границы лагеря.
— Стой! — караульный выставил ладонь, останавливая Тень.
— Стою, — Тень полез в карман, достал криво порезанную монету и назвал пароль, — Острое копьё.
Скучающий караульный рассмотрел монетку и лениво произнёс отзыв:
— Верный щит.
Второй караульный поинтересовался:
— Куда ходил?
Тень указал в сторону, где находилась деревня.
— У нас десятник родом из этих мест. Когда лагерем стали, он предложил разжиться пойлом и жрачкой.
— И только? — прищурившись спросил худой караульный.
Тень осклабился:
— А ты хорошо знаешь нашего десятника!
Тень был не уверен, что караульный вообще знал десятника Дутэра, но похвалить лишний раз осведомлённость человека, значить польстить его самолюбию. К тому же Тень знал, таких худых и жёлчных людей, им не в радость наслаждение едой, поэтому подмигнув продолжил:
— Девки главная страсть нашего десятника!
И увидев животный блеск в глазах караульного, понял, что угадал.
— И в этот раз уволок он с одного двора слепую.
— Тю, а зачем ему слепая? — вмешался в разговор толстый караульный.
— А за тем, что красоты была необычной. Кожа белая, как у знатных женщин, стан стройный и коса до пола белая, как молоко. А то, что слепая, это тоже выгода, наш десятник — известный красавец, со рваным шрамом через всю морду, — Тень скривил лицо, чтобы сымитировать лицо десятника.
Раздался хохот.
Подъехали три всадника на породистых вороных конях, караульные вытянулись.
— Что здесь? — раздался зычный голос, главного в дозорном отряде.
— Вот, ваша милость, — толстый караульный ткнул пальцем в Тень, — в лагерь возвращается.
— Откуда?
Тень, поклонившись до самой земли, забормотал прижимая руки к груди:
— Дак я это, за грибочками, в рощу ходил. Сил нет, больше пустую похлёбку хлебать.
— Знаю я ваши грибы, — рявкнул, начальник караула. — Поди в деревню ближайшую бегал, блошиное племя?
Тень прижал руки к груди и смотрел на собеседника, как полагается бойцу без рода и племени, со страхом и подобострастием:
— Никак нет!
Начальник караула повернулся к подчинённым, которые стояли во фрунт, пуча на него преданные глаза.
— Он один пришёл?
— Один! — разом ответили караульные.
— В клетку его. И всех, кто будет возвращаться в лагерь. Развели мне здесь свободные нравы. Куда хочу туда хожу.
— Слушаюсь! — в унисон ответили караульные.
Начальник хлестнул лошадь и со своими спутниками поскакал к следующему месту охраны лагеря.
— Ну пошли, зелёные ноги, — толстый задал тычком направление. — Погулял, теперь отдохнёшь.
Тень гоготнул:
— Заботливый у нас главный, знает, как тяжело мужику после бурной ночи.
Караульные поддержали шутку негромким смехом, стараясь не привлекать внимание отъехавших всадников.
Пока шли до клетки, Тень рассказывал, как они оприходовали по очереди слепую девку. Какие кунштюки проделывал с ней десятник Дутэр. И если толстый караульный иногда морщился, то худого не смущали жестокие подробности рассказа, а наоборот вызывали интерес, он постоянно облизывал губы, как кот глядящий, на горшок сметаны.
Завидев клетку, Тень остановился и выудил из кармана пару монет:
— Вижу, что нашёл достойных собеседников, не могли бы вы оказать мне небольшую услугу?
— Какую? — уставились на него две пары подозрительных глаз.
— Я тут, — Тень похлопал по сумке, — несу кое-что.
И сразу же добавил, увидев в глазах собеседников жадный блеск:
— Ничего ценного. У нашего сотника жена от поганой болезни совсем облысела и платит хорошие деньги за волосы для париков. Вот я и оттяпал у слепой девки её белые волосья, — он раскрыл суму, в которой кольцами лежала свёрнутая коса.
— И что ты хочешь? — спросил худой, не отводя глаз от белокурых волос.
— Пустяк, — закрыл сумку Тень и позвенел монетами в ладони, — замолви словечко, пусть меня не обыскивают. — Им всё равно, выпотрошат, выкинут моё барахло, — он мотнул головой в сторону клеток, — а мне с этой косы лишняя серебрушка да расположение от сотника.
— Нравишься ты мне, — смёл монеты худой, словно кот лапой. — Пошли, устроим тебя как наместника.
И действительно, устроили. Тень посадили в дальнюю клетку, в которой никого не было, оставив при нём пожитки. Он оглядел странную узкую длинную клетку и недолго думая, положив суму под голову быстро заснул.
Конец третьей части