18 июля – день рождения Евгения Евтушенко.
Родился будущий поэт в 1932 году в городе Зима Иркутской области.
О своем детстве Евгений Евтушенко вспоминал: «В моей голове был невообразимый винегрет. Я жил в иллюзорном мире, не замечал никого и ничего вокруг...».
Хочу предложить вам познакомиться с интересными обстоятельствами первых лет его жизни и, конечно, немного поэзии.
1. Гангнус – фамилия Евгения Евтушенко, данная ему при рождении.
Отец мальчика - Александр Рудольфович Гангнус имел прибалтийско-немецкими корни. И во время войны бабушка Евгения поменяла внуку фамилию на Евтушенко – девичью фамилию матери.
Сам поэт подробно описал эту историю в книге «Волчий паспорт»:
«Во время войны, как множество других советских детей, я, конечно же, ненавидел немцев, однако моя не совсем благозвучная фамилия Гангнус порождала не только шутки, но и немало недобрых подозрений — не немец ли я сам».
Отрывок из поэмы «Мама и нейтронная бомба» (1982)
До войны я носил фамилию Гангнус.
На станции Зима
учительница физкультуры
с младенчески ясными спортивными глазами,
с белыми бровями
и белой щетиной на розовых гладких щеках,
похожая на переодетого женщиной хряка,
сказала Карякину,
моему соседу по парте:
«Как можешь ты с Гангнусом этим дружить,
пока другие гнусавые гансы
стреляют на фронте в отца твоего?!»
Я, рыдая, пришёл домой и спросил:
«Бабушка,
разве я немец?»
Бабушка,
урождённая пани Байковска,
ответила «нет»,
но взяла свою скалку,
осыпанную мукой от пельменей,
и ринулась в кабинет физкультуры,
откуда,
как мне потом рассказали,
слышался тонкий учительшин писк
и бабушкин бас:
«Пся крев,
ну а если б он даже был немцем?
Бетховен, по-твоему, кто — узбек?!»
Но с тех пор появилась в метриках у меня
фамилия моего белорусского деда.
2. Первое свое стихотворение Евгений Евтушенко написал в 5 лет.
Родители будущего поэта были не только хорошо образованные, но и очень творческие: отец-геолог писал стихи, а мама была солисткой театра Станиславского и тоже увлекалась поэзией. Маленькому Жене много читали и рассказывали про исторические события.
Евгений Евтушенко вспоминал: «Отец часами мог рассказывать мне, еще несмышленому ребенку, и о падении Вавилона, и об испанской инквизиции, и о войне Алой и Белой роз, и о Вильгельме Оранском…».
Поэтому естественно то, что и ему захотелось выразить свое желание стать пиратом в стихотворной форме:
Я проснулся рано-рано
и стал думать, кем мне быть.
Захотел я стать пиратом,
грабить корабли.
3. Евгения Евтушенко исключили из школы в 8 классе.
Надо сказать, что учился будущий поэт плохо. Имея проблемы с точными науками, он прекрасно писал сочинения и диктанты. Но из-за плохих оценок по физике, химии и поведению, а также из-за прогулов его перевели в школу для трудновоспитуемых учеников.
Здесь и случился неприятный инцидент – кто-то ударил сторожа и поджег классный журнал, в чем и обвинили «неисправимого хулигана» Евтушенко. Евгений вину не признал и был выгнан из школы «за хулиганство и вандализм». С подобной характеристикой его уже не брали ни в одну школу.
Как сказал сам поэт на одной из встреч с читателями: «Я был исключен из школы неисправимых…».
Пролог (Я разный...)
Я разный -
я натруженный и праздный.
Я целе-
и нецелесообразный.
Я весь несовместимый,
неудобный,
застенчивый и наглый,
злой и добрый.
Я так люблю,
чтоб все перемежалось!
И столько всякого во мне перемешалось
от запада
и до востока,
от зависти
и до восторга!
