— Это ты! Ты во всем виновата! — Валентина Адамовна брызгала слюной и махала перед носом Катрин узловатым пальцем. «Классный маникюр» подумала девушка. Она молчала и уже давно не спорила и не огрызалась на безосновательные выпады свекрови, просто молча считала в уме до ста двадцати.
Эх, надо было бежать, бежать со всех ног куда-нибудь далеко-далеко еще тогда, в первый день знакомства. Но Андрюша очаровал её, и Катрин влюбилась глубоко и безнадежно, нацепила на нос прекрасные розовые очочки, и реальность стала радужной и размытой. И не замечала утонченная и интеллигентная девушка грубости и хамства своего избранника, думала, что это мужественность так в нем проявляется. Потом была свадьба «с размахом, так, чтобы все завидовали», как и хотел ненаглядный Андрюша, а потом и дочурка родилась — маленькое солнышко. И розовые очочки крепенько пристроились на переносице.
Катрин была солнечным человечком — всегда готова прийти на помощь, поддержать, помочь, последнее могла отдать. Её все любили: друзья, коллеги на работе, родственники, — называя между собой «наше солнышко».
Только Валентина Адамовна не любила, можно даже сказать ненавидела. И всем ей невестка была не мила: и одевается, как паненка[1], и готовит недостаточно вкусно, за ребенком не так смотрит, а еще и рукоделием занимается, так это вообще от безделья! А самое главное, что Андрюше должного внимания не уделяет. Он же, кровиночка её ненаглядная, трудится в поте лица с утра до позднего вечера... Катрин тоже думала, что трудится, что все для семьи деньги зарабатывает, пока случайно не узнала обратное.
Рождение второй дочери не планировали так скоро, а с другой стороны, квартира трехкомнатная есть, машина, дом — полная чаша, почему бы и не родить еще одного ребеночка. Да и Катрин детей любила и всегда мечтала, что у нее будет трое как минимум. Второй дочурке было полгодика, когда неожиданно поднялась высокая температура и девочка стала задыхаться. На «скорой» малышку отвезли прямиком в реанимацию... Пока врачи боролись за жизнь младшенькой, Катрин судорожно набирала номер мужа, в двадцатый раз пытаясь дозвониться. Андрюша должен был быть на работе, трудиться в поте, так сказать, лица. Только когда муж наконец-то ответил на звонок, уши резанула громкая музыка и женский хохот: «У меня корпоратив! Сама справишься». И гудки... Тут-то розовые очочки и свалились, разбившись на мелкие осколочки.
Малышку врачи спасли, а вот семья стала рушиться. И без розовых очочков, ох как трудно стало жить с Андрюшей. И стало наружу лезть всё его неприкрытое хамство и эгоизм. Оказывается, не нужны ему любящая жена и красавицы-дочки, тепло и уют тоже не нужны... И вкусный ужин не нужен, и свитер, связанный заботливыми руками Катрин, так ни разу и не одетый. Казино, ночные клубы, друзья — все это и раньше было, но как-то изредка, а в последнее время участились. Дома почти не появлялся... И Катрин не выдержала — подала на развод.
Андрюша без разговоров подписал все бумаги и уехал счастливый на новенькой машине, а вот свекровь кровушки попила! Оказывается, во всем виновата Катрин. Это она плохая мать и жена, раз муж стал по клубам и казино шляться. И когда он взял у своей матери несколько тысяч долларов и уехал в Москву на ПМЖ, тоже виновата Катрин. А кто ж еще!
Катрин досчитала до сорока трех. Подняла глаза на уже бывшую свекровь:
— А знаете, Валентина Адамовна, мне Вас так жаль...
Свекровь подавилась невысказанной тирадой.
— Правда, очень жаль. Ваша слепая материнская любовь застит Вам глаза. Вы элементарных вещей не замечаете, говорите, что я плохая мать и жена... А скажите, сколько раз Вам Андрюша говорил, что Вас любит? Когда он последний раз поздравлял Вас с праздником, дарил
цветы? Когда он приезжал не за деньгами, а просто так, к Вам в гости? Молчите? — Катрин устало потерла переносицу. — Может быть, Вы уже перестанете несправедливо меня обвинять, а будете просто приезжать к нам в гости? Девочки Вас любят и скучают. Мы будем пить вкусный чай с моей выпечкой и болтать о погоде и о том, что Ваши внучки очень быстро растут. О Вашем шикарном маникюре и новой прическе.
Валентина Адамовна судорожно вздохнула:
— Н-не сейчас... Не сейчас... – и, развернувшись, вылетела в прихожую. Катрин показалось, что в её глазах стояли слезы. Хлопнула входная дверь.
Тихонько тикали «ходики» на стене, в квартире было чисто и уютно. Вкусно пахло борщом и сдобными булочками. Катрин достала тарелки: сейчас из школы прибежит старшая дочка, и они будут обедать. Потом сделают вместе уроки и пойдут в садик за младшенькой и втроем сходят на набережную покормить уток и лебедей. А вечером, уложив дочурок спать, она устроится в любимом кресле и довяжет жилетку, а возможно, начнет вязать ажурный шарфик на заказ... Жизнь продолжается. И без розовых очков она намного прекраснее и лучше!
[1] Панéнка, паненки, жен. (польск. panienka) (обл. устар.). Барышня,
девица.
Галина Терпицкая.
Рассказ из моей книги "Варенье из одуванчиков". Купить электронную версию книги можно здесь
Если Вам понравился пост-подписывайтесь и оценивайте. Это очень меня мотивирует и вдохновляет.
