18+
1. Прививка
Холодный город. Грязь и пыль. Голые деревья цвета глины. Брейгелевское небо с умозрительным призраком солнца за бледно-мутной пеленой. Однотипные печальные здания. Все оттенки серого. Серого существования принудительности форм и отсутствия заботы. Замызганные и обветшалые аляповатые платы и микросхемы города. По разбитым и грязным улицам, импрессионистски смешавшим грязь и куски старого асфальта, снуют люди, одетые в разноцветный камуфляж, напоминающий глазурь пряников разных сортов. Зеленые, песчаные, голубые, сиреневые, серые, красные, темно-коричневые маскирующие пятна — одежда на случай войны в любых условиях. Мужчины и женщины одеты одинаково, отличить их можно разве что по редко встречающимся щетине или торчащему из-под пестро-однотонной кепи хвостику волос, связанных неприметной резинкой. Постепенно хаос разрухи, непродуманность и неухоженность исчезают. Улицы становятся строже, монументальнее, чище, мутируя в подобие модернисткого храмового комплекса некоей жесткой тоталитарной религии прямых и остроугольных принципов и догматов, сияющих стерильным загробным холодом полированного мрамора и угрюмым безразличием бетона и гранита. Впереди, среди светлого гранитного поля, открывается величественный горизонт. Если бы на площади не было разноцветной толпы людей, то панорама была бы почти чиста. Почти, ибо в центре возвышалась заостренная верхушка некоего столба цвета хаки, именно он был объектом всеобщего стремления. Гранитная площадь пошла под уклон вниз, превращаясь в дорожки лестниц между многочисленными рядами концентрических кругов, состоящих из углублений (аскетичных сидений), которые с благоговейным неспешным достоинством занимались толпами камуфляжных пилигримов. Наконец, все места были заняты, толпа заполнила всё видимое пространство. В центре гранитного амфитеатра возвышался объект притяжения и преклонения - огромная, сужающаяся к верху ракета. Из-под ее заостренного окончания сияло невидимое глазу, но метафизически ощущаемое величественное радиоактивное излучение. Толпа внутренне трепетала и торжествовала — перед ними стоял осколок Солнца, чья необузданная могучая энергия способна разрушать, превращая материки в пылевые смерчи, чье тепло способно согревать сердца и испепелять тела, чье излучение погружает в трансцендентальный экстаз, в котором сознание растворяется в спокойном океане небытия... Из-за сконцентрировавшей общее внимание священной боеголовки проскользнуло столь редкое в этих краях Солнце — не его смутный заоблачный призрак, а самое настоящее ни чем не прикрытое Светило — явленное дневное вселенское откровение. Восхищение и трепет толпы переросли в экзальтацию — земной посол Солнца и Его космическое величество собственной персоной соединились в поглощающую ментальную анфиладу таинства неисчерпаемой энергии. Световой всплеск. Еще мгновение - и заполнивший всё сокрушительный гул. Сакральная ракета оторвалась от земли, исторгая необузданные хтонические потоки огня. Пламя сокрушающей дикой волной разливалось по амфитеатру во все стороны, сжигая завороженную толпу, наблюдавшую взлет объекта всеобщего восхищения. Еще мгновение — и пламя заполнило всё возможное пространство, обдав, парящего над пространством, вездесущего наблюдателя жаром, ураганным движением воздуха, и нестерпимым свечением.
2. Воздух
От таких необычных ощущений Свидетель резко проснулся. В комнате было темно, почти как в склепе или материнской утробе, сквозь плотные шторы пробивался очень тусклый свет, он исходил, скорее, не от Солнца, а от фонарей уличного освещения, чьи люминесцентные лампы рассеивали тьму на пару этажей ниже. Свидетель нехотя, ибо еще рассчитывал вернуться в забытье сна, посмотрел на смартфон — 4:30. Повалявшись немного, он понял, что больше не уснет, более того, почувствовал странное ощущение опустошения и тоски. Нельзя сказать, что это чувство было для него новым, его и раньше так «накрывало» (так он называл подобные состояния), но никак не с утра сразу по пробуждении, а одинокими скучными и бесперспективными в смысле человеческой компании и развлечений вечерами. Это чувство не давало спокойно лежать, ему хотелось покинуть постель — эту ежесуточную имитацию гроба — и занять себя привычной обывательской суетой. «Вот бл*дство — так рано, а сна больше ни в одном глазу. Ладно, схожу в душ, посмотрю видео, приду на работу пораньше, в конце концов». Не торопясь исполнив утренние ритуалы, Свидетель вышел из дома. Спустившись, как обычно по утрам, по лестнице (хотя в доме был лифт), попутно вспомнив стих Бродского, и отметив, что эта лестница тоже выщербленная, хотя и вряд ли кого-нибудь вдохновит, он не спеша вышел из подъезда. Времени до начала рабочего дня оставалось еще много, поэтому Свидетель решил пройтись длинной дорогой, не срезая путь через то, что должно быть сплошным полотном газона, но фактически состояло из клочков пожухлой прошлогодней травы, грязевого марева и озерец луж, через которые проходила, утоптанная и местами заботливо посыпанная битым шифером и кирпичом, тропинка. Дворовая дорога и тротуар были цивильнее, но все же отнюдь не так ухожены и чисты как это предполагалось при изначальном проектировании — среди старого, в трещинах, асфальта просто лужи перемешались с глубокими ямами, заполненными водой, и шоколадного цвета грязью с мелкими камешками (из-за чего у сластены Свидетеля возникали ассоциации с глазурью вафельного торта). Выйдя из двора на улицу он заметил на стене забора заброшенной стройки корявое вандальское граффити — «Она любила летать