Я знаю - вы мне скажете:
"Где цельность?"
О, в этом всем огромная есть ценность!
Я вам необходим.
Я доверху завален,
как сеном молодым
машина грузовая.
Лечу сквозь голоса,
сквозь ветки, свет и щебет,
и -
бабочки
в глаза,
и -
сено
прет
сквозь щели!
Да здравствуют движение и жаркость,
и жадность,
торжествующая жадность!
Границы мне мешают...
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса,
Нью-Йорка.
Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
со всеми говорить -
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
Хочу проехать утренним Парижем!
Хочу искусства разного,
как я!
Пусть мне искусство не дает житья
и обступает пусть со всех сторон...
Да я и так искусством осажден.
Я в самом разном сам собой увиден.
Мне близки
и Есенин,
и Уитмен,
и Мусоргским охваченная сцена,
и девственные линии Гогена.
Мне нравится
и на коньках кататься,
и, черкая пером,
не спать ночей.
Мне нравится
в лицо врагу смеяться
и женщину нести через ручей.
Вгрызаюсь в книги
и дрова таскаю,
грущу,
чего-то смутного ищу,
и алыми морозными кусками
арбуза августовского хрущу.
Пою и пью,
не думая о смерти,
раскинув руки,
падаю в траву,
и если я умру
на белом свете,
то я умру от счастья,
что живу.
1955
4. В 15 лет Евгений Евтушенко руководил отрядом заключенных.
После того как Евгения исключили из школы отцу удалось устроить его к себе на работу в геологоразведочную экспедицию в Казахстане.
Позже Евтушенко вспоминал: «Он посмотрел на меня, исхудавшего, оборванного, и сказал: «Ну вот что… Если ты действительно хочешь стать самостоятельным человеком, никто не должен знать, что я твой отец». Я стал рабочим в геологоразведочной экспедиции. Я научился долбить землю киркой, выкалывать молотком из породы плоские, как ладонь, образцы, расщеплять бритвой на три части оставшуюся единственную спичку и разводить костер во время дождя».
Мальчику пришлось целый год жить в тяжелых условиях. Но что интересно, ему доверили руководить 15-тью расконвоированными уголовниками. Благодаря своей начитанности и знанию огромного количества увлекательных историй Евгений быстро нашел с заключенными общий язык. А собственный словарный запас он обогатил всевозможными ругательствами.
* * *
Я сибирской породы.
Ел я хлеб с черемшой
и мальчишкой паромы
тянул, как большой.
Раздавалась команда.
Шел паром по Оке.
От стального каната
были руки в огне.
Мускулистый,
лобастый,
я заклепки клепал,
и глубокой лопатой,
как велели, копал.
На меня не кричали,
не плели ерунду,
а топор мне вручали,
приучали к труду.
А уж если и били
за плохие дрова -
потому, что любили
и желали добра.
До десятого пота
гнулся я под кулем.
Я косою работал,
колуном и кайлой.
Не боюсь я обиды,
не боюсь я тоски.
Мои руки обиты
и сильны, как тиски.
Все на свете я смею.
Усмехаюсь врагу,
потому что умею,
потому что могу.
1954
5. Первые опубликованные стихи Евгения Евтушенко были посвящены спорту.
Известно, что Евтушенко был вратарем дворовой футбольной команды, а также играл в московской команде «Буревестник», и ещё он признавался, что его приглашали в дубль «Динамо». Но юноша выбрал поэзию, которой по своим воспоминаниям учился у советского футбола:
«Когда я говорил, что учился прорыву разбойного русского слова не у профессоров, а у Севы Боброва, я говорил это потому, что хотел, чтобы поэзию так же любили, как футбол. Потому что русский футбол был тогда любовью народной. И, может быть, единственной отдушиной свободной народа».
На заработанные в экспедиции деньги Евгений Евтушенко купил себе пишущую машинку: «И, не учась нигде, я продолжал бешено писать и снова бомбардировать редакции стихами».
