– Ну, что? Кормить будешь, Рин? – спрашивает, вроде бы добродушно, но янтарные волчьи глаза смотрят всё также серьёзно, почти зло.
Под этим тяжёлым взглядом сразу теряюсь, киваю, суетливо подскакиваю и тороплюсь к очагу. Нанизываю на палку-вертел подготовленную рыбу, пока Рейн собирает по хижине всё, что может стать оружием – нож, тесак, топорик, зажигалку – и складывает в тайник под сундуком. Взглядом велит Гале забиться в самый дальний угол, что она и делает, тенью метнувшись, куда сказано. Затихает там, обняв колени и наблюдая за нами из полумрака. Сама не смотрю на неё больше, почему-то мне неловко и совестно.
«Что завтра будет?!»
Стараюсь не думать об этом, кручу рыбу, чтобы жарилась равномерно, по хижине ползёт ароматный дым. Рейн садится совсем рядом, соприкоснувшись со мной боком, и задумчиво смотрит исподлобья.
– Бежать хотела, значит, – наконец, говорит с упрёком – Неизвестно с кем, чёрт знает, куда. Это же верная смерть! Разве обижаю тебя, что на такое решилась?
– Нет, но обидишь! – не поднимая глаз, отвечаю – И мы оба это знаем!
Рейн раздражённым рывком забирает у меня рыбу и принимается за ужин, по своему обыкновению быстро расправляясь с едой, то и дело недобро поглядывая в сторону Гали.
Заползаю подальше вглубь на нашем лежбище, чтобы прижаться спиной к стене. В логове воцаряется напряжённая тишина, лишь потрескивает огонь в очаге, и Рейн сплёвывает рыбьи кости.
– Кем была в Елабуге, Гал? – интересуется через какое-то время мой волк.
– Я? – татарка резко вздрагивает, выходя из оцепенения, сковавшего её – На нефтеперерабатывающем заводе работала.
– А сюда как попала? Рабочих же девчонок не трогают.
– Продуктовые талоны подделывала, вычислили… – пожимает плечами Галя.
– Преступница, значит, – хмыкает Рейн, криво улыбнувшись, и растягивается рядом, уложив голову мне на колени.
Вытягивает длинную соломинку, закусывает её зубами. Несмело провожу по его густым волнистым волосам. Присутствие татарки меня смущает, ощущаю волну холодного презрительного осуждения, исходящую от неё.
«Он – враг!» – плещется в её тёмных глазах, поблёскивающих в дальнем углу.
Ей меня не понять! Сама себя плохо понимаю... Разглаживаю пальцем хмурую морщинку у него на лбу, ему нравятся мои нежные лёгкие касания. Как любой оборотень, обожает любые виды телесных соприкосновений. Рейн тихо, довольно урчит, прикрывая медовые глаза.
– Не большая преступница, чем ты, волкулак! – огрызается в это время Галя.
– Смелая что ли? – снисходительно фыркает мой волк – Если сейчас встану и завалю тебя, такая же храбрая будешь?
Моя рука на его лице замирает. Он шутит, да? Рейн всё так же лениво улыбается, как будто не сказал «ничего такого», но Галя белеет, словно, полотно. Сначала устремляет испуганный взгляд на волка, развалившегося на моих коленях, потом растерянно смотрит на меня и опять на него.
– Не встанешь, пара твоя расстроится! – возражает дрогнувшим голосом.
Рейн перекатывает соломинку в зубах и закидывает руки за голову.
– Она мне не пара!
– Как скажешь, герр… – поддакивает Галя и отводит глаза.