по ночам». «Хм, умеют же интеллигентно хулиганить. Забавно. А я ведь сегодня ночью во сне тоже летал», — усмехнулся про себя Свидетель и его настроение улучшилось. Солнце еще не явило себя над плотной многоэтажной застройкой и перистые облака, нереально быстро летящие по небу (и это при полном штиле, по крайней мере на уровне земли), были окрашены в экзотичные ядовитые цвета, похожие своим сочетанием на кислотную бандану хиппи из отвязных американских 1960-х. Свидетель шел по пустынному тротуару и любовался этим атмосферным психоделическим импрессионизмом. «Сука!» — чей-то резкий возглас отвлек Свидетеля от эстетической медитации. На обочине стояла старая баклажанового цвета Мазда 626 хетчбек из 1990-х с открытым капотом, у которого суетился водитель интеллигентного вида с лицом персидского аристократа. «Мда, не Лада, не седан и даже не из этого века», —продолжал дальше веселится про себя Свидетель. «Мазда, на х*й, да, конечно! Кто назвал тебя в честь Бога? Зачем ты оставил меня, Мазда? Акура, б*ядь, Мазда! Будь проклят тот 94-й, в котором тебя собрали!» — в театральной манере сокрушался неудачливый водитель. «Начало дня, а уже столько впечатлений. Хоть и мелочи, а все же разбавляют рутину», — Свидетель чувствовал себя на удивление бодро, от тоски не осталось и следа. Метров через сто показалась лестница, спускающаяся в глубокую обочину. На дне стоял старый трехэтажный кирпичный дом, окна последнего этажа которого не выходили даже на уровень дороги, из них был виден только грязный склон обочины с полинялой травой и металлическое ограждение тротуара над ним. Этот странный дом опоясывал буквой «П» небольшой двор, в центре которого расположился белый бетонный цилиндр, усеченный модернистски наклоненной в сторону дома крышей, и стеклянной входной секцией, обращенной к спускающейся лестнице. Над этим странным, и никак не вписывающимся в архитектурную композицию, сооружением высилась светящаяся тусклым красным светом большая буква «М». Это был вход на станцию метро. Действительно, очень странное решение, местные жители к нему, конечно, привыкли, но все приезжие очень удивлялись. Свидетель откуда-то слышал версию о геологических трудностях, сделавших невозможным размещение входа на станцию в другом месте, а так как станция была конечная, расположенная на самой что ни есть окраине, проектировщики не стали себя утруждать рефлексией о благоустройстве, удобстве и эстетике. Спустившись в метро Свидетелю не пришлось долго ждать поезда, определенно, день, несмотря на неожиданно раннее пробуждение и последовавшее за ним ощущение глухой экзистенциальной пустоты, начинался хорошо. Без труда найдя свободное место на диване подальше от дверей вагона, Свидетель привычно погрузился в смартфон. Его внимание сразу же привлек ярлык незнакомой безымянной программы, которую сам он явно не устанавливал - переливающаяся белой линией по диагонали снизу вверх пиктограмма красного домика. Со смесью любопытства и недоверия Свидетель нажал на иконку. Мгновенно на весь экран открылось изображение большого девятиэтажного здания с витражными балконами, снятого с некоторого удаления, так что в кадр вошел весь дом полностью. Здание было при всей завершенности конструкции явно недостроенным — оно стояло за строительным забором, кое-где на фасаде сервисного блока первого этажа не хватало облицовочных панелей, а сверху до низу почти всего фасада колыхалось на не сильном ветру огромное полотно полупрозрачной пластиковой пленки (все же это было видео, а не просто картинка). Свидетель несколько секунд недоуменно смотрел на экран, пытаясь понять — что это. Дом не был ему знаком, более того оставалось непонятным, где он находится, так как фокус камеры позволял снимать строго здание, больше в кадр ничего, что помогло бы понять местоположение, не попало. К тому же, изображение было черно-белым, без каких-либо хронологических индикаторов или значка ведущейся записи в прямом эфире, так что нельзя было даже достоверно определить время суток и актуальность картинки. Вообще, было похоже, что на смартфон каким-то образом установилось приложение для удаленного видеонаблюдения за охраняемыми объектами. Свидетель в некотором беспокойстве вышел из приложения, попытался удалить его, но не нашел в списке программ, после чего перезагрузил смартфон. Однако, вопреки его надеждам, приложение не исчезло, что серьезно испортило Свидетелю настроение (а вдруг это вирус или странная шпионская программа!). Покопавшись в интернете, и скачав несколько антивирусов, он совсем отчаялся, потому что ни одна из программ не удалила приложение. «Вот что за шняга! Эх, а день так хорошо начинался. Придется отдать телефон в ремонт. Надеюсь, что это приложение не принесет мне больших неудобств», — свидетель отложил смартфон и теперь уже погрузился в менее приятное развлечение — ментальный пинг-понг мрачного внутреннего диалога. Проехав в этом состоянии еще некоторое время он вышел на нужной ему станции. Сияющая полированным металлом и мрамором, недавно отремонтированная, строгая и стильная станция явно свидетельствовала о своем центральном расположении и деловом значении. Свидетель вышел из поезда. Этот модный вид станции, когда-то давно восхищавший, уже долгое время его не радовал, да и вообще, настроение было явно ниже среднего, за время поездки он успел накрутить себя, в очередной раз подтвердив самому себе статус неудачника, припоминая для этого подходящие примеры из жизни. Однако стоять и рефлексировать было бессмысленно и Свидетель стал подниматься на поверхность.