И вот, наконец, 2 июня 1949 года редактор газеты «Советский спорт» Николай Тарасов напечатал стихотворение Евтушенко «Два спорта», в котором он сравнивал советских и западных спортсменов.
За первые стихи Евтушенко заплатили 350 рублей – «гигантские деньги». Так в неполные 17 лет юноша начал зарабатывать и поэзией.
В своей книге «Преждевременная автобиография» поэт вспоминал: «Я купил все экземпляры, штук 50, и, размахивая ими, зашагал по улице. Земля гудела у меня под ногами. Я казался себе гением. «Почитайте, тут есть кое-что интересное, – говорил я, даря газеты прохожим, которые таращили на меня глаза...».
Спустя годы Евтушенко назвал эти свои произведения плохими, но с хорошим ритмом и рифмой.
Два Спорта
Под грохот трещоток дробный,
В залах, где воздух спёрт,
Ломаются руки и рёбра —
И это у них спорт!
Здоровье допингом вынувши,
Спортсмену приходится там
Тело своё до финиша
Тащить в угоду дельцам.
А наш спорт вошёл в будни,
Любят его везде.
Спорт — это верный спутник,
Лучший помощник в труде.
С ветром спор,
Бой с холодом —
Это наш спорт,
Наша молодость!
1949
Надо признать, что жизнь Евгения Евтушенко была неоднозначная, сложная и противоречивая. Но, я думаю, не нам его судить. Ведь самое важное то, как его творчество отражалось на его современниках и то, что оно дает нам сейчас.
Как написал сам поэт: «Автобиография поэта – это его стихи. Все остальное – лишь примечания к автобиографии. Поэт только тогда является поэтом, когда он весь как на ладони перед читателем со всеми своими чувствами, мыслями, поступками».
Поэтому предлагаю вспомнить его сегодня стихами:
Люди — родина моя
Помню-где-то и когда-то
у таежного ручья
уронил я тиховато:
«Люди — родина моя».
Но могучий гул ответа,
словно голос твой, земля,
шел от сосен и от ветра:
«Люди — родина моя».
Понял я, бродя по свету,
человечество — семья,
но семья, где мира нету,
Успокойте вы планету,
люди — родина моя.
Кто душою благороден,
а религия своя,
с ним у нас нет разных родин.
Люди — родина моя.
Я в тебе родился снова.
Ты шепни, любимая,
нашим детям в дар три слова:
Люди — родина моя.
Мне говорят
Мне говорят — ты смелый человек.
Неправда. Никогда я не был смелым.
Считал я просто недостойным делом
унизиться до трусости коллег.
Устоев никаких не потрясал.
Смеялся просто над фальшивым, дутым.
Писал стихи. Доносов не писал.
И говорить старался всё, что думал.
Да, защищал талантливых людей.
Клеймил бездарных, лезущих в писатели.
Но делать это, в общем обязательно,
а мне твердят о смелости моей
О, вспомнят с чувством горького стыда
потомки наши, расправляясь с мерзостью,
то время очень странное, когда
простую честность называли смелостью!
1960
Не надо бояться
Не надо бояться густого тумана,
Не надо бояться пустого кармана.
Не надо бояться ни горных потоков,
Ни топей болотных, ни грязных подонков!
Не надо бояться тяжёлой задачи,
А надо бояться дешёвой удачи.
Не надо бояться быть честным и битым,
А надо бояться быть лживым и сытым!
Умейте всем страхам в лицо рассмеяться, –
Лишь собственной трусости надо бояться!
1978
Дорогие мои читатели! Если вы любите поэзию, если вам нравится творчество «шестидесятников», напишите кто из поэтов вам наиболее близок и чье творчество вы считаете актуальным и в наши дни.
Подписывайтесь на мой канал, чтобы знакомиться с жизнью и творчеством художников, писателей и поэтов, чтобы находить поводы для собственного вдохновения.