Опять повисает тягостная тишина, разбавленная лишь потрескиванием костра и завыванием ветра в кронах деревьев. Рейн переводит взгляд на догорающий очаг, задумавшись о чём-то своём. Откидываюсь головой на земляную стену и рассеянно перебираю его волосы, тоже погружаясь в свои хаотичные и безрадостные мысли. Гнетёт страх перед завтрашним днём, не представляю, как проходит сборище, что мне там делать…
Спросила бы Рейна сейчас, но он промолчит, как обычно. Уже пробовала, и не раз, поэтому, просто, пытаюсь успокоиться и вспомнить хоть что-то хорошее перед возможной смертью. Этих светлых воспоминаний так мало: мама обнимает и улыбается, наместник угощает конфетами и катает на яхте, пара бывшего хозяина показывает Берлин, Рейн целует меня…
Вздрагиваю от ещё одного поцелуя, только настоящего!
Рейн, перевернувшись, через майку прижимается губами к моему животу, и руки его совершенно недвусмысленно раздвигают мои бёдра. Замираю, а потом поднимаю глаза на Галю. Она смотрит с лёгкой брезгливостью, в упор. Тело сразу сковывает позорной стыдливостью.
– Не надо! – шепчу Рейну, упираясь ладонями в плечи и пытаясь оттолкнуть – Не сейчас!
– А когда? – волк недовольно хмурится, расплавляя меня янтарным взглядом – Завтра уже сборище стаи, чёрт знает, как всё повернётся…
Снова прижимается к низу моего живота, задирает майку, облизывает обнажённую кожу, запускает язык в пупок. Ладони уже шарят по поясу, пытаясь стянуть с меня штаны.
– Галя смотрит… Нет! – последнее слово говорю громче, не скрывая протеста.
Рейн отстраняется, фыркает от досады и поднимается с соломы.
– Ты! Пошла вон! – рявкает на татарку.
Та моментально подскакивает с места.
– Куда ты её? – озадаченно интересуюсь я.
– Ты же не можешь при ней? Пусть на улице спит! – отрезает Рейн, открывая сундук и извлекая длинный моток верёвки.
– Ты что? Собираешься её связать? – поражённо охаю я.
– Привязать – уточняет Рейн – К дереву.
– На всю ночь?!
– Ну, точно на пару часов, а там как пойдёт – ухмыляется волк, скользя по мне голодным взглядом.
– Нет! Холодно же ночью! Вдруг на неё нападёт кто-нибудь? – протестую я – Одна, привязанная, беспомощная, в темноте… Нет уж!
– Опять «нет»? – Рейн закатывает глаза, замирая посреди логова – Рин, либо при ней, либо без неё. Ты уж сама решай! Можем и к себе третьей позвать, если…
– Нет! – от такого предложения подскакиваю с подстилки, сжимая кулаки.
Галя невольно начинает улыбаться. Рейн насмешливо выгибает бровь.
Делаю шаг к своему волку, наблюдающему за каждым моим движением.
– Лучше мы уйдём! Рейн, своди меня к ручью! – прошу после секундной заминки, становясь на цыпочки и заглядывая ему в глаза.
– Нет! – теперь его очередь отказать – Ты уже сегодня вышла!
Хмурится, следя за моими руками, ложащимися ему на грудь.
– Хочу искупаться, глотнуть свежего воздуха! Ты сам сказал, никто не знает, что будет завтра… Может быть, в последний раз. Буду очень послушной! – обещаю и прижимаюсь к нему ещё ближе, целую в ключицу – выше не достаю.
Под моей правой ладонью гулко и мощно колотится его сильное сердце. Женским чутьём понимаю, что уже почти победила. Рейн вздыхает раздражённо, но поднимает руку и прижимает меня к себе.
– Ты и так послушная, – бурчит мне в макушку.
– Сделаю всё, что хочешь! – многообещающе улыбаюсь и снова целую твёрдую бронзовую грудь, покрытую жёсткими волосами и грубыми шрамами.
– Лиса! – рычит волк насмешливо и тянет меня за волосы, чтобы задрала голову и посмотрела ему в глаза.
– Ну, раз всё, что хочу, то собирайся! – соглашается и отпускает меня, отступая к двери – Поменяйся с татаркой одеждой, от неё другим волком воняет, и накинь плащ. Быстрее, давай!
Рейн щурится, скользя по мне напоследок жгучим взглядом, и исчезает в ночи, захлопнув за собой дверь.