3. Непобедимый
Он вышел на солидную, с акцентом на монументальность и консерватизм, городскую улицу — чистую, красивую и ухоженную. Пройдя по уже вполне ожившему деловому центру около квартала, Свидетель оказался, наконец, у крыльца своей работы, на котором крупными золотыми буквами горделиво отражало окружающее пространство название АО «КоВИД». Приложив магнитный ключ к датчику слева от матово-перламутровой двери с зеркальным стеклом, он услышал неприятный бипер, свидетельствующий, видимо, о некоей программной ошибке. После двух повторных попыток стало очевидно, что самостоятельно попасть на работу ему не удастся. Выход напрашивался сам собой — позвонить в домофон. «Слушаю вас!» — раздался неприятный голос нелюбимого Свидетелем охранника (сегодня была именно его смена). «Это идентификационный номер 19, пустите, у меня ключ не работает», — ответил Свидетель. «Вы были замечены в вирусном видео, поэтому контракт с вами расторгнут, ваша учетная запись аннулирована, в доступе в здание отказано. Мы не можем допустить, чтобы наши работники даже вспоминали о вас», — с безразлично-надменным тоном проговорил охранник явно заученный текст. «Какое видео, вы о чем? Что все это значит!?» — сокрушался Свидетель, но его никто не слышал, связь оборвалась на последнем слове охранника. «Да уж задался денек! Акура, б*ядь, Мазда! Зачем ты оставил меня, Мазда?» — вспомнилось Свидетелю. Он, конечно, слышал, что подобные увольнения уже случались в его компании, но чтобы это произошло с ним! Почему, зачем, откуда? И что это за вирусное видео!? — Все эти вопросы вертелись в голове бесноватым танцем. Странное чувство — среднее между растерянностью, разочарованием, обидой, тоской, свободой и радостью — обосновалось в душе Свидетеля. Домой не хотелось совершенно, поэтому очевидным вариантом было заесть стресс и отпраздновать свою нежданную свободу в кафе или ресторане. Поблизости было более чем достаточно заведений на любой вкус, бывало Свидетель ходил в далеко не худшие из них, но сейчас он предпочел сэкономить и направился в самое бюджетное кафе округи, цены которого не сильно отличались от них же в общепите спальных районов. Стеклянная витрина, чуждая респектабельному центру крикливая цветастая вывеска — «кафе Майя» — отличное место для экономного перекуса и уединения. Свидетель примостился за уютным маленьким столиком на две персоны около панорамного стекла, выходящего на улицу. Позволив себе минималистичный заказ, обеспечивающий право занимать в место кафе — чайник пуэра и вазочку с цукатами — он меланхолично попивал чай и, отправляя в рот по маленькому кусочку сладости, наблюдал за утренней суетой делового центра, лениво прокручивая смутно волнительную динамо-машину внутреннего диалога, временами отвлекаясь, от скуки, на свою информационную сигарету — смартфон. На странное приложение для наблюдения за недостроенным зданием он на этот раз не обратил внимания и принялся привычно сёрфить по интернету. Открывая очередное видео, Свидетель не стал пропускать, как это делал обычно, рекламный ролик. Эта коммерческая интеграция волнующе резонировала с его мечтами: Свидетелю так давно хотелось путешествовать, но работа и недостаток денег не позволяли. Сопровождаемая величественным звуковым эффектом яркая заставка со вполне приличной анимацией в космическом стиле составилась в слова: «Sing your clarity Project - fulfilling dreams», появившийся после визуального вступления улыбчивый человек начал увлеченно рассказывать, что побывал уже почти во всех странах мира, не купив ни одного билета, не забронировав ни один отель и даже не покидая комнаты — он воспользовался функцией Travel inc. в приложении Syc (Sing your clarity) и зарегистрировался в качестве guest. «Я выбираю страну и понравившегося buddy, согласовываю маршруты, пользуюсь attractions-подсказками, устанавливаю время, указываю предпочтительные погодные условия для съемки и наслаждаюсь личным путешествием». Речь виртуального путешественника сопровождалась нарезками видео из разных уголков мира. На экране появился следующий человек: «Я живу в Нью-Йорке. Знаете, многие хотят здесь побывать, но не имеют возможности. Я зарегистрировался в Sing your clarity и помогаю людям посмотреть мой город от первого лица, ведь для этого достаточно просто иметь Go Pro или даже обычный dashcam, если едешь на машине. Я много передвигаюсь по городу и готов поделиться тем, что вижу сам с другими. В том числе, я езжу по индивидуальным маршрутам, задаваемым моими guests, так даже интереснее — я изучаю собственный город!» Монолог приветливого buddy перемежался нарезкой из солнечно-оптимистичных видов Нью-Йорка, снятых на закрепленный на лбу Go Pro и автомобильный видеорегистратор. Речь buddy перехватил закадровый голос: Установи приложение Sing your clarity, регистрируйся в качестве guest или buddy, а лучше сразу обоих, путешествуй и показывай свой город другим. Кроме того в приложении Sing your clarity есть функция реверса и автоматического миксования записи твоего путешествия...
– Ментальная мастурбация, дружок? — раздался совсем близко ехидный мужской голос.
Свидетель вздрогнул всем телом и автоматически свернул видео, мгновенно покраснев от такого весьма бестактного, но правдивого вопроса.
— Вы кто? Что вам нужно? — напряженно и с опаской спросил Свидетель у незаметного подсевшего к нему за столик немолодого седого мужчины.
— Главное, что нужно тебе, мой дорогой, — в том же тоне ответил иронично улыбающийся старик. Свидетель недоуменно смотрел на своего нежданного собеседника, его лицо, наполненное ясностью и жизненной энергией, казалось смутно знакомым, но он не мог понять, где встречался с этим человеком раньше.
После минутного обмена немыми взглядами незнакомец вновь нарушил молчание:
— Потерял работу, родной?
— Откуда вы знаете!? Да кто вы такой? Вы что тоже у нас работаете?
— Ну теперь ведь уже «не у нас», верно? Но если отвечать на твой вопрос — то да, работал. Так же как и ты был проектировщиком самого большого пустого пространства в Европе. Планировал где поставить какую-нибудь у*банскую скамейку или воткнуть бл*дский фонарь или зах*ярить пруд, ну и так далее. Ты ведь сам знаешь все не хуже меня.
Если до этого Свидетелю было просто не по себе, то сейчас ему стало потусторонне страшно. Холодный пот предательски выступил на лбу и стал медленной щекоткой стекать вниз. Все употребленные незнакомцем обсценные эпитеты, относящиеся к объектам благоустройства, явно указывали — он знает то, что Свидетель никогда ни при ком не произносил вслух и тщательно скрывал. Все эти характеристики (в точной связке именно этого матерного слова и именного этого предмета) Свидетель давал тому с чем оперировал на работе, когда думал о ней про себя.
— Зачем скрывать свою ненависть к работе, зачем говорить всем, что любишь её? Не будь шлюхой, дорогой. Из тех без одного 10 000 дней, что ты просуществовал до сегодня как живой биологический объект, сколько ты жил по настоящему? Ты вообще задумывался, что такое жизнь? Увольнение — шанс. Воспользуйся им. И вообще, что насчет девушек? Помнишь Анжелу, дружок...
В этот момент незнакомец перешел на откровенно добродушный, доверительный тон и не сильно, как старого друга, хлопнул Свидетеля по плечу. Это прикосновение сработало как триггер — Свидетель бессознательно вскочил с места и бросившись в сторону выхода оттолкнул грудью руку незнакомца, отчего тот подался назад всем корпусом. Это было последнее, что успел заметить Свидетель, покинув Майю.
