Политика военного коммунизма показала свою разрушительность. Необходимо было срочно вдохнуть жизнь в экономику страны, и большевики во главе с Лениным, наступив своей песне на горло, провозгласили начало Новой экономической политики.
Новый курс был обнародован на X съезде партии в марте 1921 года.
Жесточайшая продразверстка была заменена прогрессивным натуральным налогом. Частным лицам было разрешено свободно торговать излишками.
Вновь легализовали рынок, разрешена аренда земли и наём рабочей силы. Однако недоработки в законе привели к тому, что крупные и даже средние крестьянские хозяйства начали дробиться.
Кулакам было невыгодно платить государству с одного большого хозяйства.
Мелкая и даже средняя промышленность была денационализирована. Многие предприятия передали в частные руки.
Крупные фабрики и заводы преобразовали в государственные тресты.
Новая политика привела к бурному росту кооперации. Уравниловка в оплате труда канула в лету. Была восстановлена тарифная сетка учитывающая квалификацию и производительность труда работника.
Отменена всеобщая трудовая повинность и трудовые мобилизации. Восстановились крупные ярмарки: Нижегородская, Бакинская, Ирбитская, Киевская и др. Открывались торговые биржи.
В 1921 году началась финансовая реформа. Выпустили советский червонец. Его приравняли к 10 дореволюционным золотым рублям, обеспечили золотом.
Реформа длилась три года и привела к ликвидации бюджетного дефицита, позитивно повлияв на развитие экономики.
Однако, несмотря на то, что НЭП привел к быстрому восстановлению хозяйственной жизни страны, вытащил многих из голодной ямы, почти все руководители советского государства относились к нему как неизбежному злу.
Все они опасались, что он приведет к возрождению буржуазного класса, и как следствие к реставрации монархии.
Поэтому с середины 1920‑х гг. меры по сдерживанию развития НЭПа сменились курсом на его свертывание.
Несколько лет новой политики привели к появлению уникального социального класса. Людей новой формации так и прозвали – Непманы.
Новая прослойка сформировалась довольно быстро. Состояла из бывших служащих частных торговых предприятий. Разного рода приказчики снова оказались в знакомой им стихии.
Впрочем, в непманы подались и демобилизованные красноармейцы, домохозяйки и даже государственные служащие, которые поначалу пользовались свои служебным положением для ведения незаконного бизнеса.
Молодое советское государство сделало все, что бы четко очертить новый класс.
По закону от 20-го года предприниматели лишались избирательных прав, возможности учить своих детей в одних школах с детьми других социальных групп, не призывались на службу в армии, не являлись членами профсоюзов и не занимали должности в государственном аппарате.
Однако все это не сильно отражалось на обыденной жизни непманов. По своему характеру и культуре эта группа являлась отражением общества в целом. Она включала в себя самые разнообразные типы и характеры.
Большинство составляли «нэпманы-демократы». Современник описывал их так:
«…юркие, жадные, крепколобые и крепкоголовые парни», которым «воздух базара был полезнее и прибыльней атмосферы кафе». В случае удачной сделки «базарный нэпман» «радостно хрюкает», а когда сделка срывается, «с его уст несется сочное, крепкое, как он сам, русское «словцо». Здесь «мать» звучит в воздухе часто и непринужденно».