4. Нисходящий
Через мгновение он уже сбегал, перепрыгивая разом по несколько ступеней эскалатора, вглубь очередной станции метро. Отдышавшись, уже на перроне, он зачем то достал смартфон и открыл приложение для видеонаблюдения — камера снимала общий вид дома, дул сильный ветер — металлический строительный забор ходил волнами, а пластиковая пленка яростно развевалась вдоль здания, выходя за край перспективы, затем приложение переключилось на изображение внутренней части здания и несколько секунд показывало как в сумрачных помещениях с голыми стенами хлопают межкомнатные фанерные двери и разносится пыль. Свидетель вбежал в первый попавшийся поезд. Он сидел в трансе, не обращая внимания на окружающее, неизвестно сколько прошло времени, вот только постепенно Свидетель начал понимать, что видит проезжаемые станции уже далеко не первый раз. Да, так и есть — он ездит по кольцевой линии, причем долго. На душе было крайне паршиво. Его уже давно не потрясывало от встречи с тем жутким стариком, но внутри было ощущение глубочайшей усталости и пустоты. В вагон зашла потрясающая девушка в длинном красном платье и села напротив Свидетеля. Она была нереально красива — мягкие и при этом точеные правильные черты лица, длинные светлые волосы, лавандового цвета глаза, тонкая лебединая шея, идеальные пропорции тела, высокий рост... Обычно Свидетель не разглядывал незнакомых женщин в общественных местах, но сейчас он не мог оторвать глаз. Это была действительно девушка его мечты, именно такая, какую он представлял себе в своих самых сокровенных фантазиях (конечно же, по большей части эротических). Возможно, сказалось его психоэмоциональное утомление и ему стало просто все равно, замечают ли его взгляд. В конце концов, девушка посмотрела Свидетелю прямо в глаза и улыбнулась, обнажив свои жемчужные ровные зубы. Свидетель скромно улыбнулся и смутившись отвел глаза - он был застенчив, неопытен и к тому же абсолютно опустошен, чтобы знакомиться. Через минуту девушка сама подсела к нему. От нее веяло слабым деликатным мятно-персиковым ароматом.
— Куда направляетесь? — спросила, как будто спела, красавица своим превосходно поставленным игривым контральто.
— Я? — все еще смущаясь ответил Свидетель. — Если честно, просто наматываю круги на кольцевой линии. На самом деле я сегодня уволился, то есть меня уволили... — он запнулся, разозлившись на себя, за то, что рассказывает девушке о своих неудачах... хотя, с другой стороны, что терять, такому как он в любом случае ничего не светит...
— Работа ведь не главное в жизни. Тем более, раз такого прекрасного человека как вы уволили, значит эта работа вам на самом деле не нравилась, она не была вашей судьбой. Нужно радоваться и благодарить Вселенную. У вас сегодня праздник!
— Но... но откуда вы знаете, что я хороший человек? Мы ведь даже не знакомы
— «Считайте, что уже знакомы! — почти перебив Свидетеля на последнем слове радостно выпалила красавица. — Анжела! — она протянула руку — ошеломленный этим весьма не мало значившим в его жизни именем, Свидетель, полуоткрыв удивленный рот, пожал руку в ответ.
Кожа Анжелы оказалась очень нежной, напоминающей теплый шелк.
— Анжела... — тупо повторил Свидетель, не представившись в ответ.
— А вообще, я очень хорошо разбираюсь в людях, вижу их насквозь, очень многое понимаю о человеке уже с первых минут. И никогда не ошибаюсь. Это мой дар... И мое проклятье... — грустно вздохнула Анжела. — Я пробовала не обращать внимания на свою интуицию и всегда это заканчивалось плохо. Теперь я иду на контакт только с теми людьми, в которых чувствую глубинную личную гармонию для себя. И в вас её очень много, больше, чем в ком-либо другом, кого я раньше встречала. Ой, могу я попросить у вас разрешения перейти на «ты», нам будет удобнее так общаться, — скромно и очень по-доброму улыбнувшись, спросила Анжела.
— Да, разумеется, — с ответной глуповатой улыбкой почти прошептал изумленный происходящим Свидетель. — Но что во мне такого особенного? Почему такая... такая божественная девушка как вы, ой простите, ты обратила внимание именно на меня, что ты во мне увидела? — Уже более смело спросил Свидетель.
— Говорю же, дело в уникальном совпадении наших душ. Мы очень близки друг другу на глубинном уровне. Я уверена в этом на сто процентов. Ни социальный статус, ни даже отдельные черты характера не имеют никакого значения. Понимаешь, мы с тобой как ключ и замок, подогнанные Вселенной друг к другу с точностью до миллионных долей микрона.
— Прости меня конечно, не то что я тебе не верю, но просто понимаешь... Так не бывает, это сказка, а не реальность
Анжела искренне и очень по-доброму рассмеялась.
— С чего же ты взял, что сказок не бывает? Как же тогда придумывались сказки? Субъективность объективна. Все описанное в сказке уже существует во Вселенной, просто не на уровне реальности большинства людей. Но необязательно быть волшебником, чтобы сказка пришла именно в твою жизнь. Иногда достаточно того, чтобы определенные элементы сущего встретились в нужный момент — и все! То, что происходит — это начало нашей общей сказки. Ну что, не смотри на меня так! — Взгляд Свидетеля выражал чувство среднее между недоумением, недоверием, удивлением, растерянностью и идиотическим ликованием. — Нет, я не сумасшедшая! Если в чем я и безумна, так это в своем увлечении искусством. Я обожаю классический кинематограф, сюрреализм и чуть ли не всех писателей-интеллектуалов! — Она опять рассмеялась.
— Я тоже, в общем-то, — снова полушепотом ответил Свидетель. — Вот видишь, а ты говоришь — у нас ничего общего. Недооценивай женскую интуицию. В нашей ментальности, похоже, есть wi-fi, принимающий сигналы абсолютной истины, — она снова засмеялась, — Шучу конечно, я не настолько высокого мнения о себе лично и о женщинах вообще. И к тому же, не считаю себя солипсистом, если ты улавливаешь связь. Но доля истины в моих словах все же есть, и не малая! Ты никуда не спешишь? — Вопрос прозвучал более серьезно, чем предыдущий радостный лепет.
— Да нет, в общем-то, я свободен, мне некуда спешить, — более бодро, хотя по-прежнему глуповато и неуверенно ответил Свидетель.
— Тогда выйдем на следующей станции, зайдем ко мне, я покажу тебе свою коллекцию репродукций Сальвадора Дали. Ты ведь любишь этого сумасшедшего испанца, верно?
— Обожаю! — уже в полном восхищении от всего происходящего ответил Свидетель. Ему стало все равно. Возможно, это всё обман, возможно его хотят ограбить или убить или, в лучшем случае, просто посмеяться. Неважно. Этот день принес уже столько всякого дерьма, если еще случится что-то плохое, то пусть случается. А если нет, то почему бы в нем не быть и чему-то хорошему, возможно, очень хорошему. Тот жуткий старик спросил — Сколько дней из этих без одного 10 000 ты на самом деле жил? Похоже, что ни одного, но этот может стать первым, и даже, если он окажется последним, то будет уже не жаль. Свидетель украдкой посмотрел на смартфон - приложение с иконкой переливающегося дома показывало всё тоже здание, пластиковая пленка теперь легко и торжественно колыхалась на ветру, как свадебная фата.
Анжела и Свидетель шли по мало знакомому для него району - фешенебельный и одновременно тихий кластер в центре города, здесь располагались несколько элитных жилых комплексов, и даже несмотря на хмурое небо и начинающиеся сумерки, здесь было очень приятно. По улицам проезжали роскошные автомобили, многие из которых стоили как несколько квартир Свидетеля. «Мы уже почти на месте», — ласково сказала Анжела. Рядом с шикарной витриной дорогого турагенства Свидетель заметил яркое и очень профессионально нарисованное разноцветное граффити «Люди, почти во всем будучи шлюхами, пытаются летать», которое не слишком успешно пытались отмыть работники клинингового агентства.
— У вас тут Бэнкси поселился? — спросил Свидетель.
— Наверное конкуренты нарисовали, чтоб переманить клиентов. Звериный оскал капитализма. Homo homini lupus est, все дела...
Наконец, пара вошла через кованые ворота во двор анжелиного жилого комплекса, на верхней части которых металлической вязью красовалось «ЖК ЭЛЛИЗИУМ». Это было весьма оригинальное здание, напоминающее барселонские жилые дома Гауди — семь этажей, серые волнистые стены, панорамные, порой витражные, окна, и главная особенность — заключенное в здание живое дерево — опоясанное стеклянным полукругом. Позади растения виднелись два прозрачных лифта.
— Ничего себе! — воскликнул Свидетель.
— Да, оригинальное решение, —согласилась Анжела. — Это старое дерево пережило много всего. Было бы кощунством спилить его. Поэтому архитектор решил сделать его частью дома. А это, кстати, сакура, — она указала на высаженные вдоль стены голые деревья. — Жаль, что сейчас еще не наступило время цветения — весна еще ранняя, а то мы могли ей бы полюбоваться. Очень красиво!
— Я и не знал, что у нас растет сакура, — удивился Свидетель.
— Это особый сорт, долго его выводили, с помощью генной инженерии. К тому же, к нам деревья пересадили уже взрослыми, поэтому они такие большие. Крайне дорогие растения, даже не знаю какую часть стоимости нашего жилого комплекса они составляют (а это весьма кругленькая сумма, уж можешь мне поверить).
— Охотно верю, — с невольными нотками зависти ответил Свидетель.
— Они еще подсвечиваются ярко-оранжевым, когда темнеет. Впрочем, это уже и сейчас видно, но еще слабо, надо подождать окончания сумерек. Кстати, внизу под сакурой - мох. Ботаники очень сильно заморочились над растительностью.
— Инженеры не меньше, — восхищенно сказал Свидетель.
Пара подошла к самому входу. Теперь было видно, что стеклянные панели стены отделяющей дерево внутри здания от улицы, были не глухими, а сконструированными как воздухозаборники, обеспечивающие циркуляцию свежего воздуха. Величественное растение отделялось от лестниц и коридоров дома еще одной стеклянной стеной (на этот раз глухой), но на первом этаже был выход к дереву и расположившемуся у его основания садику. Пара вошла в освещенное как сказочный фонарь теплым желтым светом здание через сияющую чистотой стеклянную секцию слева от внутридомового дерева, покинув не слишком уютные хмурые сумерки. Сидящий за стойкой у входа интеллигентный швейцар, одетый во фрак, встал и с приглашающим жестом поприветствовал вошедших.
— Добрый вечер, госпожа Анжела и её благородный спутник.
— Добрый вечер, Франц, — добродушно ответила Анжела.
— Здравствуйте, — немного растерянно поздоровался Свидетель. Внутри было очень уютно и изысканно. Повсюду мрамор, красное дерево, дорогие обои, ковры, позолота, кое где репродукции художников-классиков. Пара поднялась на четвертый этаж и по мягкому красному ковру мимо стен, по краям которых стояли цветы в изящных вазах, добралась до квартиры Анжелы. «Проходи, не стесняйся», — сказала она улыбнувшись, обращаясь к немного растерявшему в прихожей Свидетелю. Ожидаемо шикарная квартира напоминала общедоступные помещения здания, но была уютнее и шикарнее. Лепнина на потолках и стенах, позолота, мрамор, дорогие лоснящиеся обои, свежие ковры с высоким ворсом — все это было теплым, уютным, классическим, но одновременно и вполне современным. Интерьер, выдержанный в теплых пастельных тонах, но с умеренно яркими интерьерными вкраплениями, был образчиком очень хорошего тонкого вкуса.
— Пошли пока что на кухню, — предложила Анжела. Открывшаяся Свидетелю комната была огромна — наверное, больше всей его квартиры. — Ну, чего стоишь, присаживайся, — Анжела указала вновь растерявшемуся гостю на один из шикарных стульев с высокой спинкой и кремовой бархатной обивкой, расположившийся у огромного обеденного стола из стекла и красного дерева.
— Угощайся! — Анжела указала на стоящие на столе фрукты, пока ставила на стол фужеры и бутылку шампанского. Она присела на соседний стул, почти прижимаясь к Свидетелю, и достала iPhone последней модели, корпус которого ослепительно переливался десятками стразов. — Смотри — это я, — на экране показалась знакомая заставка рекламы приложения Sync your clarity. После заставки появилась Анжела — со своей коронной милой улыбкой и в красном платье, только намного более откровенном, чем сейчас было на ней, она изящно указывала налево — на анимированную анкету для знакомств, которая заполнялась сама собой по мере рекламного рассказа. «Вам одиноко? Тогда регистрируйтесь в разделе Date Inc. и получайте личного тренера для знакомств онлайн, а также подключайте услугу виртуального друга и советчика любой gender identity!» — вешал закадровый голос.
— Так ты снимаешься в рекламе? — удивленно спросил Свидетель.
— Да, у меня был такой опыт, мне за него стыдно. Это была моя ошибка, самая недостойная социальная активность. Я хотела сразу показать тебе свое главное падение, чтоб потом для тебя это не было неприятным сюрпризом. Так, я считаю, честнее.
— Да нет же, в рекламе нет ничего плохого, тем более, ты сделала полезное дело — помогла стольким людям найти друг друга.
— Ну ладно, давай поговорим о чем-нибудь более приятном, ты не против?
— Разумеется нет, — расплылся в скромной улыбке Свидетель.
— Будешь? Moet. Это не какое-нибудь дешманское Martini Asti.
— Конечно, — скромно улыбнувшись, ответил Свидетель.
— Ну давай, чинь-чинь — за начало нашей общей сказки, — пара чокнулась фужерами. Пригубив несколько порций игристого, Свидетель впервые за долгое время, понял, что не ел с самого утра и к тому же фатально устал, и выпитое, в общем-то небольшое количество алкоголя, совершенно разморило его.
— Давай я покажу тебе репродукции, а позже продолжим отмечать наше знакомство.
— Анжел, ты прости меня пожалуйста, но я бы предпочел развалиться в более удобном кресле и, может быть, слегка подремать. Сегодня был такой сложный, сложный и насыщенный день. — Слова он произносил блаженно, слегка заплетающимся языком, с ленцой и растянуто.
— Конечно, милый! Пошли за мной.
«Она первый раз назвала меня милым — подумал Свидетель, — может, сейчас у меня что-то будет». Его рот растянулся в непроизвольной похотливой улыбке, которую Анжела не могла видеть, так как шла впереди его, толкая хромированную тележку с шампанским и фруктами. «Только бы не налажать, я ведь такой пьяный и уставший!» — Немного обеспокоенно думал Свидетель.
Комната, в которую зашла пара, была раза в два больше кухни и выдержана в том же стиле, что и остальная квартира.
— У тебя здесь еще и камин есть! — немного более эмоционально и наигранно, чем следовало, восхитился Свидетель.
— А, он электрический, — отмахнулась Анжела.
Она поставила тележку рядом со стоящим у плотной шторы, опускавшейся до самого пола, креслом, в котором непреминул облегченно развалиться свидетель.
— Если хочешь, ешь и пей, милый, — Анжела указала взглядом на фрукты и шампанское на тележке, — а я сейчас приду. — Она с ласковой улыбкой удалилась в одну из других комнат своей огромной и шикарной квартиры.
Свидетель совершенно размяк в уютном мягком кресле. Он был в блаженном полусне, и, делая ленивое усилие, потягивал из хрустального фужера элитное игристое вино. Но то, что он увидел заставило его оживиться. Из-за дверного проема появилась совершенно обнаженная Анжела — без одежды она была еще прекраснее, чем можно было себе представить — нежные хрупкие плечи, высокие, оформленные в почти идеальные округлости груди среднего размера, тонкая талия, животик без единой жировой складки, красиво выбритый светловолосый лобок, длинные стройные ноги. Вот только бедра у нее оказались не такими крутыми как казалось Свидетелю, когда девушка была одета, но это был не минус, а скорее особенность. Она была идеалом, идеалом, который трудно чем-то испортить. Анжела улыбалась своими жемчужными зубами, медленно приближаясь к Свидетелю. Вот только делала она это весьма странно — мелкими шажками своих великолепных прижатых друг к другу ног, изображая руками порхающие крылья. Это выглядело нелепо — будто она изображала в слоу-мо лебедя, взлетающего с поверхности воды. Однако это нисколько не портило ситуации, наоборот создавало флер некоей полудетской наивности и чистоты. Анжела приблизилась к Свидетелю, у которого все лицо расплылось в выражении, сочетающем сладострастный восторг, глубокое экзистенциальное изумление и детскую радость ребенка, смакующего давно желаемую сладость. Он уже хотел привстать, чтобы самому приблизиться к своей архигурии, как произошло нечто совершенно неожиданное - прекрасное лицо Анжелы резко изменило милую улыбку на подлую сладострастную ухмылку извращенца и между ее расставленных в этот момент ног, будто вытолкнутый мощной пружиной, воспрял огромный красный эрегированный фаллос под которым победоносно колыхнулись надутые яйца. Член в пульсации оргазма выстрелил в сторону Свидетеля мощным потоком спермы. В ужасе тот только и успел обернуться полубоком и прикрыть распахнутой кожаной курткой лицо, попутно облив себя остатками шампанского из фужера, находящегося в руке. Даже сквозь свою весьма плотную кожанку он почувствовал как крупные капли спермы, будто ядра картечи врезались в него, пробив навылет его честь, достоинство и самоуважение. Защитное движение свидетеля было настолько отчаянным, что он опрокинул на Анжелу (скорее уж, Анжела) тележку с фруктами и дорогущим шампанским — на что трансвестит яростно и уже ощутимо более грубым голосом выкрикнул: «Сука, б*я!» В процессе защитного маневра Свидетель импульсивно оттолкнувшись от пола повалил кресло, в котором до этого сидел, в сторону шторы и сам потерял равновесие. Раздался хруст, шум осыпающегося стекла и рвущейся ткани — в это же мгновение Свидетель, путаясь в шторе, ощутил себя в космосе — в темноте и невесомости, без всяких определенных перцептивных ориентиров. Еще мгновение и удар за ударом по его туловищу стали прилетать мощные хлысты, откидывающие его с непонятным шумом, напоминающим остервенелые пощечины, из стороны в сторону. Наконец, несостоявшийся любовник ощутил удар о ступни и, инстинктивно сгруппировавшись, перекатился несколько метров, одновременно освобождаясь от временно ослепившей и дезориентировавшей его шторы. Некоторое время Свидетель не мог понять, что означала вся эта плотно умещенная в пару секунд череда событий. Откуда-то сверху послышался ожесточенно-обиженный грубоватый выкрик, смысловое значение слов которого Свидетель не разобрал. Очередь до этого слепка восприятия еще не дошла, нужно было разобраться с тем как он телепортировался из светлого и теплого уюта фешенебельной квартиры в холодный мрак улицы. Осмотревшись он увидел помятый и местами вырванный большими клочьями мох на земле, скомканную рваную штору, висевшую в комнате позади Свидетеля, осколки стекла, которое, видимо, располагалось за шторой. Осмотрев себя он обнаружил свою черную кожанку в белых склизких разводах и, сохранившихся каким-то образом нетронутыми, отдельных округлых каплях той же субстанции, посмотрел на свои дрожжащие руки, с парой ссадин, потрогал лицо — с губы медленно стекала свежая кровь. Обернувшись назад он увидел подсвеченную ярко-оранжевой огненной иллюминацией потрепанную сакуру, под которой валялось несколько оторванных ветвей — толстых и потоньше. Одна из веток беспомощно болталась на полусодраннном лохмуте коры. Видимо, японская вишня замедлила падение. «А, так вот значит кто меня отп*здил — сакура на пару с гравитацией!» — съехидничал про себя Свидетель. Подняв голову, он увидел свисающее наполовину из выбитого панорамного стекла на четвертом этаже кресло, посмотрев еще выше — черное, почти уже ночное небо, на котором светились белые точки звезд. «Капли спермы на моей черной кожанке как звезды на темном ночном небосводе, и это заставляет меня трепетать. Почти как у Канта — категорический сперматив, бл*дь!» —неуместная поэтическая мудрость промелькнула в голове Свидетеля. Только теперь центр мозга ответственный за обработку воспринимаемой информации расшифровал грубый обиженный крик сверху — «Бисер перед свиньями! А, то есть это было откровением, а я не оценил. Ну что ж, какая эпоха, такие и откровения!» — подумал Свидетель, философски усмехаясь. — «Полетал я значит как шлюха, прямо как тот Бэнкси завещал. Странно, что этот пингвин во фраке, сидящий у входа, не выбежал — глухой что ли?» — размышлял он далее — «Ладно, хорош, пора двигать отсюда от греха подальше, а то всеми внутренними органами не расплачусь, за погром в квартире этого трапа, а уж тем более за эту еб*нную морозоустойчивую сакуру!» Похрамывая и держась за побитые бока, Свидетель как мог быстро покидал территорию Эллизиума.
5. Отбраковка
Проковыляв до конца фешенебельного района, Свидетель направился к первой попавшейся на пути станции метро. Она была не такой красивой и ухоженной как станция в районе Анжелы, но зато не являлась кольцевой и, более того, располагалась на той же ветке, что и станция у дома на обочине, с которой Свидетель и начал путешествие сегодняшнего сумасбородного дня. Прямо на входе черным готическим шрифтом красовалась фраза: «Ты ищешь в падении к смерти полет». «О, очередное граффити — как оригинально! Что на этот раз — констатация факта или предупреждение, или и то, и другое, если между ними, конечно, есть разница... Еще и какая страшная фраза — про смерть! Бу! — баюс, баюс». Попаясничав про себя, Свидетель с абсолютным внутренним спокойствием и уверенностью вошел в вестибюль станции. Поезд в сторону дома не заставил себя долго ждать. Разместившись на первом попавшемся свободном кресле, Свидетель было начал засыпать, но дискомфорт в желудке, заглушавшийся ранее диким желанием убраться поскорее из района толстосумов и сесть в поезд до дома, начал теперь все активнее напоминать о себе. «Моет, бл*дь, желудок мне промоет!» — свидетеля начинало мутить. Мало того, сознание начинало затуманиваться (это могло быть не отравление, а просто следствие того, что Свидетель ничего сегодня не ел). Прижавшись полускрючившись к креслу, он заметил, что в вагоне никого нет - возможно все вышли на предыдущей станции — Свидетелю было не до того, все его сознание концентрировалось на переживании боли. Перекрытия туннеля за окнами мелькали чрезвычайно быстро. Явно быстрее обычного, постепенно за стеклами стали пролетать отдельные искры, еще искры, больше искр, настоящее пламя! Свидетель залез в приложение для наблюдения за недостроенным зданием - камеры внутри показывали землятресение — стены сильно вибрировали, сыпалась штукатурка, оставленные на полу инструменты скакали в бешенном танце. В своем болезненном полусознании он понял, что скользит по дерматиновому сиденью все дальше от своего изначального места и заваливается в бок. Он непроизвольно схватился за ближайший вертикальный поручень — и как выяснилось — очень вовремя. Сила притяжения дернула его тело в сторону другого конца вагона — Свидетель висел всем весом на правой руке, мертвой хваткой сжимающей поручень. Поезд с немыслимым ускорением падал в непонятную даль. Молниеносно очнувшись от помутнения — боль и затуманенность сознания мгновенно улетучились — Свидетель спрятал смартфон в карман и уже почти схватился второй рукой за поручень, как тот предательски переломился на двое. Стремглав полетев вниз, Свидетель вытянул руки вперед, инстинктивно ища какой-нибудь выступ — он зацепился за крышку люка. «Канализационный люк!? Что, бл*ть, за х*йня!?» — не успел удивиться Свидетель, как люк отлетел в сторону и свидетель ухватился уже второй раз спасающей его правой рукой за нижнюю кромку открывшегося портала, схватившись следом левой, он с усилием подтянулся и нырнул в темную бездну.
Свидетель открыл глаза — он сидел, скрючившись в вагоне, окруженный другими пассажирами. Посмотрев на информационное табло, он понял, что едет по той же линии, на которой располагалась его домашняя станция, вот только направляется совсем в другую сторону — следующая остановка была конечная, расположенная на противоположной окраине города. Он вновь открыл приложение — роботы-пылесосы убирали помещения недостроенного здания.
6. Льготный проезд
Конечная станция, в отличии от остального метро, была наземной. Некогда её предполагалось соединить с пригородной электричкой, но эти планы были отложены. Свидетель вышел из вагона сразу в город. Поезд, на котором он ехал, оказался последним. Метро закрывалось. Дальше можно было попасть домой только наземным транспортом. Ни автобусы, ни троллейбусы, ни трамваи уже не ходили. Из всех видов общественного транспорта метро и так было самым долгоиграющим. Оставалось только искать такси. Свидетель поковылял на своих битых ногах вглубь спального района. Было весьма холодно — ночи ранней весны точно не были ласковыми в этих северных широтах. Передернувшись ознобом, Свидетель решил застегнуть свою кожанку, пребывавшую до этого нараспашку, должно быть, со времени фееричного побега от любвеобильного трансвестита. Потянувшись к одной из средних заклепок, Свидетель большим пальцем задел некий пластинчатый предмет, которого на этом месте явно не должно было быть. Резко посмотрев на куртку, он обнаружил, что из кармана торчит белая пластиковая карточка, нечто вроде визитки. «Б*я, да что за день такой — сплошная мистика!» — этой карточки Свидетель совершенно не помнил. Развернув ее к себе он увидел изображенный на белом фоне черный тюнингованный автомобиль, в сплошной, в тон кузова, тонировке, в котором, впрочем, узнавалась новенькая Мазда 6, только почему-то с огромной аэрографией белой эмблемы марки Акура на капоте. Оперевшись на этот аппарат, стоял улыбающийся мужчина, по-видимому его счастливый водитель, а может и владелец. В правом углу визитки красовалась надпись «Индивидуальный код: SYC». Свидетель отвел взгляд от визитки, чтобы представлять куда он идет и не быть сбитым с ног автомобилем или пешеходом (после такого бурного дня это было бы крайне обидно). В метрах в пяти от Свидетеля в точно такой же перспективе как на визитке стоял автомобиль и его водитель — абсолютно такие же, будто бы фотограф только что сделал снимок и неким магическим образом перенес его на визитку. В свете белого люминисцентного фонаря лакированный черный металлик Мазды напоминал космос с сияющими вкраплениями звезд.
— Приветствую! Подвезти? — обратился к Свидетелю водитель Мазды.
— Здрасьте, ага, — даже после всех приключений этого безумного дня он удивился подобной мгновенной материальной проекции.
— Ваш код пожалуйста? — спросил загадочный водитель.
— А, да, сейчас, — свидетель посмотрел на визитку, — эс... а впрочем, вот — смотрите, — он обратил визитку водителю.
Лицо того изменилось от выражения безразлично-приветливой вежливости до восхищенного трепетания. Подобострастно сорвавшись с места водитель подбежал, открыв заднюю правую дверь своей машины, и плавным жестом пригласил Свидетеля в салон.
— Прошу вас, — произнес он и почтительно склонил голову.
«Е*ать, спектакль», — безразлично отметил про себя Свидетель и прохромал в открытую дверь. В теплом и темном салоне было очень мягко и уютно, из колонок негромко напевал свои гранж-баллады Курт Кобейн.
— Не мешает вам? — заискивающе спросил водитель.
— Нисколько, — ответил Свидетель. — Запись концерта в 94-м, — вкрадчиво прокомментировал водитель.
Свидетель ответил слабым незаинтересованным пальцем вверх (класс!). Наконец-то за весь этот сумасшедший день можно было полноценно отдохнуть. Удобно разместившись на сиденье, Свидетель начал про себя хаотичную рефлексию. «Вот уж точно, этот 1 из почти 10 000 дней я несомненно жил! Теперь и умереть не страшно! Такой день стоит целой жизни. Да уж, хороша твоя жизнь, если стоит одного дня», — чуть не в голос засмеялся свидетель. «Кстати, а откуда у меня эта визитка? — его внезапно осенило. — Должно быть её мне успел подкинуть дед, когда я убегая, оттолкнул туловищем его руку. Да, и кстати, этот дед не просто так мне знаком — он очень похож на меня, только в лучшей версии и старого». Эта жуткая догадка теперь совсем не тронула Свидетеля — он закрыл глаза и постепенно погружался в сон. «А это, SYC — е*учее приложение Sing your clarity — это код такси и приложение для знакомств и что-то там еще... Е*ать, че за х*йня!? Для знакомств, б*ять, что трапик-маньяк рекламирует, е*ать мой х*й! А я повелся как последний лошара! Слюни развесил, ключ к замку, интуиция, ага-ага. И зовут Анжелой, б*я — как первую любовь мою, несчастную до х*я, да, сука, компенсация за мучения прилетела — Страдания юного Вертера, сука! Ага, б*ять, оно мне и шаманское наливало и обхаживало, самку себе нашло, е*анный врод! А, кстати Мазда одновременно и Акура - Акурамазда и совсем даже не б*ядь, зря этот персидский принц возмущался, а я дурак — повторил. И вообще, а что такое жизнь? Тот дед спросил. А что жизнь? Жизнь — это вставать по утрам и возможно не просыпаться. Жизнь — это кислотное небо. Жизнь — это чаепитие с будущим. И это — жизнь. Жизнь — это стреляющий спермой в лицо член трансвестита. Жизнь — это полет с четвертого этажа. Жизнь — это Go Pro. И это — жизнь. Жизнь — это линии метро. Жизнь — это десятитысяяяч....»
7. Буря
Свидетель открыл глаза. Машина никуда не ехала. Откуда-то сквозь глухую черную тонировку пробивался слабый свет. На экране мультимедийной системы Мазды мигали цифры 4:30.
— Мы доехали? — сонно спросил Свидетель.
— Разумеется. Разве могло быть иначе? — бодро ответил водитель.
Свидетель нехотя покинул насиженное уютное сиденье, выйдя в какую-то гробовую, но одновременно очень тихую и комфортную, смутно родную бетонную серость подземной парковки, слабо освещенную холодным светом редких белых люминесцентных ламп. Странно, но тело после всех пережитых приключений совершенно не болело. В нескольких метрах от любезно довезшей Свидетеля Акурамазды стоял представительских размеров седан-кабриолет, ослепительно сиявший белизной лакированного кузова даже в тусклом подземном освещении. На изящном борту красовалась надпись ТЕСТ-ДРАЙВ DMT с изображением горизонтально положенной цифры восемь (по-видимому эмблемы). «Седан-кабриолет? — такое вообще бывает в наше время? — подумал Свидетель. — Еще и DMT, что это за фирма? Должно быть, китайская». За рулем диковинного автомобиля сидел простовато, по-деревенски радостно, улыбающийся водитель в накрахмаленной белоснежной сорочке. Если бы не прикрепленная ко лбу Go Pro можно было бы подумать, что это простак, сбежавший с сельской свадьбы на арендованном авто молодоженов.
— Dashcam здесь встроен в бампер, — опередил он вопрос Свидетеля, чем абсолютно не удивил последнего.
Свидетель без всяких сомнений направился к задней правой двери кабриолета, которая автоматически раскрылась перед ним в обратную от передней сторону. Разместившись на воздушно-мягком белоснежном кожаном диване, Свидетель повелительно-снисходительно обратился к водителю:
— Ну, в добрый путь!
Массивный кабриолет беззвучно тронулся, и торжественно шелестя шинами выкатился с подземной парковки на великолепный серпантин, петляющий между величественными скалами и обрывом, уходящим в искристое ультрамариновое море. Теплый ласковый бриз заботливо обволакивал всё окружающее пространство, наполняя каждый атом умиротворением и гармонией. Белоснежный автомобиль невесомо парил по пустынной дороге, уходящей к заостряющей к верху скале, напоминающей ракету, из-за которой просвечивало ослепительно-яркое Солнце.